Марджори Льюти - Ты полюбишь вновь
Он снова остановил ее:
— Девочка моя, подумай прежде всего о себе, хоть раз в жизни.
Потом снял с вешалки ее халат и бросил на стул рядом с камином:
— Снимай скорее мокрые вещи, переоденься в халат, а я пока приготовлю ванну. Думаю, парень спит себе без задних ног и не слышит, что творится на улице. Но я к нему все равно загляну. Давай переодевайся, — проворчал Саймон и вышел в коридор.
— Да, сэр, — покорно ответила Мэнди.
Совершенно неожиданно, словно в противовес всему случившемуся, она вдруг испытала нарастающий восторг. Она смогла что-то сделать для Саймона. Теперь он ее никогда не забудет. И когда-нибудь, когда станет известным садоводом-селекционером, подумает: «Да, если бы не та девочка, Мэнди…» Она усмехнулась своему полету фантазии.
— Все готово, — крикнул Саймон из ванной.
Мэнди надвинула шлепанцы и накинула халат.
— Ах, какая роскошь, — вздохнула она, видя, что ванна уже полна почти до краев.
— Да, ты это заслужила, можешь себя побаловать. Осторожно, смотри, не слишком ли горячо. А после ванны шагом марш в кровать. Я пойду налью тебе грелку и положу в постель, потом приготовлю чай. Славный крепкий чай и еще что-нибудь вкусненькое к нему. Это, я думаю, тебя сразу вылечит.
Через несколько минут он постучал в дверь и громко сказал:
— Юный мистер Пип спит как ни в чем не бывало. Я сейчас пойду посмотрю, как там мои розы. И я поставил чайник.
Необыкновенным наслаждением было нежиться в горячей ванне. Но когда Мэнди начала сушить волосы, ее вдруг пронзила острая боль. Чуть не вскрикнув, девушка вытерла запотевшее зеркало и посмотрела в него. На лбу около того места, где начинают расти волосы, красовалась рваная рана. Видимо, пока Мэнди боролась с неуступчивым ящиком, она поранилась, но рана была неглубокой. Мэнди осторожно промокнула выступившую кровь.
Вернувшись в спальню, она забралась под одеяло и свернулась калачиком, прижимая к себе грелку. Мэнди было уже неловко, что Саймон так хлопочет о ней из-за того, что она сделала. Но так приятно, когда о тебе хлопочет Саймон.
Вскоре он поднялся к ней с подносом, на котором небрежно были расставлены старый коричневый чайник, кувшинчик молока, чашки и графин с бренди.
— А ты, наверное, не знала, что я такой хозяйственный? — Он поставил поднос на пол. — Я сейчас выходил, смотрел розы, Мэнди. Малышка, ты все сделала просто отлично. На всех остальных клумбах бутоны сорваны… или растрепаны вконец.
Он присел на стул у огня и без слов посмотрел на нее. Она знала — сейчас в его воображении проносится картина того, что стряслось бы с его выставочными розами, если бы не ее помощь.
Она усмехнулась:
— Я очень довольна собой. Чувствую себя маленькой героиней. Но мне не помешала бы чашка чаю.
— О, чай тебе обеспечен, — заверил Саймон.
Он налил чай, добавил бренди из графина и протянул Мэнди, и тут его взгляд упал на ее лоб.
— Ну-ка, а это что такое? Что с тобой стряслось?
Она дотронулась пальцами до лба и отняла их — на них была кровь.
— Это так, царапина. Это все последний ящик — я споткнулась и упала. Он был такой упрямый!
— Ничего себе царапина! Ну-ка, дай взгляну.
Голос его был нарочито грубый, но прикосновение рук бесконечно нежным, когда Саймон осторожно отодвинул волосы со лба Мэнди.
— Знаешь, что-то мне это совсем не нравится, — сказал он наконец. — Пожалуй, вызову Смитсона, пусть сам все сделает.
— А стоит ли? Рана совсем не болит.
Ей так не хотелось, чтобы он сейчас покидал ее, даже только за тем, чтобы позвонить. Ей хотелось, чтобы эта минута длилась вечно. Она была счастлива побыть наедине с Саймоном, при свете уютной лампы и камина; с чайным подносом, стоящим на коврике у кровати. Так уютно… так тепло… почти интимно. Ей будет что вспомнить потом, когда она останется одна.
Но он возразил:
— Никаких споров, тебе непременно нужен врач. Допивай чай, а я пойду позвоню ему.
Доктор Смитсон приехал слишком быстро, к большому неудовольствию Мэнди. Он осмотрел рану, промокнул кровь и наложил повязку.
— Доктор, это серьезно?
Беспокойство в голосе Саймона очень ей понравилось… впрочем, естественно, что он беспокоится. Он должен чувствовать свою ответственность. Не обольщайся, Мэнди, строго сказала она себе.
— Ничего страшного, пару дней соблюдать постельный режим, и все будет в порядке. — Доктор щелкнул замком своего чемоданчика.
— Пару дней?.. но это никак невозможно… — ужаснулась Мэнди.
«Завтра Саймон срежет розы и уедет с ними на выставку. Я никак не могу это пропустить», — в отчаянии подумала она.
Доктор важно кивнул и улыбнулся:
— Вот увидите, завтра вам захочется полежать.
На следующее утро Мэнди вынуждена была признать, что он оказался прав. Все ее тело болело, ныл каждый сустав и даже мышцы, о существовании которых она вообще не подозревала. Несмотря на прописанные врачом таблетки, в голове пульсировала тупая боль.
Миссис Доббин, которая, как выяснилось, была в курсе вчерашних событий, с материнской заботой хлопотала вокруг нее.
— Ох и досталось же вам, мисс Мэнди, подумать страшно. В деревне говорят, у нас уже двадцать лет не было такой страшной грозы. — Маленькие глазки блеснули, и она добавила: — Рассказала бы я вам, как вас расхваливал сэр Саймон, да, боюсь, вы покраснеете.
Чуть погодя к ней в комнату заглянул Пип и поглядел на нее большими встревоженными глазами:
— Мэнди, с тобой все в порядке? Я так за тебя переживал. Я принес тебе Мисс Болтер.
Он присел на краешек кровати, щеночек тут же устроился у него на коленях. Мэнди больно было видеть, что на личико мальчика вновь вернулось знакомое несчастное выражение. Все непривычное, неожиданное все еще очень пугало его. Сердце у нее упало при мысли, что скоро ей придется огорчить его еще больше. Но Мэнди не видела другого выхода.
— А ты долго еще будешь лежать в постели? — Он рассеянно гладил щенка по шелковистому носу, а сам не сводил глаз с Мэнди. — Когда тебя нет внизу, мне одному не по себе, и Саймон тоже уехал. Он сегодня ругался на Миссис Болтер, что она спихнула носом его трубку на ковер. А она просто хотела сказать ему «доброе утро».
Легкий голосок спросил от двери:
— Можно мне войти?
К кровати подошла Никола:
— Дорогая моя, какой ужас тебе пришлось пережить! Бедная моя, у тебя такой измученный вид. Боюсь, Саймон никогда меня не простит за то, что я вызвала его из дому на ночь глядя.
Она скорчила виноватую рожицу, но, несмотря на это, Мэнди видела, что светловолосая нежная красавица словно излучает счастье, как золотистый свет.
