Венди Хейли - Прикосновение к огню
И дивилась на себя, почему она не устроится на другую работу, как Тирен. На ее месте большинство бы плюнуло и ушло. Или просто посмотрело бы на все сквозь пальцы. Но она вот такая дура, что не может жить спокойно. И уже поздно себя менять.
— Ты чего-нибудь выяснила насчет «Габриэллы»? — спросил Тирен, будто прочитав ее мысли.
— Еще выясняю. — Она непроизвольно напряглась.
— Оставь ты это, Лу.
— Не могу.
Тирен покачал головой.
— Упрямая ты женщина.
— Что делать.
Послышались голоса, громкий смех. Это рабочие возвращались с перерыва. Лу вскочила на ноги.
— Желаю тебе всего наилучшего, — протянула она руку. — Останемся друзьями?
— Останемся, — Тирен с чувством пожал протянутую руку.
Она пошла дальше. Дождя вроде бы не было, но в воздухе густо висела водяная пыль. Из-за этого, несмотря на яркий свет фонарей, ночь казалась темной и душной.
К ее удивлению, когда она пришла в офис, там сидел Стегганс, склонившись над стопкой бумаг, издали похожих на докладные записки инспекторов о проверке судов. Она прислонилась к косяку и сказала:
— Хорошо, что я вас застала. Мне нужно поговорить с вами.
Он поднял голову от бумаг и замер с карандашом в руке.
— Я знаю… Не делайте этого, не надо.
Она часто заморгала.
— Чего не надо?
— Увольняться, — Стегганс отложил карандаш в сторону, и ей показалось, что руки у него дрожат. — Я понимаю, что дела идут из рук вон плохо. Согласен, что не могу заменить Деверо. Но боюсь, что без вас я не справлюсь.
Лу внимательно изучала его лицо. Надо же, с какой неожиданной стороны он раскрылся. Для человека, впервые столкнувшегося со сложной работой, он вел себя весьма достойно.
— А я и не собиралась увольняться, — сказала она.
— Как? — Теперь наступила его очередь удивляться.
Но пришел он в себя быстрее, чем Лу.
— А… А я-то думал, что вы хотите подать заявление.
— Нет. Я просто хотела просить перевести меня в дневную смену.
— Да?.. Но… я не могу. — Он взвесил на руке кипу бумаг. — Днем я еще могу кое-как поддерживать порядок, а кто будет делать это ночью?
— Мне и раньше было очень трудно работать по ночам, а сейчас, когда у меня в доме поселились гости, спать днем совершенно невозможно.
— Для одинокой женщины вы ведете весьма бурную светскую жизнь.
Она не поняла: это что, шутка? По его лицу этого не скажешь.
— Они у вас надолго, ваши гости? — спросил он.
— Может быть, навсегда.
— Инспектор пожарной охраны с детьми?
— Откуда вы знаете?
— Я не такой уж дурак и соображаю во многих вещах лучше, чем в своих теперешних обязанностях. Кроме того, я читаю газеты.
— Значит, вы понимаете меня? — с надеждой спросила Лу.
— Понимаю, но прошу подождать с переводом.
— Сколько?
Он пожал плечами. Лу уже открыла рот, чтобы настаивать дальше, но тут зазвонил телефон. Выражение лица Стегганса менялось на глазах.
— Выхожу немедленно! — сказал он, прервав, как ей показалось, собеседника на полуслове.
Стегганс быстро встал и надел каску.
— Извините Лу, поговорим позже.
Он вышел, и через минуту Лу услышала шум лифта. Она осталась стоять, тупо глядя на полуоткрытые ящики его стола.
Борьба с совестью заняла тридцать секунд. Через полминуты Лу села на его место и стала рыться в бумагах.
— Господи, помоги! — бормотала она.
Господь помог: она нашла это в левом верхнем ящике, среди других папок. Указательный палец, которым она водила по подписям на последней странице, слегка подрагивал.
Подпись контролера стояла сразу под подписью Джея. Эту завитушку она бы не спутала ни с какой другой, потому что успела изучить ее за долгих десять лет. Джордж Фаган!
Не давая растерянности завладеть ею, Лу сделала ксерокопию документа.
Почему не Луис Делански? Такой противный человек, такой плохой работник. Но чтобы Джордж… Нельзя сказать, что они друзья, но она уважала его за то, что он выполняет трудную работу и выполняет ее хорошо. Лу Делански мог пренебречь долгом ради денег, но только не Джордж Фаган. Наверное, он пошел на это ради спасения фирмы, ради двух тысяч ее сотрудников.
Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Значит, ей предстоит выбирать между человеком, которого она хорошо знает и уважает, и чувством долга перед руководством фирмы, которое не заслуживает уважения.
Почему бы ей не смолчать?
Заманчиво. Очень заманчиво. Но не для нее!
Лу сделала две копии докладной записки. Одну положила в свой «дипломат», а вторую заклеила в конверт с адресом Деверо.
Телефон зазвонил, когда она прятала документ на место.
— Страховой отдел. Лу Малотти.
— Малотти? Ты работаешь или дурака валяешь?
И хватает совести у него так говорить!
— В чем дело, Джордж?
— Я на «Коринне». Ты уже двадцать минут как должна быть здесь, забыла?
— Нет, не забыла. Я не могла забыть того, чего не знала.
— Посмотри в расписании.
— Смотрела. У меня нет никакой «Коринны».
Он свистнул.
— Я звонил несколько часов назад и просил передать!
— Кого просил?
— Грега. Он, что, никому не передал?
— Видимо, нет.
— Слушай, Малотти, дело дрянь, а? Ты куда смотришь?
— А что я могу? Устроить заговор против Стегганса и сесть на его трон?
— Ладно, я не то хотел сказать. Мне все равно, что там у вас творится, пока это непосредственно меня не касается. У меня тут проблемы с «Коринной», я хочу, чтобы ты помогла мне разобраться. Давай, давай, тащись сюда.
И повесил трубку. Лу тоже повесила трубку. Как бы ей хотелось, чтобы на ее месте сейчас был кто-нибудь другой! Как ей быть? Не может же она подойти к нему и сказать прямо в глаза: «Джордж, ты знаешь, очень было приятно с тобой сотрудничать, но в последнее время ты стал плохо себя вести, так что я собираюсь сделать так, чтобы ты больше никогда не смог работать контролером»?
Разве легко?
22
Не обращая внимания на качку, Лу шла по направлению к мостику по освещенной прожекторами палубе «Коринны». Она спустилась в отсек, где во время плавания располагалась команда танкера. Здесь воняло немытыми телами и нестираной одеждой. Обычный запах, когда слишком много людей скучиваются на слишком маленьком пространстве.
Найдя нужный люк, Лу стала спускаться в носовой отсек по металлической лестнице. Холодный страх сжал сердце и сжимал его все сильней с каждым новым движением.
Странно, она никогда не боялась замкнутых пространств, но спускаться в трюм было для нее сущим мучением. Ей чудилось, что кто-то хочет закрыть люк, и тогда трюм превратится в металлический гроб.
