Карен Рэнни - Строптивая жена
— Он не противник, — шепнул Дуглас. — Ему по меньшей мере семьдесят, и он заслуживает уважения хотя бы за то, что выжил.
Сара хмуро посмотрела на Дугласа, но он только покачал головой. Обеденный зал казался таким же огромным, как комната, из которой они только что вышли. Сводчатый потолок напоминал Саре собор. Звуки тоже казались здесь громче. Дуглас подвинул ей похожий на трон деревянный стул, потом сел сам. Несколько минут она слышала только шарканье ног по истертому каменному полу.
Стол со щербинами был длиной в добрых двадцать футов и сбит из грубых досок. Лак местами потемнел. Спинки и сиденья стульев обиты потрескавшейся коричневой кожей. Относятся ли этот стол и вся мебель в большом зале к временам возникновения Килмарина? Все здесь грубоватое, массивное, сделано для шотландских воинов и разительно контрастирует с обстановкой покоев королевы.
Посуда, похожая на ту, которой пользовались в Чейвенсуорте, выглядела здесь странно неуместной. Сара сразу узнала фарфор фабрики Споуда с его характерным узором малинового и черного цвета. В уголке идеально отглаженных салфеток вышита голова волка, столовые приборы и блюда серебряные.
Сара сидела напротив Дугласа в середине стола. Линда села рядом с Дугласом, Роберт справа от Сары. Во главе стола сидел Доналд, другой торец пустовал.
Доналд махнул рукой, очевидно, это был сигнал, потому что из двери в дальнем конце комнаты появилась вереница молоденьких девушек с подносами.
— Перегони скот завтра, — резко сказал в тишине Доналд.
— Я уже перегнал, — ответил Роберт.
Доналд уставился на него:
— Я давал разрешение на это?
— Да, — сказал Роберт, явно удивив ответом старика. — В ту минуту, когда вы отдали стада под мою опеку.
Доналд пристально смотрел на Роберта, потом, к удивлению Сары, повторил:
— Перегони скот завтра.
Роберт только улыбнулся. Очевидно, это была давняя игра и единственная тема беседы за столом.
Обед состоял из двух видов рыбы, ломтей говядины, зрелых сыров, а на десерт подали круглый пирог с земляникой и сливками.
Рыба была нежная, говядина — сочная, а сыры один острее и ароматнее другого. Но, попробовав десерт, Сара едва не застонала в голос от удовольствия и не раз ловила на себе взгляды Дугласа, смакуя свою порцию.
Покончив с десертом, Сара положила ложку на край блюда и вытерла рот салфеткой.
Полагается ли ей молчать? Все ли в Килмарине относятся к Доналду как к королю? Такой же он деспот, как ее отец? И столь же жестокий? Она противостояла герцогу Херриджу и не стушуется перед Доналдом Туллохом.
— Моя мать никогда не говорила о вас, — в тишине сказала Сара. Она посмотрела на Линду. — Я не знала, что у нее был брат, не говоря уже о его детях. До сегодняшнего вечера я думала, что у меня нет никаких родственников, кроме отца и деда.
— Разве она не рассказывала о Килмарине? — спросил Доналд.
— Она пару раз упоминала это название, но ничего не говорила о семье.
Доналд прикрыл глаза, словно молчание Морны было большим горем, чем ее смерть.
— Вы не спросили о ней. Разве вы не хотите знать, была ли она счастлива или как она умерла?
Линда казалась ошеломленной. Роберт едва заметно улыбался, будто приветствуя бунт Сары. Что касается Дугласа, то она не смела взглянуть на него и увидеть его реакцию.
— Помочь, дедушка? — спросила Линда.
Доналд строго взглянул на нее, и Линда молча ретировалась.
В зале повисла оглушительная тишина. Послышался удар грома, и Сара обрадовалась звукам грозы. Доналд положил салфетку на стол и сложил руки на коленях. Сара обнаружила, что ее, оказывается, можно напугать.
Однако Дуглас здесь, и она знала, что он защитит ее.
Доналд все еще молчал, никто не нарушал тишину.
— Твоя мать предпочла оставить Килмарин, — наконец сказал Доналд. Его голос был пугающе спокоен, шотландский акцент смягчал скрипучий тон. — В тот день она заявила, что ничто не вернет ее. Ничто и не вернуло: ни смерть ее матери, ни смерть ее брата, ничто.
Снова он надолго замолчал, словно собираясь с силами.
— Они горевали о ней до своего смертного дня, особенно мать. Она говорила о дочери на смертном одре, но Морна не приехала. Это был жестокий удар.
Глянув через стол, Сара заметила, что Дуглас смотрит на ее деда почти с состраданием.
Да, Доналд стар, да, он, возможно, слаб, но ему непозволительно говорить такое о ее матери.
— Моя мать была самым добрым, самым нежным человеком, какого я знала, — сказала Сара. — Все любили ее. Если она не вернулась в Килмарин, если она не хотела вернуться, значит, для этого было серьезное основание. Возможно, какой-нибудь ваш поступок держал ее на расстоянии.
Линда смотрела на нее, округлив глаза.
Доналд долго и задумчиво смотрел в лицо Сары. Наконец он с большим трудом встал, но когда Линда поспешила помочь, он отмахнулся.
— Оставь меня, детка, — сказал он. — Я стар и двигаюсь как старик.
— Дедушка, вы совсем не старый.
Доналд не обратил на нее внимания. Глубоко вздохнув, он оперся на трость, потом выпрямился в полный рост. Он медленно вышел из зала, все четверо смотрели ему вслед. Ни Линда, ни Роберт не проронили ни слова.
Дуглас посмотрел на Сару, и она кивнула, поняв его невысказанный вопрос. Он обошел вокруг стола и отодвинул ее стул. Когда она встала, Дуглас положил руку ей на спину и повел в холл, к величественной лестнице. Сара не стряхнула его руку и не отстранилась.
Она не могла спросить у матери, почему та оставила Килмарин и не вернулась. Были лишь слова деда и всепоглощающее чувство потери.
Гнев сейчас подходящее убежище, но даже в гневе она была расстроена. И кто объект ее гнева? Мать, скрывавшая тайну? Дед с его горечью? Или она сама, думавшая только о том, чтобы приехать в Шотландию, а не о том, как ее там примут?
— Как ты? — Остановившись у подножия лестницы, Дуглас повернулся к Саре.
Она отвела глаза, чтобы не встречаться с его проницательным взглядом.
— Сара?
Она кивнула. Ну почему он всегда должен видеть, что она плачет?
— Все хорошо, — сказала она, протолкнув слова сквозь ком в горле. — Правда.
Он молча повел ее в отведенные им покои.
Там он зажег лампу в гостиной и проводил Сару к дивану перед камином. Она не возражала, когда Дуглас разжег огонь. Несмотря на лето, в комнате было холодно. Или она застыла.
Закрыв глаза, Сара мечтала оказаться подальше от Килмарина.
— Я приготовлю тебе ванну.
Открыв глаза, она увидела склонившегося над ней Дугласа.
— Тебе не нужно быть моим слугой, — сказала она, припомнив его слова. — И моим лакеем.
