Элизабет Гэнди - Обретение
Ну, и что теперь? Как он собирается управляться с чувством, в существование которого для себя никогда не верил? И самое главное — как он скажет Энн, что хочет от нее одной-единственной вещи, которая, к несчастью, возглавляет список ее «никогда» — брака с ней?
Поглощенный мыслями, Пит закрыл глаза рукой от света фар. Новенький «сааб» подъехал к дому и остановился на обочине рядом с незнакомым «мерседесом».
С колотящимся сердцем Пит смотрел, как и; машины вылезла стройная женщина. Хотя ее лицо было скрыто поднятым воротником пальто, Пит мгновенно узнал каштановые волосы женщины, смерившей в ресторане Энн презрительно-ледяным взглядом.
Пит быстро зашагал, скользя и чуть не падая, но оказался на крыльце уже позже Кристины. При подходе к дому он услышал мужской голос.
— Я сыт по горло всеми этими объяснениями! — орал Джером. — Я забираю свою внучку. — Энн бросилась к манежу, загораживая подход к Рейчел.
— Нет, вы ее не тронете, — возразил Пит от двери.
Стоя между двумя мужчинами, Энн растерянно переводила взгляд с одного на другого.
Побагровев от ярости, Джером злобно бросил в лицо Пита:
— Она моя внучка.
Затаив дыхание, Энн смотрела, как они меряют друг друга угрожающими взглядами, до времени не двигаясь с места.
— Отец, — сказала Кристина, выходя на свет. — Нам надо уйти.
Она потянулась и взяла его за рукав.
— От нее можно ждать больших неприятностей.
Старик не шелохнулся.
— Каких еще неприятностей?
— Приезда газетчиков.
Джером отбросил руку дочери.
— Пускай. Пусть весь свет знает, что эта женщина бродяжка.
Сумка упала из рук Пита, и краем глаза Энн видела его быстрое движение. Момент был слишком опасным, чтобы думать сейчас о гордости.
— Пит, все в порядке, — торопливо сказала она, переходя ему дорогу.
— Нет, не все! — вспыхнул Пит. Враждебно глядя на него, Джером огрызнулся:
— Быстро же ты нашла себе нового любовника.
— Пожалуйста, папа, — умоляюще сказала Кристина. — Нам нужно идти, иначе она расскажет все о Ките и…
Отец впился в нее глазами, и она замерла с открытым ртом, сообразив, что проговорилась.
— Так что она расскажет о Ките? — властно спросил он.
— Что… он выпивал иногда.
— Я знаю это. Что думаешь, я совсем уж глуп или ослеп? Она была ему плохой женой.
— Это… — Кристина помолчала, словно слова застряли у нее в горле. — Это не совсем так.
Ошеломленный, Джером повернулся к ней лицом.
— Ты же говорила мне, что Кит заходил перед своей гибелью к тебе и буквально рвал и метал оттого, что узнал про ее любовные делишки? Ты мне говорила…
— Я лгала.
— Лгала? О чем? Об измене?
— Обо всем.
Джером побледнел, недоверие медленно уступало место неодолимой боли.
Энн отвела взгляд. Таких мучений не заслуживал никто: даже Джером, при всех тех бедах, которые он приносил ей.
— Извини, — тихо сказала Кристина, словно боясь нарушить строй мыслей отца. — Я всегда стремилась выгородить брата. Я знала, что у него периодически бывали запои и что у него были другие женщины.
Джером побелел.
— У него? Так это он был неверен? — Когда дочь потянулась за ним, он грубо стряхнул ее руку. — Оставь меня.
Его глаза неотрывно смотрели на Энн.
— Так ты все это время не лгала? — В его голосе еще звучало недоверие.
— Нет, — мягко ответила Энн. Никогда ранее она не видела на человеческом лице столько муки, но себя винить не могла. Она пыталась донести до него правду о сыне, но сейчас ей хотелось, чтобы это произошло как-то иначе, чтобы неопороченным остался образ покойного сына в памяти пережившего его отца.
Казалось, что Джером постарел сейчас на десять лет. Шаркая ногами, он дошел до двери и остановился. Энн не ожидала с его стороны извинений — это было не в его стиле, но ошиблась.
— Я знаю, что ничего не смогу изменить, но… ты мне разрешишь видеть ее, Энн?
Страх и враждебность, все еще кипевшие в ней, толкали ответить резко отрицательно, но Энн понимала, что если не сделает первый шаг к примирению, то Рейчел останется не только без отца, но и без дедушки.
— Да. Можете видеться с ней. — Энн слабо улыбнулась. — Но сперва звоните.
Закрывшаяся дверь означала конец того, что стало кошмаром ее жизни. Грусть, раздражение и облегчение — все вместе выплеснулось наружу:
— Бедняга.
Пит сжал ее руку.
— Мистер Бэррет должен был рано или поздно узнать правду о сыне.
— Понимаю, но у меня такое впечатление, что я отрезала у него кусок сердца.
— Но все же сделала это не ты.
Да, Пит, с грустью согласилась про себя Энн, но как человек, имеющий своего ребенка, она не могла не сочувствовать горю Джерома, потерявшему сперва сына, а теперь и добрую память о нем.
— Энн, ты же не могла предотвратить того, что произошло.
Она покачала головой в ответ на его вопрос-утверждение.
— Понимаю. Я, однако, не поджарила воздушную кукурузу.
Пит чуть не засмеялся и подумал, что это типичный прием, с помощью которого она уходит от печальных реалий жизни. Бремя тревог и войны со свекром словно свалилось с плеч, и Энн задиристо толкнула Пита.
— Ну, — сказала она, принимая боксерскую стойку. — Сразимся?
Пит разразился хохотом и бессильно поднял руки.
— Сдаюсь без боя.
— Но это еще не все, — сказал он и повалил ее на софу. Отбиваясь ногами, плутовка неотрывно смотрела в его улыбающиеся глаза, которые хотела бы видеть всегда. А он… Он думал, что хотел бы просыпаться рядом с ней, слушать ее пение из душа по утрам, вместе ходить в супермаркет за продуктами. Ему была нужна она вся.
— Я люблю тебя, — сказал он нежно. Глаза Энн мгновенно потухли, но Пит еще крепче сжал ее.
Она забарахталась, пытаясь вырваться и встать. Говорить она не решалась, потому что горло перехватило. Она и в мыслях не допускала, что кто-то однажды скажет ей такие слова. Невероятно, но в их совместной борьбе с Джеромом она ни разу не задумалась, что будет делать, когда эта война так или иначе закончится.
— Мы договорились, — никаких обязательств, никаких обещаний, никаких уз. — Энн перепугалась, оказавшись в такой ситуации, и оттолкнула его. — Не надо…
— Что не надо? Не надо любить тебя? Боюсь, это уже невозможно.
Энн отошла, понимая, что, если Пит догадается еще раз поймать ее в свои объятия, она не устоит.
— Ты все усложняешь.
— Между прочим, ты оказалась здесь тоже не из-за простой жизни.
Энн зашла за кофейный столик и оттуда настороженно смотрела на него.
— Мне казалось, мы понимаем друг друга.
