Дайана Лайт - Трудный выбор
Вероника, казалось бы, должна была испытать большое облегчение, но чувствовала лишь невероятную опустошенность.
— Ралф, вы не должны были так поступать, — дрожащим голосом проговорила она. — Я способна выплатить вам все до последнего цента.
— Ваша честность и порядочность, Вероника, не вызывает сомнений. — Он обошел стол и приблизился к ней. — Вы отказывались брать у меня деньги. Вы ограничивали себя в приобретении одежды. Да и то, уходя, оставили все в моем доме. — Он засунул руки в карманы брюк. — А к своему письму приложили банковский чек на более крупную сумму, чем заработано вами за последние три месяца.
— Это очередной взнос в счет выплаты долга.
— Я не принял его, просто выписал чек на эту сумму и перевел в банк на ваше имя, — сказал он, с трудом подавляя гнев. — Да вы хоть представляете, что я почувствовал, когда вернулся домой и обнаружил, что вы ушли? Представляете или нет? Или даже не подумали об этом? — Тут ему на миг изменила обычная выдержка и он страстно взмолился: — Слава тебе Господи, что было за полночь и в тот момент я еще не сумел выяснить, где вы находитесь.
Вероника не проронила ни слова. Дыхание у нее перехватило, она лишь молча смотрела, как он ерошил пятерней свои волосы, приводя их в полный беспорядок.
— А случись мне найти вас сразу, то, пожалуй, и убил бы сгоряча, — сказал он с подавленным бешенством.
В этот момент зазвонил телефон. Ралф поднял трубку, послушал, бросил несколько кратких реплик, еще послушал, с чем-то согласился и закончил разговор. И только тут осознал, что во все время разговора в упор смотрел на свою бывшую партнершу.
В огромном кресле она выглядела еще более хрупкой и беззащитной. Как изысканная фигурка из тонкого венецианского стекла, со страхом подумал он, стоит прикоснуться, как она с хрустальным звоном разобьется.
Он тихо улыбнулся ей, склонился к ее тонкой руке и приник к ней губами, от чего она пришла в замешательство.
Вероника чувствовала себя взвинченной, совсем как подросток на своем первом свидании, и это ощущение было столь же нелепо, сколь и смехотворно. Она прожила с этим человеком три месяца, занималась с ним захватывающим и умопомрачительным сексом... так что же, ради всего святого, ей нервничать?
— Вы доверяете мне?
— Ралф...
Он прижал палец к ее губам.
— Просто скажите «да» или «нет».
— Да, — тихо вымолвила она.
— Я кое о чем хотел бы попросить вас.
Ох, пожалуйста, только не просите меня остаться вашей любовницей, взмолилась она про себя. Я этого не перенесу.
— Будьте моей женой.
Вероника слышала прозвучавшие слова, но поверить тому, что слышит, не могла.
— Нашли время шутить...
Но Ралф не шутил, он был вполне серьезен. Она и сама это видела по выражению его лица, по тому, как помрачнели его глаза.
Чувство поднялось из самых потаенных глубин ее сердца, и ей не сразу удалось взять себя в руки, глаза ее блестели от готовых пролиться слез.
— Madre de Dias, — тихо промолвил Ралф. — Только не плачь, радость моя.
— Я не плачу, — ответила она, хотя две блестящие дорожки уже пробежали по ее щекам.
Быстро смахнув непрошеные слезы, Вероника подняла голову и взглянула на него затуманенным взором. Затем, когда он провел пальцами по ее щеке, слабо улыбнулась.
— Я люблю вас... тебя. Не плачь, родная моя девочка. Это я во всем виноват. Мне бы раньше поговорить с тобой...
Он наклонился, прикоснулся губами к ее рту и так нежно и невероятно сладостно поцеловал ее, что от одного этого высохли бы всякие слезы.
— Ты забрала мое сердце, пленила душу. Я хочу, чтобы ты и только ты оставалась со мной всю жизнь.
Ралф поднял Веронику на руки и понес к лестнице. Войдя в спальню, он поставил ее на ноги и обнял.
Боже всемилостивый, какое это счастье. Ничего подобного не испытывала Вероника в своей жизни. Жар его тела, его запах... Это все равно что возвратиться домой после долгой отлучки. И эта радость усугублялась его признанием, что дело не только в сексе, что он ее любит.
— Милая, ты не прочь съездить со мной в Париж?
— Сколько себя помню, всегда мечтала побывать там.
Он улыбнулся при мысли о билетах на самолет, лежавших в ящике его письменного стола.
— А ты не будешь возражать, — спросил он, — против небольшого свадебного торжества?
— Ну, только если близкие друзья...
— В воскресенье, — сказал он, ожидая бурных возражений.
Но она лишь сказала:
— Мы не успеем...
— Нет, — тягуче заговорил он. — Мы успеем, родная. Я уже заказал церковную службу, договорился с поставщиками провизии для небольшого свадебного приема. А на следующий день, в понедельник, мы вылетаем в Париж.
Вероника только и смогла, что слабым эхом повторить:
— Так, значит, уже в воскресенье?..
Он поцеловал ее, и на этот раз поцелуй был глубокий и страстный. Потом спросил:
— А что, pequena, у тебя есть какие-то возражения?
— Нет, Ралф, — ответила она, обвив его шею руками. — Больше никаких возражений...
Ралф начал расстегивать пуговицы на ее кофточке, затем обнажил ее плечи и коснулся губами любимого местечка у основания шеи.
— Радость моя, ты ничего не забыла? — мягко спросил он.
Она была занята, расстегивая пуговицы его рубашки.
— Что именно?
Ее бюстгальтер упал на пол, и он нежно заключил в ладони ее груди.
— Ну, как же! Ты до сих пор не сказала мне «да».
Она атаковала его ремень, расстегнула брюки, после чего ее руки скользнули под шелк его трусов.
— Ну... Что ж делать, — проговорила она и на какой-то момент умолкла, издав стон, поскольку он принялся целовать ее грудь. — Что ж, придется согласиться. Да, любимый, да!
— Тогда ты не должна возражать...
— Что такое?
— А то, что я организовал дело таким образом, что на две недели ты можешь забыть о школе. И учти, все по закону.
— И вы... ты посмел это сделать?
Шелковые трусы последовали за упавшими брюками, и Ралф застонал от смелости ее прикосновения.
— Ну, мистер, берегись!
Рука ее действовала весьма отважно, так что на этот раз пришел ее черед с улыбкой наблюдать за тем, как у него перехватило дыхание и как он изменился в лице.
Но и Ралф не остался в долгу. Отстранившись, он сказал:
— Не торопи события, милая.
И сам принялся за нее.
Ее слабость не замедлила явить себя, теперь уже ее дыхание стало прерывистым и хриплым, а тело обмякло под его дерзкими ласками. Ничего другого, как только взять ее на руки и отнести в спальню, ему не оставалось.
Словом, это была изумительная ночь. Оба они не спали, воспламеняясь друг от друга страстным огнем желания. И все никак не могли насытиться друг другом.
