Кэтрин Джордж - Подарок к Рождеству (Сборник)
— Позвольте мне, — сказал мистер ван дер Эйслер и, отобрав у нее нож и двухзубцовую вилку, принялся резать со всей решительностью, на какую способен хирург.
— Вам нельзя сюда заходить, — проговорила Оливия, когда дыхание к ней вернулось, — и делать это вам тоже нельзя.
— Но я здесь, Оливия, и кто, как не я, способен правильно нарезать ветчину? В конце концов, меня учили орудовать ножом.
— Ой, не говорите чепуху…
— Не дергайтесь, девочка, лучше отнесите тарелку с ветчиной в столовую, а я пока нарежу мясо.
Оливия подхватила тарелку с тончайшими кусочками ветчины и побежала в столовую, где у нее выхватили ветчину и велели поторопиться с мясом.
— Благодарю! — фыркнула Оливия, устремляясь обратно на кухню. Мистер ван дер Эйслер превратил кусок холодного мяса в длинный ряд ровно нарезанных ломтиков, взял один, уселся на стол и стал есть.
— Вам нельзя… — начала Оливия.
— Вы уже в третий раз говорите «нельзя». Будьте умницей, сбегайте отнесите мясо, а потом возвращайтесь.
— Я… — Она поймала его взгляд и поспешила в столовую, но сразу же вернулась.
— Когда вы возвращаетесь на Силвестер-Кресент? — спросил он.
— О, мне еще надо задержаться на день, убрать, оставить все в полном порядке.
— Я день-два поживу у леди Бреннон. Я заберу вас и отвезу, мне самому надо в Лондон.
— Да, но…
— Но что? Вас ждет какой-то молодой человек?
— Молодой человек? Меня? Святые небеса, я с молочником-то не успеваю поздороваться, а молодых людей здесь и вовсе нет.
— Какая жалость. Ничего. Я приеду часов в десять утра. Вы куда-нибудь поедете на каникулах?
— Нет… Я… мы… в общем, мы будем жить у бабушки.
— И что будете делать целыми днями?
Она вдруг рассердилась.
— Не знаю. Понятия не имею. Мне пора.
— Бегите, — сказал мистер ван дер Эйслер и отрезал себе еще кусок мяса.
Родители выходили из столовой и шли в актовый зал. Оливия стала собирать тарелки и стаканы; закончив, прошла за сцену проверить хор, чтобы все были на месте и выглядели представительно. Сейчас на сцене старшие девочки разыгрывали пьесу, потом будет танец, а потом — хор. Оливия кому-то завязала шнурки, кому-то поправила ленточку в волосах, успокоила девчушек и подошла к занавесу посмотреть через глазок в зал. Леди Бреннон и мистер ван дер Эйслер сидели во втором ряду. Леди Бреннон мягко улыбалась, ее спутник, похоже, засыпал.
Пьеса закончилась, танец вызвал бурю аплодисментов, хор выстроился полукругом, учительница музыки ударила по клавишам, и вот они уже «понеслись в лодке» — легко, с воодушевлением.
Оливия, стоявшая за кулисами, чтобы подсказывать, подумала, что, если мистер ван дер Эйслер задремал, сейчас они его точно разбудят.
Они спели Гилберта и Салливана, а потом — грустную песню про снег. Детям она не нравилась, но учительница включила ее в концерт. Первый куплет они пропели хорошо, с энтузиазмом простонали: «О-о, снег», но на втором куплете запнулись. Оливии пришлось подсказывать. Несколько личиков в панике повернулись к ней, руководительница хора повторила проигрыш еще раз, но никто не пел. Тогда Оливия тихонько запела, внятно выговаривая слова, и вскоре хор тоненьких голосов с облегчением подхватил песню. Заминка вышла небольшая и не испортила прекрасного впечатления от выступления, маленьким артистам горячо аплодировали.
Позже, когда дети стали разъезжаться, мистер ван дер Эйслер пошел искать Оливию. Он нашел ее в одной из комнат. Оливия, стоя на четвереньках, шарила рукой под шкафом.
— Должен сказать, — с удовольствием заметил он, — что вы хорошо смотритесь под любым углом.
Она поднялась во весь свой великолепный рост и, покраснев до ушей, сказала:
— Я искала теннисную ракетку. Что вам надо?
— Строга! Напоминаю: буду ждать вас послезавтра в десять утра. — Он улыбнулся, кивнул ей и повернулся, чтобы уйти. — А вы хорошо поете, — заметил он на прощанье.
Следующий день Оливия провела в работе, делая, что ей говорили, потом пришла к себе во флигель и стала собираться к отъезду. В голове у нее все смешалось. С одной стороны, ее охватывало приятное возбуждение при мысли, что она снова его увидит. С другой стороны, одолевали сомнения, можно ли дать себя завлечь в некоего рода дружеские отношения. Ну, увижу его еще раз… последний раз, повторяла Оливия, слабея, ведь он сказал, что повезет Нелл в Голландию. Возможно, назад девочку привезет уже ее мать. К тому же Оливия подозревала, что он и мать Нелл собираются пожениться.
Это простая любезность, решила Оливия. Вполне естественно подвезти человека, если едешь в Лондон в тот же день, что тут такого? Ее угнетала мысль о Силвестер-Кресент. Приятно будет снова увидеть мать, но полтора месяца жизни с бабушкой ее пугали.
К десяти часам она заперла дверь, отнесла ключ школьному сторожу и вышла. «Бентли» уже стоял у входа, и мистер ван дер Эйслер, держа руки в карманах, прогуливался вдоль цветника, окаймлявшего территорию школы. Он сразу ее заметил, взял у нее чемодан, уложил в багажник и открыл дверцу машины.
— Доброе утро, — резко сказала Оливия.
— Не смотрите так сердито. Вы улыбнетесь, если я скажу вам «доброе утро»?
Она засмеялась.
— Не говорите чепухи. Я вам очень благодарна. Он не стал препираться, сел за руль, и они поехали.
— Я вам тоже, — сказал он. В замечании для нее таилась загадка.
— Надеюсь, Нелл рада побыть с бабушкой?
— Нелл всегда хорошо с ней. Через неделю я отвезу девочку в Голландию, когда сам поеду.
— Мне ее жалко, она так огорчилась из-за мамы, но она ведь быстро утешилась, верно?
Он пробормотал что-то невнятное. Ему пришлось долго успокаивать Нелл, расстроенную тем, что мама не приехала, и это было нелегко.
Его бормотание не обещало ничего хорошего. Оливия притихла, наслаждалась пейзажем или разглядывала его руки, лежавшие на руле. Они были большие и ухоженные.
Некоторое время они ехали в молчании, которое странным образом сближало их. Наконец он сказал:
— Как насчет кофе? Не знаю, как вы, а я встал рано, мы с Нелл выводили гулять собак.
— Вы любите собак?
— Да, у меня есть овчарка по имени Ахилл, я взял пса еще щенком. Я хотел бы и здесь в Англии завести собаку, но у меня слишком мало свободного времени. У моей экономки есть кошка. Вы любите кошек?
— Да, у нас было две кошки и собака, староанглийская овчарка. Когда нам пришлось уехать, кошек взяла кухарка, а собака умерла как раз перед нашим отъездом. А кошку вашей экономки как зовут?
— Берти. — Он улыбнулся. — Оливия, нам с вами нужно сделать остановку. Вот место, где мы выпьем кофейку.
