Лилиан Пик - Спрятанная красота
Но такой оптимизм вместо сострадания вызвал у Лоррен новый всплеск раздражения.
— Все, с меня хватит! — Она вскочила.
— Но, Лорри, сейчас время чая. Скоро придет Джеймс…
— Я ничего не могу есть.
— По-моему, идет дождь…
— Пусть дождь!
Лоррен бросилась наверх в свою комнату, переоделась в старые брюки и набросила ветровку. Спустившись, крикнула матери:
— Когда придет твой любимчик, скажи ему… — к ее досаде, голос немного дрогнул, — все, что я о нем думаю.
Лоррен выбежала из дома. Она знала, куда идти, — в ее убежище. Добравшись до холмов, она бродила по тропинкам, и запах сырых листьев будоражил и уносил ее в то время, когда она была счастлива. Она шла так быстро, что начала задыхаться, но упорно поднималась на вершину холма, ни разу не посмотрев вниз, чтобы полюбоваться, как обычно, прекрасными видами. Теперь ничто не имело для нее значения.
Девушка села под деревом на сырую землю и обхватила колени руками. Февральский день был пасмурным и холодным, и девушка уже начала зябнуть. Но она продолжала неподвижно сидеть, пытаясь успокоиться и привести свои мысли и чувства в порядок.
Но сделать это было не так просто. Вскоре Лоррен поняла, что ей нужно справиться с проблемами, найти решение. Проблема была одна — Алан.
Лоррен опустила голову на колени и попыталась переступить через свою злость и представить себя в будущем. Да, работу она должна сменить. И будет лучше, если она уйдет из дома. Она сделает то, что и все в ее возрасте — снимет квартиру или комнату. Алан? В его планах, вероятно, женитьба на Марго, которая без раздумий покинет Мэттью и вернется к единственной настоящей любви — Алану Дерби.
Вдруг раздался звук шагов: кто-то поднимался на холм. Шаги показались ей знакомыми, и Лоррен вгляделась в темноту, напрягая слух. Невидимка шел твердо и уверенно, он хорошо знал, куда держит путь.
ГЛАВА 11
Постепенно из туманной мороси проступили очертания фигуры высокого мужчины. Он остановился напротив девушки и пристально смотрел на нее сверху вниз.
— Я так и знал, что найду тебя здесь, — сказал Алан.
— Ты?! — выдохнула Лоррен. — Я хочу, чтобы меня никто не беспокоил, слышишь, ты!
Он стоял молча, едва дыша.
— Уходи! Перестань меня мучить! Неужели тебе мало всего, что ты наделал? Довольно, уходи!
— Послушай меня, Лоррен, — тихо попросил он. — Дай мне все объяснить…
— Послушать? Тебя? Позволить тебе спровоцировать меня, чтобы потом опять извратить то, что я скажу, и выплеснуть на первую полосу твоей бульварной газетенки? Тираж тогда сразу поднимется!
— Ты закончила? — спросил он почти кротко.
— Нет!
— Ладно! Я подожду, продолжай свою тираду.
— Да, я продолжу. Я расскажу тебе, что ты сделал со мной с того самого момента, как ты вошел в мою жизнь. Ты… ты порвал меня на части. Ты сделал меня одинокой, невыносимо одинокой, и хуже всего — понимающей свое одиночество. Я была такой и прежде, но примирилась с этим. Теперь я этого не хочу. Ты вырвал меня из моего сонного царства и лишил меня, одного за другим, всех моих друзей — сначала Хью, затем попытался отобрать Анну, потом Мэттью…
— Скажи мне, — спросил он почти небрежно, — что значил для тебя Мэттью? — Лоррен молчала. — Ты любишь его?
Лоррен отвернулась и продолжила, игнорируя вопрос:
— Ты выбил из-под моих ног опору, разбил уверенность в моих идеях и попытался заменить их новыми, а теперь я совершенно потерялась. — Лоррен глотала слезы. — Ты погубил мою репутацию в школе. Сегодня мне предложили поискать себе другую работу… — Она повернулась к Алану, слезы уже неудержимо текли по ее щекам. — Ты это сделал. Ты своим изощренным умом выдумал эту безумную газетную статью!
— Ты ошибаешься, Лоррен, очень ошибаешься! — Он уставился в темноту. — Я знаю, ты не поверишь моим объяснениям, но к тому времени, когда я понял, что происходит, события стали необратимыми. Я уже ничего не мог сделать. Поверь мне, если бы остановить выход газеты было в моих силах, я бы это сделал.
— Я тебе поверю?! Поверю, что ты, такой искушенный профессионал, не лжешь? А как насчет того фото в саду? Кто еще мог сделать его, если не ты?
— Согласен, это моя работа..
— Тогда признайся и в том, что ты показал его своим коллегам и надоумил, как лучше его использовать, что они с радостью и сделали.
— Это не так. — Алан оперся на локоть и поколебался, прежде чем сделать признание. — Я хранил это фото в своем бумажнике.
— Зачем? — Лоррен повернулась к нему.
— Зачем? — Алан пожал плечами. — А зачем мужчины хранят фотографии девушек в своих бумажниках?
— Я не сомневаюсь, — усмехнулась Лоррен, — что мое фото было там одним из дюжины. А ты, периодически меняя, показывал их своим дружкам, чтобы произвести впечатление и похвастаться, как много у тебя в запасе «цветочков»!
— Ядовитости твоего языка достаточно, чтобы превратить сироп в кислоту. Ты уже впитала всю едкость твоих уважаемых старых коллег и стала такой же, как они! Остерегайтесь, моя дорогая мисс Феррерс, — он словно хлестнул Лоррен по лицу, — во внешнем виде, в манерах, в мыслях, в упрямых подозрениях, в сдержанности эмоций и физического влечения ты уже едва ли не точная копия тех, с кем работаешь. Я долго, терпеливо и вежливо выслушивал тебя. Твои же уши для моих объяснений оказались закрыты. Ты не желаешь даже знать мою точку зрения на эту историю. Хочешь быть одна? Отлично! Я оставлю тебя одну. Что касается меня, ты спокойно можешь хранить свое одиночество всю оставшуюся жизнь.
Лоррен смотрела, как он уходит. Вот он спустился с холма, прошел мимо деревьев и скрылся из вида. «Прощай, моя единственная любовь, счастливого тебе пути!» — вдруг всплыли в ее памяти слова песни.
Было тихо, только дождь постукивал по хрупким опавшим листьям вокруг нее, да лихорадочно билось сердце. Вот и Алана она прогнала, как прогоняла всех от себя. А ведь только его она любила и знала, что не полюбит больше никого другого никогда. Девушка вскочила и только сейчас поняла, что промокла насквозь. Но это ее не заботило. Скользя по мокрой земле, она побежала с холма, то и дело спотыкаясь о корни деревьев.
И я вернусь к тебе, моя любовь,
Пусть между нами будет десять тысяч миль…
Она должна догнать его! Еще не поздно, она догонит его! Лоррен заметила впереди смутную в тумане фигуру. Он шел медленно, подняв от дождя воротник. Девушка позвала его, он остановился и повернулся к ней, но не сделал и шага навстречу. Алан неподвижно стоял и смотрел, как она в темноте пробирается к нему почти ощупью. Наконец она остановилась рядом с ним, задыхаясь от бега и волнения, с немой мольбой о милосердии. Лоррен вгляделась в его лицо и была поражена его непреклонной суровостью.
