М. Хайнце - Любовные игры
— Иди ко мне, Алекс. — Она протянула руку навстречу и наигранно душевно засмеялась, но так леденяще, что он отпрянул. — Не бойся, дорогой, я только хотела померить тебе температуру. Думаю, что у тебя сорок четыре градуса, поэтому ты городишь такую чепуху. Кем ты был, пока я не сделала тебя своим избранником? — И, чтобы он лучше понял, добавила: Жалкий статист с известной фразой — «Кони оседланы».
Алекс проглотил горькую пилюлю, не моргнув глазом.
— Я не стану перечислять все роли, сыгранные мной, когда тебе еще не было известно, что искусство актера вообще существует. Задолго до тебя я уже был театральной величиной.
— Ты прав, дорогой. — Маги сердечно улыбалась. — Мне всегда казалось, что ты, по крайней мере, на тридцать лет старше, чем я! — Сердечность улетучилась. — И заметь себе: я знала все об искусстве актера с тех пор, как научилась мыслить.
— Ну да! — Алекс дьявольски засмеялся. — Это значит, что ты начала мыслить только тогда, когда познакомилась со мной!
Маги мужественно выдержала удар.
— А сколько тебе сейчас лет, Алекс? — Она сделала вид, что задумалась. — Тридцать? Может такое быть? Тридцать, и еще как дитя?
— Тридцать и молод сердцем, — подтвердил он весело.
— Тридцать, а еще глуп, — мягко исправила она его. — Разница в возрасте у нас очень заметна.
— Ты на два года младше. Что тут замечать? — сказал он с сомнением.
Маги великодушно не заметила его слова.
— Я принадлежу к совсем новому поколению интеллигентных, серьезных молодых артистов, которые тебе не подходят.
Его смех снова стал сладострастным.
— До сих пор мы хорошо подходили друг другу, дорогая. Дурачество моей юной души великолепно украшает твою строгую интеллигентную молодость. Появился даже новый вид любви. Это чистейшая?..
— Скука, — вставила Маги.
— Страсть, — закончил свою мысль Алекс. Он упал на покрытую сатиновым покрывалом кровать и употребил все свое актерское мастерство, чтобы скрыть раздражение, вызванное ее словами. — О’кей, дорогая, сахарная, ты права. Ты моложе меня, ты принадлежишь к новому поколению, ты умна, открыта, восприимчива.
Польщенная Маги засмеялась. Ей это хорошо известно, но она все равно засмеялась.
— Ты так юна, во всяком случае, это относится к твоим способностям, что принадлежишь еще к подрастающему поколению, — продолжал Алекс тем же тоном благожелательной болтовни. — Ты можешь научиться у меня многому. Было очень верно с твоей стороны довериться опытному взрослому артисту и любовнику, который может тебя чему-то научить.
«Алекс, тараканище», — подумала Маги, пылая раздражением и сердясь на себя. Как она могла хоть на мгновение представить, что из его тараканьего рта можно услышать комплимент?
Алекс видел не только смеющееся лицо Маги, он видел больше. Он знал, что она кипит от гнева, ее темперамент бунтует, глаза излучают сапфировые огни.
— Да, ты прав, — с готовностью подтвердила она. — И я сделаю выводы. Уже сегодня вечером.
После чего она повернулась спиной к Алексу и присела на возвышение у кровати, рядом с большой композицией из цветов.
Напрасно Алекс пытался разглядеть ее за цветами. Ему хотелось знать, что она задумала устроить сегодня вечером, но спрашивать ее напрямик он не решался.
Маги осторожно наблюдала за ним из-за вазонов с цветами, которые занимали столько же места в комнате, сколько занял бы небольшой легковой автомобиль. Алекс не замечал, что за ним наблюдают и не стал скрывать свою озабоченность и нервозность. Маги даже показалось, что он вспотел и заметно побледнел. Неподдельный страх был в его глазах.
— Что ты там делаешь, за этими овощами? — спросил Алекс равнодушно.
Триумф Маги был под угрозой.
— Я пытаюсь не только выбросить тебя из головы, но и, по возможности, не видеть.
— Это же глупо. — Алекс стал приближаться к цветам. — Выйди из-за грядки и веди себя как взрослая.
Маги соскользнула на ковер и скрылась из вида.
— И это ты говоришь о глупости? Величайший клоун всех нью-йоркских подмостков? Живая карикатура на артиста? Пустомеля, который может лишь засовывать маринованные огурцы в рот серьезным артистам?
Алекс быстро подался в другую сторону и, обойдя цветы, уже стоял перед ползающей по ковру Маги. Она некоторое время смотрела на его ботинки, прежде чем перевести взгляд вверх, быстро вскочила, уклонилась от его рук и отступила к одному из окон.
— Там, внизу, находится место скорби, — возвестила она гробовым голосом. — Место позора, где ты растоптал ногами мастерство актера.
— Ты представляешься мне кем-то, кто произносит трогательную надгробную речь над мошкой, которую только что раздавил.
Маги кружилась вокруг Алекса. На ее лице была запечатлена глубокая скорбь.
— Так, значит, ты оцениваешь мой артистический талант? Как мошка? Мошка, которую просто раздавили?
Алекс запнулся.
— Я, собственно, только хотел сказать, что ты делаешь из мухи слона, — пожав плечами произнес он. — Но, если туфелька подходит, надень ее. Вот и весь твой талант.
На мгновение у Маги перехватило дыхание.
— Будь осторожен, — предостерегла она тихим голосом. — Думай, что говоришь. Существуют границы, которые никому не позволено переступать.
Но Алекс только равнодушно пожал плечами.
— В чем ты, в сущности, меня упрекаешь? В том, что с маринованным огурчиком во рту я не смогла достойно произнести свой монолог?
— Это так, — подтвердил он. — Ты говорила ужасающе невнятно.
Маги хотела возразить, но Алекс не дал ей открыть рот.
— Твое произношение было ниже всякой критики, — заверил он. — У меня даже разболелись уши.
— И ты еще об этом говоришь? — закричала она, рыдая. — Кто был виновником катастрофы?
— Ты.
Теперь у нее открылся рот, и она его уже не закрывала.
— Посмотри! — Алекс был сама любезность. — Ты обвиняешь в своем плохом произношении маленький, невинный, безобидный огурец, но говорил не он, а ты.
— Алекс! — От ее крика задрожали оконные стекла. — Алекс, прекрати рассказывать мне эту чепуху!
— Я хочу только сказать, что все дело в плохом произношении, — объяснял он так терпеливо, будто говорил с ребенком, который плохо соображает. — Ты слышала когда-нибудь о господине Демосфене?
— Конечно, — прошипела Маги.
— Но это не греческий театральный деятель из Салоников, который был на прошлой неделе на приеме у Дональда Трумпфа.
— Я знаю, кто был Демосфен, — заявила Маги.
Алекс предостерегающе поднял указательный палец.
— Я имею в виду не хозяина греческого дворика на Лоу Ист Сайд, где мы отведали прекрасных виноградных листьев с начинкой.
