Сара Сэйл - Жертва азарта
— Ну, хорошо, но долго он здесь не задержится, поэтому я думаю, что в конце концов все образуется, — сказала она спокойно, забыв о своем недавнем раздражении. — Я так и говорю Софии, чтобы ее немного приободрить.
— Почему ты думаешь, что он не задержится? — спросил Джеймс. — Может быть, он решит остаться здесь насовсем?
— У меня есть план, — доверчиво поделилась Сара. — Поэтому я и купила это платье.
— Да?
— Да. Я читала книгу. Она была о сильном и строгом опекуне и его непослушной подопечной. Девушка вела себя дерзко с той самой минуты, как увидела его. Конечно, он заправлял всем, а она говорила: «Я тебя ненавижу». А он говорил: «Я запрещаю тебе делать то-то и то-то. Не забывай, что ты в моей власти», — это ведь любого выведет из терпения, правда? Но девушка все сделала наоборот.
— Продолжай, — попросил Джеймс, когда она остановилась набрать воздуха. — Звучит очень интригующе.
— Ну разве ты не понимаешь?! Он с самого начала думал, что она будет непокорной и вспыльчивой, и она действительно была такой, так что просто играла ему на руку. Вот и мой Человек-Легенда ожидает, что я буду вздорной и непослушной — так написали ему обо мне эти старые кошки. Но я собираюсь его удивить. Завтра на ужин я надену это платье, и сделаю строгую прическу, и буду ужасно выдержанной и элегантной, и буду молчать, и буду очень нежной и послушной. Примерно через два дня он решит, что старые кошки ошибались, и опять уедет в Антигуа или еще куда-нибудь, и мы все сможем снова счастливо здесь жить.
Джеймс с трудом подавил желание расхохотаться. Она была действительно очаровательна — эта наивная молоденькая девушка.
— Понимаю, — произнес он с подобающей случаю серьезностью. — Выглядит отлично, но, предположим, ему все это очень понравится и он решит остаться?
Она заметно встревожилась.
— Я об этом не подумала, — призналась она. — В этой книге в конце концов подопечная выходит замуж за своего сильного и мудрого опекуна. Пожалуй, мне лучше не представлять себя на ее месте и не фантазировать.
— Нет, лучше уж с самого начала вести себя с беднягой спокойно. Может быть, он это оценит.
— Да, и я в любом случае как-нибудь от него отделаюсь.
— Не думаешь ли ты, — осторожно спросил Джеймс, — что было бы совсем неплохо иметь рядом с собой мужчину, всюду сопровождающего тебя и интересующегося твоей жизнью?
— Джи. Би. никогда не интересовался, как я живу.
— Джи. Би.? Это еще одно прозвище?
— Нет, это просто его инициалы. Все письма были подписаны Джи. Би. Фэйн, и я всегда его так называла. Думаю, что его настоящее имя — Джошуа.
— Джошуа? Ну, конечно, нет! — не сдержался Джеймс.
— Хорошо, возможно — Джереми. Но я всегда думала о нем как о Джи. Би. Фэйне.
— Полагаю, ему придется сильно постараться, чтобы стать для тебя живым человеком. Ты могла бы дать бедняге хотя бы маленький шанс.
Она неожиданно спросила:
— Ты не был знаком с моим отцом? На самом деле он, конечно, мне не отец, но он меня воспитал.
— Джон Сильвер? Да, я знал его очень хорошо.
Она придвинулась к нему ближе, ее лицо осветилось.
— Ты его действительно знал? — жадно спросила она. — Тогда ты должен понимать, как тяжело относиться хорошо к кому-нибудь другому, даже если предположить, что он мною интересуется.
— Ты его очень любила? — осторожно спросил он.
Ее зеленые глаза подозрительно заблестели.
— Я все еще скучаю по нему, — ответила она просто. — Длинный Джон все понимал. София никогда не выполняет обещаний, а у Длинного Джона с этим все было в порядке. Он часто получал удовольствие, шокируя соседей. Он говорил, что они высокомерные снобы без чувства юмора, которые подлизываются к нему только потому, что у него есть деньги. Он любил говорить мне: «Ты и я можем обойтись без условностей, Сара. Будь сама собой — и к черту их всех».
Да, Джеймс легко мог себе представить, как его дядя произносит такие слова. Он мрачно подумал, что Джону Сильверу с его прочным положением в обществе было легко не обращать внимания на условности и, таким образом, прочно завоевать восторженную привязанность ребенка. Но Джеймс готов был побиться об заклад на свои последние деньги, что старик запел бы по-другому, как только девочка подросла бы.
— Но ты не сможешь всегда обходиться без условностей в этом мире, Сара, — произнес он вслух. — Человек имеет свои обязанности по отношению к другим людям, кем бы он ни был.
Она выглядела удивленной.
— Ты думаешь, Джи. Би. считает меня своей обязанностью?
— Тяжелой обязанностью, я полагаю, особенно когда он с тобой познакомится, бедняга!
— Ты его жалеешь?! Леди Боллард его тоже жалеет.
— Я вовсе его не жалею. Я думаю, что ему здесь понравится, если ты дашь ему хотя бы небольшой шанс.
Она внимательно всмотрелась в его худое, чисто выбритое лицо, и оно неожиданно понравилось ей. Это было лицо сильного человека, оно излучало понимание и нежность, которых не было у более молодых мужчин из ее окружения.
Она придвинулась ближе к нему, слегка качнув качели, и прижалась к его плечу.
— Ты очень милый, — сказала она. — И каким-то образом непохожий на всех. Почему?
Его это позабавило.
— Возможно, потому, что я старше.
— Сколько тебе лет?
— Почти столько же, сколько твоему опекуну.
— Этого не может быть. Он очень старый и раздражительный.
— Ты в этом уверена? Но поскольку мы перешли на личности — сколько тебе лет, Сара?
Она помедлила, бросила на него быстрый взгляд и бойко ответила:
— Двадцать один год.
— Двадцать один?
— Да… почти двадцать два, — решительно подтвердила девушка.
— Ясно. Значит, молодая женщина с достаточным опытом?
Он почувствовал, как она неожиданно застыла рядом с ним, и мысленно улыбнулся.
— Конечно, — сказала Сара и приблизила к нему свое лицо. — Я тебе нравлюсь? — спросила она кокетливо.
В мягком свете луны ее довольно высокие скулы образовывали нежный контур. Она явно нервничала, но приглашение было очевидным. Он нежно поцеловал ее, почувствовав, как она напряглась, а затем уступила, прижавшись мягкими неопытными губами к его губам, и улыбнулся, когда она быстро отодвинулась в свой угол.
— Ты считаешь, это очень мудро — предлагать незнакомым мужчинам заниматься любовью? — спросил он и почувствовал, что она слегка покраснела.
— Это потому, что ты для меня по-настоящему незнакомый, — ответила девушка, слегка задыхаясь. — И трезвый — не как другие. Я ничего не знаю о тебе, и ты ничего не знаешь обо мне, слава Богу. Кроме того, Перонел говорит, что с чего-то надо когда-нибудь начинать.
