Одри Бишоп - Обгоняя ветер
Когда впереди показался город, Хэл немного сбросил скорость и оглянулся. Ему сразу бросилось в глаза, что лицо девушки было мертвенно-бледным, а глаза плотно закрыты. Испугавшись, что ей стало дурно, он притормозил, потом полностью остановился, стащил шлем с головы и повернулся к ней вполоборота. Его попутчица медленно приоткрыла один глаз, потом второй, выдохнула и дрожащим голосом произнесла:
— Если бы я знала, что вы так носитесь, никогда бы не села на мотоцикл. Она заставила себя расцепить руки, судорожно вцепившиеся в куртку Хэла. Они дрожали.
Хэл почувствовал неловкость из-за собственного ребячества. Он осознал, что поступил очень некрасиво по отношению к незнакомому человеку, и понял, что просто обязан извиниться за свое недостойное поведение.
— Простите меня, — произнес он, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию. — Вы явно куда-то спешили, вот я и старался ехать побыстрее. Если бы вы сразу завизжали, или закричали, или как-то иначе привлекли бы мое внимание, я бы знал, что вам страшно, и конечно же сбавил бы скорость.
Она возмущенно вскинула голову.
— С чего вы взяли, что я испугалась?!
При этом руки ее все еще предательски дрожали. Это не укрылось от Хэла. Было очевидно, что его пассажирка все еще находилась в шоке, но даже в таком состоянии для нее было невыносимо признаться в собственных страхах. В том, что его наблюдения верны, Хэл окончательно убедился, когда она вызывающим тоном произнесла:
— Даже если на минуту представить, что вы правы и я испугалась, что ни в коем случае не соответствует истине, я бы ни за что не стала визжать или кричать! Можете быть в этом уверены!
По всей видимости, она еще не до конца пришла в себя, поэтому не успела сообразить, что если бы она и в самом деле не испытывала страха, то ей и в голову не пришло бы оправдываться. Но Хэл не стал ей указывать на подобное несоответствие. Ему не хотелось еще сильнее задеть ее чувства. И так уже получилось, что его неловкая попытка извиниться спровоцировала ответный всплеск агрессии.
Уинни постепенно отходила от сумасшедшей гонки, и в душе ее поднималась с трудом сдерживаемая волна ярости. При этом она не узнавала саму себя: всегда спокойная и сдержанная, сейчас она была готова устроить истерику перед совершенно незнакомым человеком. А ведь они встретились не более часа назад. За столь короткое время этот человек успел вывести ее из равновесия, чего не удавалось даже самым отпетым хулиганам в школе. Больше всего ее злило то, что это ему это удалось без особых усилий.
— Вы всегда так быстро ездите? — сердито спросила она, намеренно игнорируя его извинения. Это было, по меньшей мере, невежливо, если не демонстративно грубо, особенно после того, как он предложил ей помощь. Сознание собственной вульгарности отрезвило Уинни. Пытаясь взять себя в руки, она стала дышать глубже, и постепенно гнев и возмущение притихли, затаившись до поры до времени. Немалую роль в этом сыграло искреннее раскаяние, которое светилось в золотистых глазах мотоциклиста.
Хэл внимательно наблюдал, как незнакомка медленно приходит в себя. Интуитивно он почувствовал, что настало время разрядить накалившуюся обстановку. Он давно никого не подвозил, а она явно не привыкла к езде на мотоцикле, вот и возникло напряжение, грозившее вылиться в наиглупейший скандал на пустом месте. Поэтому он посчитал нужным ответить на ее резкий выпад без сарказма и иронии, которые так и просились наружу:
— Нет, только когда хочу произвести впечатление на пассажира. — На самом деле он не имел привычки возить пассажиров и не испытывал никакого желания что-то менять в существующем положении вещей. И конечно же меньше всего в этой ситуации он хотел произвести впечатление. Отыграться за небрежение, высказанное к его «харлею»? Да. Поставить капризную дамочку на место? Да. Но признаться в этом означало бы спровоцировать ссору, а именно этого он и хотел избежать.
— Что ж, вам это удалось! — нервно воскликнула она. — Хотя я сильно сомневаюсь, что вы стремились именно к тому, чего достигли своей демонстрацией.
Ее ответ прозвучал настолько непосредственно, вызывающе и интригующе, что брови Хэла удивленно взметнулись вверх. Любопытство взяло верх над благоразумием, и он забыл о том, что минуту назад прилагал все усилия, чтобы не провоцировать незнакомку. Едва сдерживая улыбку, он уточнил:
— Чего же я достиг? Неужели все было настолько впечатляюще?
Уинни почувствовала насмешку в его последней фразе и резко произнесла:
— О да, впечатлений предостаточно! После такого опыта я в жизни не сяду больше ни на один байк! — Она резко оттолкнулась, и слезла с мотоцикла. Ноги ее дрожали и подгибались, и, если бы хозяин железного коня не подхватил ее под руку, она бы наверняка оказалась пятой точкой на земле.
Только теперь Хэл понял, что явно недооценил степень ее испуга. Находясь в состоянии, которое при более внимательном рассмотрении можно было охарактеризовать как самую настоящую панику, она довольно находчиво огрызалась на него, поэтому ему не приходило в голову, что она была на грани истерики. Он отдал должное ее попыткам сохранить самообладание. Продолжая поддерживать ее под локоть, он примирительно произнес:
— Не глупите, садитесь назад.
Она упрямо покачала головой, волнистые пряди взмыли в воздух и щекотнули его по щеке. Хэл с трудом сдержал желание поймать непослушные пряди губами, понимая, как неуместен будет подобный жест. На его счастье, Уинни и не подозревала о коварных мыслях, мелькающих в его голове, иначе немедленно бы убежала прочь, не слушая уговоров.
— Благодарю вас, но мне бы хотелось добраться до дома живой, пусть позже. — Она гордо вздернула нос, но не спешила выдергивать локоть из его руки.
Тут Хэл обратил внимание, что волосы ее сильно растрепались. Она выглядела такой несчастной и измученной, и ему стало стыдно, что он не подумал раньше предложить ей свой шлем. В конце концов, он вполне мог обойтись без него, у него была бандана, а вот его пассажирке езда с непокрытой головой значительно повредила. Волосы спутались и запылились, утратив естественный блеск и красоту. Теперь ей придется немало постараться, чтобы привести себя в божеский вид.
Хэл мысленно отругал себя, что он не догадался заранее позаботиться об этом. Он попытался оправдать свою забывчивость возмутительным поведением, которое продемонстрировала незнакомка, когда ей было предложено прокатиться, хотя прекрасно понимал, что это не может стать оправданием его собственной невежливости. Конечно, ее капризное нежелание садиться на «харлей», который он искренне любил и которым очень гордился, разозлило его. Услышав ее презрительное «На этом?!», он не нашел ничего лучшего, чем оскорбиться. Ему просто в голову не пришло, что возмущение было порождено страхом, а вовсе не капризным норовом. Сейчас, после короткого разговора с ней, стало очевидно, что она вовсе не капризничала, а была напугана, так как, скорее всего, до этого ей не приходилось ездить на мотоциклах.
