Джозефина Кэрсон - Оковы страсти
Линда проклинала себя за то, что оставила Бозо во дворе. Ну почему она послушалась мистера Марлоу и не заперла котенка в доме, где он был бы цел и невредим? Что с ней случилось? Она что, лишилась совсем рассудка?
Когда стало ясно, что Бозо никогда не вернется, Линда перешла к решительным действиям. Она навестила всех, кто взял котят, в надежде, что кто-то из них откажется от своего питомца. Но никто не захотел расставаться со своим любимцем. Они прямо-таки негодовали от того, что им сделали такое предложение.
Чувствуя себя униженной, но все еще подстегиваемая надеждой, она навестила и семью, где приютили кошку, и умоляла вернуть ее или по крайней мере подарить котенка из следующего помета. В ответ глава семьи фыркнул от возмущения: они, конечно же, не отдадут то, что принадлежало им. И к тому же кошку сразу же стерилизовали, и теперь у нее никогда больше не будет котят.
Исчезла последняя надежда. И уже ничто не могло вытащить Томми из глубокого уныния.
2
Линда и Сарра очень сблизились после того, как исчез Бозо. Однажды вечером они сидели на берегу и наблюдали, как Томми играет у моря, без конца просеивая песок, ни на что, не обращая внимания и не улыбаясь.
Сарра — миловидная полная брюнетка, лет сорока, погрозила Линде пальцем.
— Ты должна перестать волноваться. Как ты можешь сделать мальчика счастливым, если сама несчастна?
В ответ Линда вяло улыбнулась и пожала плечами. Да, подруга права, но что еще она могла делать, кроме как волноваться?
Сарра скрестила свои загорелые ноги.
— До того как появилась эта кошка, ты вроде собиралась отнести кой-какие свои картины в эту галерею, как ее?..
— «Золотая раковина», — сказала Линда и оживилась.
Ей повезло: ее профессия позволяла работать где угодно. Будучи свободным художником, она отсылала свои картины на продажу в компании, выпускающие поздравительные открытки. Но становилась очень застенчивой, когда дело касалось личных контактов, и никак не могла набраться смелости выставить какие-либо из своих работ в галерее.
Сарра протянула руку и ласково похлопала приятельницу по колену.
— Обязательно сходи в эту «Золотую раковину» и захвати с собой картины. Жизнь продолжается. Ты что-нибудь написала за последнее время?
Линда покачала головой.
— Нет. Я совсем замоталась тогда с этой кошкой и котятами и рисовала только их. Сейчас я спрятала все эти рисунки, чтобы не расстраивать сына, да и самой не расстраиваться.
— Понимаю, — сказала Сарра. — Но ведь у тебя есть и другие работы. Например, морские пейзажи, цветы. Почему бы тебе не показать их?
— Думаю, ты права. Пора возвращаться к привычным делам.
Устыдившись своей погруженности только в собственные проблемы, Линда попыталась переменить тему. Она кивнула головой в сторону красивой виллы в псевдо-викторианском стиле, которая возвышалась над их жалкими коттеджами.
— А что с виллой? — спросила она. — Когда прибудет новый владелец?
— Скоро. Прислуга уже въезжает. Каждый день новые слухи. Говорят, он хочет пожить здесь временно. Если вилла его не устроит, то опять будет продаваться. Довольно дорогой эксперимент, скажу я вам.
Линда вдохнула в себя морской воздух и поправила шарфик на голове. В отличие от Сарры на ней был скромный голубой купальник. Ее же подруга в белом купальнике, украшенном на груди золотыми морскими звездами, выглядела на редкость цветущей и привлекательной.
— Должно быть, приятно иметь такую виллу, — задумчиво проговорила Сарра. — Я бы очень хотела провести в таком месте хоть одну ночку.
Мистер Марлоу владел шестью коттеджами на этой полоске пляжа. Он устал сдавать их туристам и хотел иметь побольше постоянных арендаторов, как Линда и Сарра, которые жили здесь круглый год.
Линда задумалась, на что это похоже — иметь собственность на океанском побережье в виде такой элегантной виллы, как эта. Очевидно, в ней не менее восьми комнат.
— А чем этот человек занимается? — спросила она Сарру — Я имею в виду того, кто будет жить на вилле.
— Ты меня спрашиваешь? — ответила ей подруга, поправляя свои шелковистые волосы. — Все, что я слышала, так это то, что он имеет какое-то отношение к музыке. То ли пишет песни, то ли еще что-то. Сейчас, говорят, он увлечен каким-то всемирным ритмом. Даже не знаю, что это такое.
— Всемирный ритм? — повторила Линда. — Думаю, это когда рок-музыка сливается с народной музыкой разных стран. Ну, как смешивание шотландских песен с роком.
Сарра скорчила гримасу:
— Рок-н-ролл на волынке? Я без этого проживу как-нибудь. Что я знаю наверняка, так это то, что у него скверный характер. Ты же знаешь этих нынешних музыкантов — подключат свои гитары и начинают орать, как сумасшедшие.
Линда только улыбнулась.
Поднялся легкий вечерний ветерок, и высоко над головой закружились с пронзительными и печальными криками чайки.
— А как его зовут? — спросила она, чтобы поддержать разговор. — Этого музыканта или как там его?
— Хьюстон. Грэг Хьюстон. Ты никогда не слышала о нем? Он ближе к твоему поколению, чем к моему. Ну, эта поп-музыка. У них там какие-то груперы, что ли.
Линда, продолжая наблюдать за чайками, тряхнула головой и снова улыбнулась.
— Группы, Сарра. А групер — это рыба. Но о нем я ничего не знаю. — Она встала.
— Становится прохладно. Надо отвести Томми домой.
Но Сарра поймала ее за руку и потянула обратно.
— Подожди, я хочу попросить тебя кое о чем.
Линда вопросительно посмотрела в серьезные карие глаза подруги.
— Да? О чем?
Сарра сжала ей руку.
— Съезди завтра в галерею. И захвати свои рисунки. Возьми себе выходной. Я присмотрю за Томми.
Линда покачала головой, и ветер слегка растрепал ей волосы.
— Это очень мило с твоей стороны, но я не могу…
— А я настаиваю, — сказала женщина постарше. — Мне нравится возиться с детьми, по крайней мере с такими милыми, как Томми. И потом это научит меня нянчить моих собственных внуков, если они когда-нибудь появятся.
— Но, — мягко возразила Линда, — я просто не могу…
— Не могу? — возмутилась Сарра. — Это что еще за слово такое — «не могу». Ты хочешь огорчить меня этим своим «не могу»?
Сарра продолжала настаивать до тех пор, пока Линда не согласилась. Так и решили — завтра утром она возьмет папку со своими работами и отправится в галерею.
Вечером, когда Томми был уже в постели, она просмотрела все свои работы и, увидев рисунки с котятами, особенно те, где был Бозо, поморщилась, словно от боли.
Она отложила их в сторону, зная, что не сможет продать. И опять обнаружила, что молится, хотя и знала, что выполнить ее просьбу практически невозможно.
