Сандра Филд - Соблазнитель из Канады
— Мама всегда говорила, что я много болтаю.
Должно быть, ее подвело неумение скрывать свои чувства, потому что он сразу все понял.
— Давно она умерла?
— Четыре месяца назад. — Нелл отвернулась.
— Прости. — В голосе Кайла прозвучало искреннее сочувствие.
Она упорно прятала глаза. Нельзя плакать. Не здесь и не сейчас. Никаких слез.
— Пойдем. — Она все-таки посмотрела на него.
От него не укрылись застывшие капли непролившейся влаги, и рукой он бережно отер их с ресниц, потом отвел со лба непокорные пряди.
— У тебя красивые волосы. Когда на них попадает солнце, они отливают медью — Ужасные волосы, прямые, тонкие и непослушные. — Она не желала попадаться на этот лакомый крючок. — Приходится постоянно собирать их в хвост или закалывать.
— Очень красивые, Нелл. — Он поправил выбившийся локон, вскользь задев шею. Ее обдало жаром, и она вновь испугалась мгновенности своего отклика на его прикосновение.
— По-моему, ты был прав: двуногие хищники опаснее волков.
Она все не так поняла. И все безнадежно испортила. Достаточно было взглянуть на его разом закаменевшее лицо.
— Давай выбираться отсюда. Ты идешь первая.
Нелл перекинула через плечо рюкзачок, провела рукой по укоризненно качнувшимся ветвям молоденькой лиственницы и начала спускаться к видневшейся внизу серой ленте шоссе. Она ни разу не оглянулась, чтобы убедиться, что Кайл не отстает. Шла, смотрела только под ноги и неотступно думала о том, как было бы хорошо взять обратно те глупые и злые слова.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Нелл слышала, что Кайл идет следом. Она продолжала ругать себя за панику, в которую ее повергала близость этого человека, но понимала, что реакция просто не могла быть иной. При ее-то воспитании... Мать ненавидела секс и неустанно внушала ей, как опасны мужчины, сколь изощренно они действуют, чтобы добиться своего. А хотят они одного: затащить женщину в постель. Постепенно страх перед мужчинами стал неотъемлемой частью жизни Нелл. Стоило кому-нибудь сделать хотя бы шаг за проводимую ею черту дозволенного, и она обращалась в бегство. Секса она боялась больше всего на свете, видя в нем лишь грязь и обман.
В итоге в свои двадцать шесть лет Нелл, любительница шумных сборищ и душа всякой компании, оставалась девственницей. Вот такой анахронизм. И, судя по всему, ей предстоит дожить с ним до глубокой старости. Ничего не скажешь, чудная перспектива!..
Так, злясь на себя за незыблемость собственных принципов, она пробиралась сквозь заросли багульника, не замечая более окружающих красот.
— Нелл, смотри: орел!
Вздрогнув от неожиданности, она резко обернулась и увидела, что Кайл показывает рукой куда-то в небо. Она схватилась за бинокль, запрокинула голову, и предвечернее небо обрушилось на нее всеми мыслимыми оттенками синего, лилового и сиреневого. И на этом фоне были отчетливо видны грандиозный размах крыльев и кипенно-белая гордая голова со зловеще загнутым золотым клювом. Как завороженная, Нелл наблюдала фантастическое парение, и с каждым новым кругом уносилась все дальше ее тревога. Она спокойно и просто взглянула в глаза подошедшего Кайла и сказала:
— Мне ужасно стыдно за всю эту чушь насчет двуногих хищников. Правда.
Кайл, болезненно морщась, потер больную ногу.
— Да уж, сморозила. Ладно, давай договоримся: я не маньяк, а ты не шлюха. Идет?
— За это и выпьем. — Она достала фляжку с водой, сделала большой глоток и предложила Кайлу. Пока он пил, она рассматривала его, переводя взгляд с мощно двигавшегося кадыка на развернутые плечи, плоский живот, стройные ноги. Он и сам похож на орла, думала Нелл, и вновь припомнились материнские наставления: берегись! — Как нога? — спросила она как можно безразличнее.
— Лучше, — ответил он, возвращая фляжку.
— Ты мог бы на меня опереться...
— Справлюсь...
Через полчаса они уже ехали в Каплин-Бэй. Путь был неблизкий, и Нелл успела обучить его нескольким крутым словечкам на немецком и голландском, рассказала о своей работе переводчика и о предстоящих контрактах с известными международными корпорациями — словом, поведала ему о себе почти все, а о нем не узнав ничего, кроме того, пожалуй, что он способный ученик и отменный слушатель.
Они прибыли к месту назначения. Городок, скорее поселок, уютно расположился вокруг бухты, вдоль извилистой линии широкого пляжа. Где-нибудь на пляже она и поставит палатку.
— Не подбросишь меня к продуктовому магазину? — спросила Нелл.
— Разве ты не остановишься на ночлег в гостинице? По утрам там подают вкуснейший завтрак!
— Нет, переночую в палатке.
— Нелл, сегодня суббота. Ты уверена, что приняла разумное решение?
Что может быть разумнее, чем не оставаться с ним под одной крышей?..
— Гостиница с завтраком мне не по карману. Все, я должна успеть в магазин, или придется ложиться спать на пустой желудок.
— Приз за упрямство, безусловно, твой! Сколько ты здесь пробудешь?
— Не больше двух дней, полагаю. — Она не собиралась говорить ему про Морт-Харбор.
— Насколько я понимаю, новая встреча со мной не входит в твои планы? — недобро прищурился он.
— Не понимаю, чего ты злишься? Ну, встретились случайно, теперь расходимся в разные стороны. Все нормально.
«Кого ты пытаешься обмануть, Нелл? Его или себя?»
— И ты хочешь сказать, что мы больше не увидимся?
Ах, если б только можно было сию же минуту оказаться в неведомом Морт-Харборе, найти желанный приют в доме деда и в его сердце... Ведь она затем и проделала тысячемильный путь, истратив все свои сбережения, чтобы встретиться с Конрадом Гиллесом, знать не знающим о том, что у него есть взрослая внучка. Наверное, это будет непросто, и незачем усложнять все еще больше; а в том, что Кайл Маршалл добавит ей эмоционального напряжения, она ни секунды не сомневалась.
— Именно это я и говорю. — Она вызывающе вздернула подбородок.
Затормозив у магазинчика, Кайл отстегнул ремень безопасности и всем корпусом развернулся к ней.
— Ты права, — заговорил он глухо. — Какой же я дурак! Как мальчишка, размечтался о фиалковых глазах и волосах цвета меди, а ты слишком рассудительна, чтобы терять голову из-за шальной встречи. Прощай, Нелл. Когда мне понадобится крепкое словцо, я тебя вспомню.
И прежде чем она угадала его намерение, он обхватил ее за плечи и приник к губам в жадном и поначалу почти грубом поцелуе. Но, понемногу оттаивая, становился все нежнее и бережнее, и, отдаваясь этой нежной атаке, удовольствие от которой обращало в прах все запугивания матери, Нелл впервые за долгие годы стала самой собой — живой и теплой — и со стоном наслаждения приняла страстный вызов.
