Фелиция Флакс - Зеркало души
— Ну-ну, — хмыкнул Феликс.
Радмилы как будто не существовало в кабинете. Она и в самом деле мечтала исчезнуть. Отец с сыном были так увлечены собой, что ее бегства они, наверное, и не заметили бы.
Она сделала крохотный шажок к двери, но тут же глаза обоих Ипатовых устремились на нее и пригвоздили к месту намертво.
— Ты погляди на нее, — приятный баритон директора перешел в возмущенное сипение.
— Нет, это ты погляди на нее, папуля. И получше.
Феликс рывком поднялся. Позади Радмилы появился черный стул, с выгнутой спинкой. На этот стул она была усажена одним движением. А дальше началось такое…
Ипатов-старший тоже поднялся. Оба остановились над онемевшей Радмилой. Феликс бесцеремонно вздернул ее лицо кверху и сдавил двумя пальцами подбородок. Между отцом и сыном завязался престранный диалог.
— Ты только погляди, какие глаза. Ты у кого-нибудь видел подобный цвет, папочка? Это же настоящий аквамарин. Такой цвет даже в фотошопе не создашь. А при прямых солнечных лучах в них наблюдается фантастическая иризация, они отливают золотом. Я уже проверял. Удивительнейшие глаза.
— Ну-у…
— А форма? Ты только взгляни. Идеальная миндалевидная. Одри Хепберн отдыхает. И размер. В поллица, не меньше. Эти глазки — на миллион долларов. Их лишь нужно правильно оформить. И если «ОптикЛайф» и в них обнаружит изъяны, то мы с полным правом можем послать их куда подальше. На идиотов не работаем.
— Но ее лицо, Феликс. Веснушки, нос уткой, подбородок раздвоенный.
«На себя бы поглядели», — хотела пискнуть возмущенная Радмила, но язык присох к гортани.
Куда она попала?! К кому?! Люди, спасите!
— Ведь это безобразие будет на фотографии вместе с ее прекрасными глазами…
— При чем тут ее лицо. — Ипатов-младший вздернул подбородок Радмилы еще выше, так, что она смогла лицезреть пурпурный потолок, и пару секунд по-профессиональному жестко рассматривал ее лицо.
— У нее красивые высокие скулы, впалые щеки, нежный овал.
— Нос…
— Ну что нос?!
Длинный гибкий палец скользнул по ее носу. У Радмилы подпрыгнуло сердце, и она сама подпрыгнула.
— Нос не идеальный, согласен…
«У самих-то, у самих-то!»
— Однако когда я буду фотографировать, то наложу светотень особым образом, так, что ничего не будет заметно. В центре останутся лишь ее чудесные глаза. Скажем, так, что они только и будут бросаться в глаза.
— Гм…
— Ты сомневаешься в моих способностях, папуля?
— Я сомневаюсь в ее носе, сынуля. Не доверяю ему. Кроме того, волосы.
— Ай, — Радмила вскрикнула, когда Ипатов-старший дернул за прядь.
— Жуть! Я не уверен, что даже кудесница Лена с ними сможет что-либо приличное сотворить. Первостатейная пакля.
«Ипатов-старший — сволочь, я ему сама глаза без всякой глазовыколупывательницы выцарапаю».
— Это только она может сказать.
— Сейчас ей и позвоню. Должна быть еще на месте.
Пальцы, стискивавшие подбородок, разжались. Радмила медленно опустила голову. Шея затекла страшно. И одеревенела. Хотелось орать и ругаться всеми неприличными словами, которые пришли бы на ум. И приходили. Выплясывали на языке бешеный канкан. Если бы она открыла рот, то все эти гадкие выражения мгновенно вылетели бы и разъяренным пчелиным роем устремились на Ипатовых, которые один хуже другого. И как хорошо, если бы этот рой закусал двух паразитов до смерти!
Феликс остался стоять рядом с ее стулом, пока Виталий Викторович торопливо набирал номер телефона. Радмила беспокойно ерзала, терзаясь от близкого присутствия Ипатова-младшего.
— Алло, Леночка? Это Виталий Ипатов беспокоит. Ласточка, можешь сейчас к нам подняться? У нас тут очередная кандидатка для «ОптикЛайф». Ага, еще один глазастик. Но меня грызут сомнения в отношении этого глазастика. С глазами-то у нее все прекрасно, но вот внешность… Понимаешь? Поднимешься? О'кей, жду тебя, ненаглядная.
* * *В кабинете наступила тишина. Виталий Викторович мрачно смотрел на Феликса, тот — в окно, а Радмила — в никуда.
Ей ужасно хотелось домой, в свой тихий мирок, нарушаемый лишь звуком телевизора. Если бы она не опоздала на автобус, то не встретила бы этого кошмарного Феликса и его не менее кошмарного папочку. Сейчас бы сидела дома одна-одинешенька, грызла сухарики и смотрела кино. Все было бы как всегда…
За дверью послышался стук каблучков. Дверь распахнулась и в дракуловском кабинете показалась кошка. Женщина-кошка. С раскосыми горящими зелеными глазами; личиком-сердечком; короткими рыжими кудряшками, из-под которых выглядывали острые вытянутые ушки; с гибкой фигуркой, обтянутой трикотажным платьем а-lа шкура гепарда. Все было мягким и плавным. Ее хотелось нежно погладить по спинке.
«Однако как интересно получилось: в одном офисе одновременно оказались женщина-кукла, женщина-кошка и женщина-дура. Целая коллекция». У Радмилы ядовитый смех булькнул в горле. Она поспешно зажала рот ладонью.
— Ах, Леночка! — Виталий Викторович взвился со стула. — Наконец-то! Посмотри, с этим можно что-нибудь сделать?
Раскосые глаза с голодным кошачьим блеском уставились на Феликса, и Ипатов-старший поспешно уточнил:
— С этим безобразием.
Раскосые глаза мгновенно потухли и сместились на Радмилу. Та вскочила со стула, бурля от ярости:
— Это безобразие уже уходит.
Стоявший позади Феликс молча положил ладони ей на плечи и припечатал обратно к стулу. Радмила захлебнулась собственным горьким возмущением. Руки Феликса остались лежать на плечах, совершенно парализовав. Причем не тело, а мозговую деятельность.
Женщина-кошка приблизилась к Радмиле. Личико-сердечко сделалось задумчивым. Леночка дотронулась до волос Радмилы, чему-то или кому-то кивнула, повертела голову Радмилы из стороны в сторону. Еще раз кивнула и вынесла окончательный вердикт:
— Прекрасный исходный материал. Отличная табула раса. Первосортное сырье.
Сырье? Табула раса? Исходный материал?
Радмила раскрыла рот. И закрыть его не смогла.
— Ты думаешь, все можно исправить? — В голосе Виталия Викторовича звякнула несмелая надежда.
— Несомненно. — Леночка пожала плечами и бросила пламенный взгляд на Феликса. — Отдайте девушку в мои руки, и вы ее не узнаете.
«Ни в коем случае!» — Радмила прокричала про себе, оставаясь сидеть неподвижно, с открытым ртом.
— Вот видишь, отец, как все славно получается. — Феликс отдалился от Радмилы и уселся в кресло.
— Это и беспокоит, — буркнул Виталий Викторович. Он побарабанил пальцами по столешнице. — Ну ладно. Попробуем поработать с этим глазастиком. Все равно выбора как такового нет.
