Бывшие. Возвращение в любовь (СИ) - Эдельвейс Анна
Сдержанный до холодности, неулыбчивый. Однако, с ним очень интересно было говорить, когда у него было хорошее настроение. Не было темы, в которой бы Роман был дилетантом. Умница, с отличным чувством юмора, (в те редкие минуты счастья, когда он расслаблялся) – но абсолютно лишённый компромиссности. Волевой, напористый, сказал – отрезал. Никаких возражений.
Я по молодости думала что он исправиться, станет другим, размякнет от моей нежности. Но, мужчины никогда не меняются. Это я поняла очень поздно. Сколько раз я спрашивала себя, случись всё снова, вышла бы я за него замуж? Честно отвечала себе: да! Я была влюблена первой, сумасшедшей любовью. Роман был первым мужчиной, очень страстным, нежным и физически сильным.
А потом нас связывало самое большое женское таинство: у меня от него сын.
Вспомнила тот последний разговор с мужем. Я уже прибежала домой после гостиницы, металась по дому, не знала, с чего начать прощание с семейной жизнью. Всё ещё оглушённая тем, что произошло, то стягивала сумку с антресолей, чтоб собрать вещи, то садилась, захлёбываясь в рыданиях кусала кулак и думала: куда я пойду?!
Роман в тот вечер пришёл довольно скоро, заметив меня в гостиной с сумкой, набитой моими вещами, жёстко прорычал:
– Надеюсь, ты понимаешь, я даже думать не буду почему тебе пришло в голову развестись. Решила – проваливай. Я предателей и крыс, бегущих с корабля держать не собираюсь.
– То есть ты с ней…, а я крыса?
– Что я с ней? – его взгляд острым лезвием кромсал моё сердце.
Я опустила глаза, схватилась за голову: сюр какой-то. Я застала женщину перед ним на коленях. Как это назвать вслух, чтоб моему мужу стало понятно о чём я?!
– То есть, то что я видела, это не причина для развода, Роман?
– У тебя нет причины для развода – муж холодно окинул меня надменным взглядом: – Ты её придумала.
– Есть причина! И её хватило бы для любого суда!
Роман удивлённо повернулся ко мне:
– Суда? Какого суда, я не оспариваю развод, нас разведут в ЗАГСе, – его губ коснулась змеиная ехидца: – Или уже для суда речь заготовила? В грязном белье своих фантазий ройся со старухами на лавочках.
А это тут причём.
От его слов мне хотелось вскочить и вцепиться ему в рожу,: фантазии, значит!
Сглатывала слюну, пытаясь протолкнуть воздух внутрь себя. Всхлипнула, закашлялась, стараясь подавить рыдания.
– Не делай шоу из своего решения. – Роман сделал ударение на слове “ своего”, тыча меня как дуру в мою же боль,: – Решила уходить – скатертью дорога. Буду ждать когда осознаешь свою глупость и приползёшь проситься назад.
– Не приползу, – еле выдавила из себя, а про себя твёрдо решила: никогда, ни за что не увижу его снова!
– Ну-ну. Счастливо оставаться в этой жизни одной.
По его вине я сейчас осталась в 30 лет одинокой разведёнкой и матерью одиночкой.
Наверное, судьба посчитала, что мне мало тумаков. Я снова во власти своего бывшего мужа. Получается, всё так, как он и обещал: приползла за помощью, поневоле вручив ему моего сына. Нашего сына.
И вот теперь я лежала в палате, оплаченной бывшим мужем, вдыхала аромат роз, которые он прислал со своим помощником и с ужасом смотрела на скрипнувшую дверь…
“Соберись, дура”, требовала сама от себя, а сердце тарахтело пишущей машинкой. В дверях стояло моё двухметровое вероломное прошлое. Роман!
Глава 5
Глава 5
Роман
Спускался с трапа своего джета, дочь плелась где-то сзади. Кивнул помощнику на салон самолёта:
– Видишь исчадие, что спускается из самолёта? Глаз с Эвелины не спускать. Хлопнешь глазами, Игнат, отвлечёшься на минуту, она успеет добежать до Канадской границы. Головой отвечаешь.
Краем глаза засёк, как Эвелина спускается с трапа. Злая, встормошенная. Плевать. Теперь эта мелкая дрянь под моей ответственностью, рад, что моё путешествие за ней в немецкий интернат закончилось.
Пошёл к своей машине, на лётном поле стояло их две. Одна моя и вторая для дочери, вон той красотки, что специально еле переставляла ноги, считала каждую ступеньку мне на зло, демонстрируя свою элитную значимость. Несносная, упрямая, вся в мать: конфликтная и злющая, как собачонка. Девочке 11 лет, а я охрану к ней приставил. Чтоб не сбежала, до компании своих ошалелых друзей-подружек не добралась.
– Пап, – Эвелина манерно протянула,: – А я что, не с тобой поеду.
Отвернулся. Хватит того, что я съездил в Германию, договаривался во всех инстанциях, оплатил задолженности, позорился, выслушивая очень неприятные вещи. (Я ведь передавал деньги Марине, мамаше Эвелины в полном объёме для оплаты).
Оказалось, в интернате с Эвелиной не было никакого сладу, дралась она как обозлённая пантера, хамила и того крепче. Ещё и сбегала регулярно. Правда, к удивлению, училась замечательно. Но даже это не перевесило решение педагогов исключить её из заведения.
Всё, теперь всё.
Будет жить тут, у меня, под охраной, ровно до тех пор, пока не мутирует в человека. Вплоть до тех пор, пока замуж не выйдет. Никаких интернатов за рубежом, никаких встреч с мамашей здесь, в Мытищах. Учиться будет в обычной школе.
– Шеф!
По глазам Игната видел, что-то случилось. Мой верный помощник придерживал дверь машины, ветер на лётном поле бил в грудь, в нос, мешал говорить. Не лучшее место для переговоров:
– Слушаю, – сощурившись, вслушивался в долетающие до меня обрывки слов помощника:
– Ваша жен…женщина, Марина, мать Эвелины находится в зале ожидания аэропорта.
– Марина? – у меня раздражение сорвалось сжатой пружиной: – Что она там делает?
– Шеф, она вот вот устроит истерику. Ходит с плакатом на картонке: “ Доченька, мама ждёт тебя”. На неё обращают внимание люди и полиция тоже.
– Она пьяна?
Игнат кивнул.
– Едем. Машину с Эвелиной протяните вперёд. Дочь не должна встретиться с мамашей.
Сел в салон, дал команду Кириллу, водителю:
– Подвези меня к терминалу, к зоне встречающих.
Зашёл в шумный зал, Марину заметил сразу. Худая, длинная, она нетвёрдо бродила в толпе, то и дело натыкаясь на людей, размахивая картонкой с намалёванными сердечками. Вот же…
Строит из себя святую, хотя к ребёнку не приехала ни разу за три года. Только на летних каникулах встречалась, когда интернат высылал учеников по домам. Правда, я тоже хорош. Тоже не видел ребёнка все эти годы, надеясь, что это дело матери смотреть за девочкой. Платил то я! Марина, Эвелина – всё это меня не касалось. Я о них не знал толком, не интересовался.
Иногда Марина вползала нетрезвой гадюкой ко мне в кабинет, просила денег, орала,визжала, обвиняла во всех грехах… Выныривала из чёрной дыры моего прошлого, измарав и испаганив моё будущее. Из-за неё я развёлся с Ольгой 5 лет назад и после не нашёл никого, чтоб забыть бывшую жену навсегда. Лучше об этом не вспоминать, иначе я придушу вон ту ведьму, что тычется во всех со своей картонкой.
Подошёл, взял Маринку под локоть, потащил за собой к машине.
– Ромашечка, это ты? – залебезила елейным голосом.
Убил бы за это “Ромашечка”, как же она меня вымораживала этим словом. Молча тащил её к своей машине, Кирилл, водитель, выскочил, открыл перед ней дверь. Я зыркнул на него глазами:
