Таких не бывает (СИ) - Резник Юлия

– Ну? Имя-то у тебя есть? У меня до планерки пятнадцать минут, – Гордей Александрович поднял манжету, по-солдатски строго сверяясь с часами. И следом прямо у нее на глазах как ни в чем не бывало принялся раздеваться! Изабелла испуганно зажмурилась, закрыла лицо ладошками и в стенку вжалась, чувствуя уже ставшее привычным жжение в носу – опять подступали слезы! Ну, вот за что ей это все? На лбу у нее, что ли, написано «падшая женщина»?! Хотя теперь уж какой смысл это отрицать? Падшая она и есть… Пад-ша-я.

– Упс. Я, типа, не должен был, да? Раздеваться? – осторожно так спросил Фокин. Изабелла отчаянно затрясла головой. С одной стороны, конечно, он не должен был. С другой… Ну кто она такая, чтобы его за это ругать? – Прости. У нас тут с этим просто. Стеснительных особенно нет. И кстати, я уже переоделся. Можешь открыть глаза.

Он смеялся над ней? Да, очень похоже. Вот что значит – другая культура. Она в ужасе, а ему смешно.

– П-простите, – пролепетала Изабелла.

– Да это ты прости. Я должен был догадаться, что тебя шокирует мой стриптиз.

Изабелла опустила взгляд, отчаянно покраснев. На самом деле, чтобы ее шокировать, раздеваться даже не требовалось, можно было просто произнести это самое слово… Стриптиз. Кошмар.

– Мне нужно идти.

– Вот как? А на хрена ты тогда вообще приходила, м-м-м?

Как ему объяснить? И надо ли? Он же чужой! Какое ему до нее дело?

– Передумала сына оставлять?

Откуда он знал? Нет, не о том, что она передумала… Про сына! Она же никому не говорила!

– Я пойду…

– Если передумала, то телись быстрей, а то будет поздно. Его, знаешь ли, усыновить хотят. У нас в стране спрос на новорожденных.

В глазах у Изабеллы потемнело. Она пошатнулась, и хоть в последний момент ухватилась за стену, все равно стала медленно оседать.

– Эй! Ты чего? Ну, ты чего, дурочка?! Хочешь забрать – так забирай. Кто тебе не дает?

Фокин подхватил Изабеллу на руки, оттащил к красивому кожаному креслу, а сам устроился рядом, в ногах. И было что-то до жути неправильное в этой картине. Такое неправильное – в мужчине перед ней на коленях, что Изабелла попыталась опять вскочить.

– Да не трепыхайся ты! Что, голова кружится?

Гордей Александрович достал из кармана фонарик и зачем-то посветил ей в глаза, а потом вообще сжал пальцы на запястье. Изабелла попыталась вырваться, ведь так нельзя, нельзя, чтобы трогали, но он ее осадил:

– Стоять. Я же врач. Врачи вас могут осматривать?

Изабелла растерянно кивнула. Их взгляды с Фокиным встретились. И так он на нее смотрел, что губы Изабеллы дрогнули, а желание расплакаться стало совсем уж нестерпимым. Как давно ее не жалели!

– Та-а-ак, ну то, что слезами делу не поможешь, ты, должно быть, в курсе? – Изабелла затрясла головой. – Тогда чего ревешь?

– П-простите.

– Давай так. Ты успокаиваешься и рассказываешь мне все как есть. А я подумаю, чем тебе помочь можно.

– Ничем не помочь. Ничем. Все кончено.

– Ну, это, допустим, я буду сам решать. От тебя требуется лишь информация. У меня десять минут осталось!

Слушает он… И что? Думает, так легко ее историю рассказать чужому человеку? Мужчине!

Руки девушки мелко-мелко дрожали. Чем ближе она подступала к сынишке, которого бросила, тем невыносимее ей становилось. Будто все заслоны, которые она так старательно возводила в своем сердце, чтобы не спятить, сметало прочь. После вчерашнего, например, Изабелла насилу домой добралась, а что будет сегодня – ей даже страшно было представить.

– Для начала все-таки давай познакомимся. Я – Гордей. Хочешь, так зови, будет проще. А ты?

– Изабелла.

– Белка, значит? Не кукушка? – улыбнулся Фокин. Изабелла глазами хлопнула. Какие белки? Какие кукушки? Он ей прозвище придумал, что ли? – Ну и откуда ты, Белка, взялась в нашем зоопарке?

– Я приехала. Из Д*. На учебу.

– Студентка, значит?

– Да. Четвертый курс. Иностранные языки.

И как-то мало-помалу Гордей Александрович вытащил из Белки ее историю. Не иначе был у него дар – вести допросы. Белка сама не заметила, как выложила ему, что ее родители погибли еще семь лет назад, и что она три года перед поступлением жила в семье дядьки. И если до этого Фокин слушал ее, практически не перебивая, то тут спросил:

– Ну и как тебя отпустили одну? У вас же вроде не принято, чтобы барышни были сами себе предоставлены.

Белка смутилась, пожала плечами. Правда заключалась в том, что дядя Заур любил прихвастнуть по жизни. А поскольку самому ему хвастать особенно было нечем, он козырял успехами приемной дочери. А-ну попробуй поступи в лучший вуз страны! И толку, что в этом никакой его заслуги не было. Все в их ауле знали – Бага отправил названную дочь учиться, и не куда-нибудь, а в столицу! Да и вообще до недавних пор он не сильно рьяно следовал правилам.

– Так ты здесь, получается, парня нашла?

Изабелла распахнула глаза и опять головой тряхнула из стороны в сторону. Какого парня? Какой нашла? Да она кроме лекций и не видела ничего! Один раз за все время согласилась пойти с одногруппниками на каток, где к ней пристали какие-то нехорошие люди, и никто… вот вообще никто не помог. И она сама не могла на место поставить тех дураков. Просто не знала как. Хорошо, что все благополучно закончилось, все же они были в публичном месте. Но с тех пор Изабелла избегала подобных ситуаций. От греха подальше.

– Нет у меня никакого парня.

– Бросил, значит? – нахмурился Фокин. – Так ты поэтому ребенка оставила?

Белка опять покачала головой.

– Нет… Просто… Я не могла. Забрать. Точней, не могу…

– Ясно.

– Вы куда?

– Кое-что тебе покажу. – Гордей подхватил Белку под локоток и к двери потащил. А уже на выходе из кабинета вспомнил, что так и не дал ей халат. – Вот, накинь.

Она и понять ничего не успела, как оказалась возле того окна, за стеклом которого, будто рыбки в аквариуме, лежали детки. Вчера она гадала, где ее сын… Но молилась за всех не поэтому. Просто жалко было этих крох. И себя очень жалко. Особенно сейчас.

– Нет-нет, я не пойду.

– Ну, хоть посмотришь, от чего отказываешься.

И он ее затащил в бокс! Белка беспомощно поджала дрожащие губы.

– Вот он! Кило пятьдесят родился. Сорок сантиметров. В мою смену дело было, не помнишь?

Ноги Белки будто вросли в пол. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, но она шла, не смотря на это, как будто что-то ее тянуло. Сердце бешено колотилось в груди. Волнение захлестывало, глаза наливались густым ядреным рассолом. Такой маленький… Такой умиротворенный во сне! Кто-то надел ему шапку со смешным длинным хвостиком, но не потрудился надеть ползунки и распашонку.

– Ему не во что одеться? – Белка в ужасе распахнула глаза. Чувство вины рвало ее сердце на части. Может, остаться? Ну, чем она рисковала? Жизнью? Так разве она сможет жить, взяв на душу такой страшный грех?

– Да тут все в одних памперсах. Возьмешь на руки?

Белка затрясла головой, в ужасе отпрянув. А потом и вовсе развернулась и побежала прочь, чуть не опрокинув попавшийся ей на пути столик из тех, что стояли у каждого инкубатора. Фокин рванул за девочкой следом.

– А ну стой!

– Отстаньте! Это преступление – удерживать человека против воли, – всхлипнула Белка, в отчаянии глядя на Гордея, который опять затолкал ее в уже знакомый кабинет.

– Я добра для тебя хочу. Ты уже сейчас места себе не находишь. А что будет через год, два? Подумала? Как ты будешь с этим жить? Ну, ведь нормальная девочка. Руки-ноги есть, универ оканчиваешь…

– Вы ничего про меня не знаете!

– Так расскажи! Сказал же – помогу.

– Мне жизни не будет, если об этом ребенке узнают. Понимаете? Мне просто не будет жизни…

– Ты не преувеличиваешь? Насколько я понял, твой дядька весьма современный человек. Может быть, не все так плохо?

– Дело не в дяде, – всхлипнула Белка.

– А в ком? В отце ребенка? Как ты вообще согласилась…

– Меня не спрашивали! – в отчаянии закричала девушка, стыдливо пряча лицо в ладонях. – Он сам…