Александра Торн - Зной пустыни
Лиз выбежала из мастерской и бросилась к своему лимузину. Какая же она дура! А ведь Хэнк ее предупреждал. Так нет, ей нужно было настоять на своем. Алан прав. Она ничему не научилась и упрямо делает то, что еще больше отдаляет их друг от друга.
Когда Мейсону доложили о возвращении Лиз, он моментально отложил каталог, над которым работал, и поспешил в ее кабинет.
«Успокойся», — приказал он себе, постучав в дверь.
— Кто там?
— Это я, Рик.
Лиз, бледная и расстроенная, нервно ходила по комнате.
— Ты неважно выглядишь, тебе надо выпить, — предложил он.
— Налей мне двойного бренди.
Он подошел к бару и налил ей добрую порцию в красивую рюмку.
— Что случилось, Лиз? Я не ждал тебя так рано. Думал, ты пробудешь в Нью-Йорке еще несколько дней.
— Случилось то, что требует моего присутствия здесь.
— Ты не слишком-то мне доверяешь. — Он подал ей рюмку. — В твое отсутствие здесь был полный порядок.
— Прости, Рик. Конечно, ты более чем надежен, и даже не знаю, что бы я без тебя делала.
Он почтительно поцеловал ей руку.
— Очень рад. Но что тебя так расстроило? Ты совершенно выбита из колеи.
Лиз достала из ящика свернутую в трубку газету. «Итак, она прочитала газетенку», — подумал он, узнав страницу, на которой была развернута «Гэлакси». Статья получилась даже лучше, чем он ожидал.
— Читал?
— Да. Господи, Лиз, стоит ли говорить о таких уколах? Неужели эта вшивая пачкотня могла тебя расстроить?
— Не знаю, — устало ответила она. — Я думала, к этому приложил руку Алан, но ошиблась.
— Почему ты так уверена?
— Из аэропорта я заехала к нему на ранчо. Он отрицает свою причастность.
— И ты ему веришь? — Она кивнула. — Черт возьми, Лиз, ты знаешь его лучше, чем я. — Рик выдержал паузу, желая скрыть удовлетворение. Он забил последний гвоздь в гроб ее отношений с Аланом. — Ты подозреваешь кого-нибудь еще?
— Больше некого. Сейчас я хочу лишь одного — забыть всю эту историю.
— Правильно, — согласился он. — Кстати, что это за газетенка?
— А ты знаешь, как улучшить мне настроение, — благодарно улыбнулась она.
— Попался бы мне тот мерзавец, который состряпал эту пачкотню… Меня приводит в ярость даже мысль, что кто-то причинил тебе боль. Может, сейчас не самый подходящий момент, но я все-таки скажу. Черт, да ты и сама понимаешь. Я люблю тебя.
— О Рик, мне пока не до этого.
Секунду он тупо смотрел в пространство. Это не тот ответ, на который он рассчитывал. Но во всяком случае и не отказ. Ей требуется время. «Она дозревает, — убеждал себя Рик, — в конце концов любовь — единственная вещь, перед которой невозможно устоять».
— Правильно, мы поговорим об этом позже, когда ты будешь готова. А теперь я предлагаю забыть обо всем, что вывело тебя из равновесия. Давай вместе пообедаем, я расскажу о том, что здесь происходило.
— Нет, не сегодня. Но я обязательно пообедаю с тобой.
— В любое время, — заверил ее Рик, направляясь к двери.
Он был в прекрасном расположении духа, ведь сейчас выиграна важная битва. Неделей раньше, неделей позже, но он все равно победит. Когда в следующий раз он скажет Лиз Кент о своей любви, она уже не оттолкнет его.
— Господи, Арчер, да за столько времени можно было открыть шесть выставок, — надулась Марианна. — Я так по тебе скучала. Мы с Реджинальдом восхитительно отметили День Благодарения, и не было ни одной души, кому бы я могла об этом рассказать. Что ты нашла в этом Санта-Фе, чтобы задержаться там на целую неделю?
Играя пустой кофейной чашкой, Арчер лихорадочно придумывала ответ. Они стоят в ее любимой солнечной комнате, а она испытывает лишь раздражение оттого, что столько лет завтракала здесь с мужем. Все в этом доме принадлежало солидной уважаемой даме, а не безрассудному созданию, влюбившемуся в Романа Де Сильву.
Марианна села поближе.
— Ну рассказывай, — потребовала она.
— Выставка имела грандиозный успех. — Арчер решила говорить с Марианной только на отвлеченные темы. — Сотни посетителей, даже критики были весьма доброжелательны. Один из них сравнил меня с Майолем. — Она пожала плечами. — Ты же знаешь, как это бывает. После открытия нам пришлось давать интервью, что заняло несколько дней.
— Нам? — Марианна заинтересованно подняла брови. — Ты говоришь о Романе Де Сильве. Как он выглядит в жизни? Говорят, у него несносный характер?
— Ничего подобного, — горячо возразила Арчер.
— Не морочь мне голову. Говорят, он изводит критиков, вымазавшись краской, катается по холсту и драпирует мосты простынями.
— Просто он имеет мужество говорить вслух то, о чем мы предпочитаем шептаться по углам.
Марианна внимательно посмотрела на подругу.
— Ну, ну, что это ты так разнервничалась? Уж не из-за Романа Де Сильвы ты задержалась в Санта-Фе?
Арчер смотрела в окно, не видя великолепия ясного ноябрьского дня. Она вернулась домой в смятении. Нужно какое-то время, чтобы привести в порядок свои чувства. Но когда ей удастся стать прежней миссис Гаррисон? За три недели, проведенные в Санта-Фе, Арчер убедила себя в том, что встреча с Романом ничего в ее жизни не изменит. Да, она не устояла перед любовью, но теперь сумеет преодолеть это наваждение.
Зная, что их роман скоро закончится, она полностью отдалась своей страсти. Но она была наивной дурой. Разве можно забыть любимого человека, просто отодвинуть его в дальний угол памяти, если он стал частью твоего существа? Все рассуждения о любви, которые Арчер когда-то считала пустыми штампами, оказались верными. Она скучала по Роману каждую секунду, постоянно хотела его видеть, не могла есть и спать, даже не могла думать.
К Луису она испытывала совершенно другие чувства. Вероятно, потому, что они вместе росли и за долгие годы успели привыкнуть друг к другу. Любила ли она когда-нибудь своего мужа? Или ее чувство к мужу и было любовью, а к Роману она испытывала чисто физическое влечение? Все в ее жизни перепуталось, а винить было некого, кроме самой себя. Ей хотелось кому-то довериться, именно этого и ждала Марианна.
— Обещай, что это останется между нами.
— Значит, я правильно подумала? — Арчер кивнула, и Марианна, бросившись ей на шею, воскликнула: — Ой, радость моя, расскажи мне все.
Начав говорить, Арчер уже не могла остановиться, и двадцать минут она оживляла в памяти проведенные с Романом дни. Это было сказочное время.
— Мне нет прощения, но с ним я почувствовала себя личностью. Впервые в жизни я общалась с человеком, для которого была одновременно и женщиной, и художником.
