Раиса Рябцева - Влюбить в себя
— Миллионер по баксам?
— Вот именно. Я хочу попасть к нему на свадьбу.
— Да ты с ума сошла. Кто тебя туда пустит без приглашения?
— Вот и я об этом думаю. У меня появилась одна мысль. На этой свадьбе, наверное, будет куча народа. Может, никто и не станет проверять там приглашения?
— Конечно, — скептически протянула Маргарита. — А охрана на входе?
— Не забывай о том, что я актриса. Почти. С мужиками уж как-нибудь сумею разобраться. Кому надо — подмигну, улыбнусь, и вообще, можно сделать вид, как будто я забыла приглашение дома.
— А зачем тебе это надо?
— Я хочу поговорить с Кондратьевым.
— Но ведь вы незнакомы.
— Ну и что? Это же свадьба, там многие друг друга не знают.
Маргарита покачала головой.
— Настя, по-моему, ты сходишь с ума все больше и больше. Тебя могут выгнать с работы уже только за то, что ты выдаешь себя за Воронину. А если этот Кондратьев узнает, что ты самозванка? Тебя и с этой свадьбы вышвырнут, как помойную кошку.
— Да мне нужно-то всего лишь пять минут. Я хочу просто поговорить с ним, и все.
— Нет, посмотри мне в глаза. Вот так. И не отводи взгляда. А теперь скажи — ты хочешь попасть на эту свадьбу, чтоб найти себе богатого жениха?
— Ты что, белены объелась? — фыркнула Анастасия. — О каком женихе сейчас может идти речь? Я хочу сделать дело, от которого зависит мое будущее.
— Да у тебя же ничего не получится — это ежу понятно. Смешно даже слушать. Какая-то вшивая секретарша… Ну ладно, извини, не вшивая, все равно. Тебе какая-то блажь в голову втемяшилась, и ты занимаешься ерундой. Тебе надо сейчас домой бежать, с Никитой мириться, а ты думаешь о каких-то делах.
— Перестань, — поморщилась Анастасия. — У нас с ним и так было все ни шатко, ни валко. Теперь еще эту дуру Надьку в постель притащил. А я теперь должна бегать и расшаркиваться перед ним? И вообще, с чего это вдруг ты решила ему помочь?
— Да я не ему решила помочь, а тебе. Ты же моя подруга. Он хочет извиниться, хочет, чтобы все было, как раньше.
— Ах, так он хочет извиниться, хочет, чтоб все было, как раньше? Так, как было, не будет. Я уже не сопливая девчонка.
Маргарита оскорбленно поджала губы.
— Что ж, раз ты такая умная, тогда делай, что хочешь. Скоро вернется Воронина, и тебе дадут пинка под зад. Посмотрим, куда ты после этого сможешь устроиться. Билетером в каком-нибудь театре?
— У меня, между прочим, есть незаконченное актерское образование. Как-нибудь не пропаду. Я знаю, что делаю. Мне нужно довести до конца задуманное. А потом видно будет.
— Ты свою жизнь коту под хвост засовываешь.
— Я только начинаю создавать свою собственную жизнь. Я знаю, на что способна, и хочу этого добиться. Если я буду сидеть сиднем на одном месте и смотреть в рот другим, то вся моя жизнь так и пройдет за этим вшивым столом. Да, я уже наделала в своей жизни огромное количество ошибок, но теперь у меня появилась возможность исправить их.
— Вот так, одним махом?
— Именно так, одним махом. А по-другому не делается. Во всяком случае, у меня нет другого выхода.
— Ты — авантюристка…
— Да, я — авантюристка, но сейчас наступило мое время. Я слишком многого боялась и сомневалась. Если уж на то пошло, то мне, вообще, нечего было приезжать сюда. Я за Никитой потащилась. Но теперь, когда я здесь, и когда у меня появился шанс, я его не упущу.
Маргарита пыталась еще что-то возразить, но в этот момент зазвонил телефон. Настя тут же схватила трубку.
— Приемная Глазуновой слушает. А, это ты, Татьяна. Нет, нет, извини, я, конечно, ошиблась.
Это твоя приемная. У меня так, случайно, вырвалось.
— Есть хорошие новости, — сообщила Воронина. — Меня выписывают через неделю.
— Через неделю? Но ведь это раньше, чем ты думала, поздравляю.
— Спасибо. Врач говорит, что у меня прекрасные кости. Он сам тоже неплохой парень, молоденький такой. Я хочу, чтобы ты меня встретила. Я прилетаю в следующую пятницу, в Шереметьево-2.
— Хорошо. Ты молодец, Татьяна.
— Я знаю, что я молодец.
Настя положила трубку и показала телефону язык. Маргарита, которая присутствовала при разговоре, осуждающе покачала головой.
— Знаешь, Настя, я часто хожу по дому и распеваю песни Пугачевой, но от этого я Пугачевой никогда не стану. И не хочу ей быть. Пока.
Она вышла за дверь, едва сдерживая слезы. Настя обхватила руками голову и погрузилась в мучительные раздумья.
Анастасия и Евгений обедали в небольшом, но очень уютном и спокойном ресторане французской кухни. Бронников привез Настю к гостинице «Космос» на своем серебристом «мерседесе-300».
Официант в ослепительно белой рубашке с бабочкой подал Анастасии карту вин, которая вызвала у нее замешательство. Здесь было не менее сотни наименований. Совершенно незнакомыми ей были и названия блюд в меню, поэтому обязанность выбирать Анастасия предоставила Евгению. Он заказал «Стейк-тартар», объяснив, что его готовят прямо при клиентах из сырого мяса, французский зеленый салат, бутылку красного вина «Горон» и сыр «Грюйер».
Когда официант отправился выполнять заказ, Настя спросила Евгения:
— А почему ты не заказывал десерт?
— Десерт отдельно, — ответил он, — после того, как мы закончим с обедом.
— И что мы будем заказывать на десерт?
— Здесь подают великолепные взбитые сливки. И кофе, конечно. Тебе обычный или крепкий?
— Можно крепкий.
— Значит, «Ристретт».
— Пока нам не принесли еду, я хотела бы поговорить о делах.
— Нет, — решительно сказал Бронников, — никаких дел. Только после обеда. Нельзя портить себе впечатление от прекрасной французской кухни деловой болтовней. Это ухудшает пищеварение.
Разговор пришлось отложить, а пока они занялись блюдами.
И лишь после того, как официант принес горячий кофе и взбитые сливки, Бронников позволил себе обратиться к делам.
— Ты уже занималась предварительными расчетами?
— Пока нет.
— Почему?
— У меня еще нет уверенности в том, что эта идея будет реализована, поэтому я хочу сначала переговорить о ней.
— С кем переговорить?
— С Кондратьевым.
— С нашим президентом?
— Да, а что в этом такого?
Бронников решительно отодвинул чашку кофе.
— Погоди, погоди, у нас еще нет никакого экономического обоснования, никаких, даже самых минимальных расчетов, а ты уже хочешь идти к моему шефу. У меня сегодня в пять совещание по этому поводу у его зама. Ты, наверное, плохо знаешь Кондратьева или вообще его не знаешь. Ему, кроме идеи, нужны еще цифры. Не человек, а калькулятор.
