Дениза Алистер - Маленькая птичка
Лоуренс также сгорал от желания узнать подробности ее похищения. Элизабет рассказала о синяках на ее теле, наполнив его сердце яростью при мысли о том, что они могли сделать с ней. Теперь, когда они лежали вдвоем, расслабленные, в широкой мягкой постели, она могла поведать ему все, что с нею случилось. Она не видела, как изменилось его лицо, когда она рассказывала о том, как притворилась, что упала в обморок, чтобы избежать объятий мастера Толланда. Однако когда он убедился, что ничего страшного с ней не случилось, ей удалось перевести разговор на более приятную тему.
Она провела рукой по его широкой груди и прошептала ему в ухо:
— Наверное, это должно было случиться, чтобы мы перестали скрывать нашу любовь. Скажи, мне снится, что ты любишь меня, или это все на самом деле?
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал ладонь.
— Я полюбил тебя с самого первого мгновения, когда увидел, моя красавица.
Оливия резко села в кровати, и ее волосы упали на него золотым водопадом. Она изумленно смотрела на него.
— Ты хочешь сказать — тогда, в монастыре!? Не может быть!
— Да, моя дорогая, — ответил он, целуя ее в кончик носа. — Именно там я увидел эту прекрасную дикую птицу, летящую вниз по холму, и почувствовал… м-м-м… некоторую пустоту… на своем запястье!
Он вытянул вперед сильную загорелую руку со сжатым кулаком, словно готовясь принять сокола. Оливия увидела, как сверкнули в улыбке его глаза и белые зубы. Радостное возбуждение поднялось в ней, и она улыбнулась ему в ответ.
— И тогда?..
— И тогда, маленькая птичка, я отправился за ней и нашел ее. И у нее был очень печальный вид. И я ее немного подразнил, чтобы посмотреть, есть ли у нее характер. — Он посмотрел на нее с лукавой усмешкой.
— Животное! Как тебе не стыдно!
Он резко притянул ее к себе и крепко поцеловал. Но она хотела слушать дальше.
— А потом?
— А потом я сказал хозяину этой птички, что она мне нужна. Немедленно. И ей сказал, что не могу ждать. А потом позволил ей улететь от меня, чтобы самому поймать ее еще раз!
Она хохотала так, что некоторое время не могла говорить. Очарованный, он смотрел на нее.
— Лоуренс Миддлвей, должна ли я верить тому, что ты угрожал матери-настоятельнице, и что ты все это подстроил… все эти дела с поместьем… только для того, чтобы?..
По его виду никак нельзя было сказать, что он в этом раскаивается. Его красивое лицо лучилось радостью, оттого что она теперь все знает.
— Но ты знал, что я влюбилась в тебя?
— Да, я это знал.
— И все же до сих пор не говорил мне, что любишь меня!
— Нет.
Его глаза потемнели от желания.
— Почему, Лоуренс?
Он вгляделся в ее лицо и увидел во взгляде доверие, которого раньше не было. Были боль и гнев, но сейчас он не замечал их, зато там появилось нечто новое — тепло и очарование.
— Ну, во-первых, тебе не нужна была моя любовь. Ты бы мне не поверила. Ты была такой обиженной и неуверенной в себе, что предпочитала думать, что все против тебя. Все, кого ты знала, и все, кого ты не знала. Ты так защищалась, правда?
Она молчала. Гарри. Настоятельница Антония. Генрих и Кэтрин. Сам Лоуренс. Да, она была уверена, что все эти люди — ее враги. Он все понял правильно.
— А во-вторых?
— Помнишь, что ты сказала мне, когда мы обменялись обручальными клятвами?
Оливия помнила. Она провела пальцем по его щеке и заглянула в глаза, не желая повторять вслух те слова и как бы прося принять ее молчание за ответ. Но это его не остановило.
— Так что же?
— Я поклялась, что заставлю тебя заплатить за все, — прошептала она.
— А я себе поклялся, что ты признаешь меня хозяином и захочешь моей любви еще до того, как я скажу тебе о своей.
— Но?..
— Но когда я тебя потерял, а потом нашел, я больше не мог скрывать от тебя свою любовь. Не хотел допустить даже мысли о том, что могу потерять тебя навсегда… — Последние слова он проговорил, уткнувшись лицом в ее волосы и крепко прижав ее к себе.
— О, Лоуренс! Какими мы оба были глупыми!
Когда некоторое время спустя он снова отпустил ее и растянулся на постели, она наклонилась над ним, обвив руками его шею.
— Что, моя птичка?
— Ты ведь знаешь, что я уже отреклась от своей клятвы? — Он молчал, взвешивая ее слова. — Ты сказал, что я сама не верю в то, что говорю.
Он отодвинул ее от себя и с таким глубоким пониманием посмотрел в ее глаза, что у нее по спине побежали мурашки. Она попыталась спрятать лицо у него на шее, но он удержал ее.
— Ты не верила в это даже тогда, когда это говорила!
— Откуда ты знаешь?
— Откуда я знаю? Потому что ты набрасывалась на все и вся. Сердилась на меня, на себя, на всех. И еще потому, что тогда это было все, что ты могла сделать. Пообещать отомстить мне. Как пойманный сокол, который бьет крыльями и кричит.
— Значит, ты не принял меня всерьез?
— Что ты! Конечно, принял. Сокол может серьезно ранить, если его не принимать всерьез.
— А я поранила тебя?
— Тебе бы хотелось думать, что — да, правда ведь, девчонка? — сказал он, заключив ее в объятия, извивающуюся, но совершенно беспомощную в его сильных руках. — Но, видишь ли, я люблю соколиную охоту и знаю повадки сокола. Поэтому заранее надел свою кожаную перчатку. — И с этими словами, смеясь, он опустил ее на кровать.
Она уже было хотела сердито ответить ему, но он закрыл ей рот поцелуем и всей тяжестью тела придавил к постели. Наконец он поднял голову и сказал:
— Ну а теперь, моя маленькая птичка, ты можешь мне доказать, насколько ты была серьезна, сказав мне, что отреклась от своей клятвы. Покажи.
— Нет!
Он ждал, ощущая под собой движение ее бедер, глядя, как темнеют глаза любимой. Он улыбнулся, понимая, что это — последние отзвуки отгремевших гроз. Но следующий шаг она должна сделать сама. Он согласится только на признание полного поражения.
— Лоуренс, — прошептала она, — пожалуйста…
— Что? — пророкотал он ей на ухо. — Скажи это!
— Возьми меня, Лоуренс. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Пожалуйста… пожалуйста, возьми меня…
Он по-рыцарски галантно принял ее поражение и обращался с ней нежно и бесконечно бережно, в равной мере получая и отдавая. Отбросив все надуманные обиды и сомнения, Оливия улетела вместе с ним к новым высотам восторга, словно птица, выпущенная из темноты на яркий свет. Поражение обернулось для нее свободой. Отдав ему себя, она получила взамен все. Отрекшись от одной клятвы, она исполнила другую.
17
— Скажи, Оливия, каким образом украденные вещи оказались под фургоном гильдии торговцев шелком и бархатом? Кто их туда положил?
