Виктория Васильева - Обретение счастья
Ольга не встречалась с Растегаевым уже больше двух месяцев и сама удивлялась, насколько бесследно прошло ее единственное замужество. Она не помнила Юрия Михайловича так, как всегда помнила Алексея. Академик оказался в ее жизни эпизодом, полуреальным сном, почти не оставившем зарубки на душе. Все было словно бы не с ней, а с ее отражением в зеркале.
«Пройдет и это… Прошло».
С Алексеем Ольга также не виделась с того едва не ставшего для нее роковым октябрьского вечера. По словам Тани, он уехал в Санкт-Петербург тогда же, в октябре, бросив на произвол судьбы рукопись книги стихов в каком-то московском издательстве, ради которой, собственно, и приезжал в столицу.
«Как мы все-таки похожи. Он бросил рукопись книги, я — рукопись монографии…» — Ольга мысленно улыбнулась.
А потом закрыла глаза — и снова увидела тот поздний вечер, дождь, фигуру, уходящую в темноту, опять ощутила божественный яд поцелуя, растворившийся в крови.
Ольга вышла в прихожую и достала из шкафа тот самый зонтик, забытый Захаровым. Единственную материальную память о любви. «Неужели больше никогда ничего не будет?» — ее охватила будничная безысходность.
Ольга полистала свежие толстые журналы. Попался роман о любви, но чужая любовь с некоторых пор навевала на Бурову смертную тоску.
Она погасила свет и постаралась уснуть.
Невидимый в темной комнате, стоял раскрытый зонтик, черный, как его старинный собрат из сказки Ганса Христиана Андерсена. Помнится, Оле Лукойе раскрывал свой черный зонтик над непослушными ребятишками, в наказание лишая их таким образом ярких разноцветных сновидений.
Но Ольга увидела сон.
Море, остров, почти колоннообразные рифы — безмолвные стражи… Было непонятно, юг это или север, теплые волны или холодные. Ольга и Алексей шли, держась за руки, по песчаной границе суши и океана. И белая пена мгновенно слизывала следы, унося их в прошлое.
Они обходили крошечный островок по окружности, как обходят циферблат стрелки часов. И остров, пятачок тверди посреди водной пустыни, казалось, шел им навстречу, крутился вокруг невидимой оси.
И Ольга, и Алексей очень хотели остановиться, но не могли. Они были обречены на вечное движение, на бесконечное путешествие вокруг клочка суши, о котором, кроме них двоих, больше никто не знал.
В последнее утро года Бурова проснулась, не помня ни вчерашних мыслей, ни ночного сна. Она была спокойна и нацелена на обычную предпраздничную суету.
«Убрать квартиру. Потом — в магазин. Позвонить Тане… И Коту. Нет — пусть сам звонит, — Ольга мысленно перебирала предстоящие дела. — Просмотреть документацию на антибиотики… Нет, к черту. Вся работа после праздников».
Пылесос урчал, как кот. Не как Анатолий Кот, а как толстый ухоженный зверюга на картинах Кустодиева.
«Не завести ли мне кота? — пришло вдруг в голову Ольге, но тут же стало жалко гипотетического беднягу. — Каково ему будет жить у хозяйки, которая утром уходит и только вечером возвращается?»
Оставив грустные мысли, достойные дамы предбальзаковского возраста, Ольга быстро закончила уборку.
Вся ее домашняя деятельность теперь состояла из таких экспресс-уборок и небольших постирушек. Долгие стояния у плиты ушли в небытие, а недостаток блюд, достойных шеф-повара, с лихвой компенсировался консервами, которые Ольга поедала в одиночку.
Она заглянула в холодильник, открыла баночку тунца, намазала рыбной пастой гренки и поставила блюдо в духовку.
Телефон зазвонил, как всегда, в самый неподходящий момент. Ольга на ходу выключила плиту, опасаясь, что за время переговоров ее завтрак превратится в золу.
«Или Кот, или Чубчиков», — подумала она на ходу.
— Алло.
— Ольга Васильевна, это вы? — голос был женский и, кажется, незнакомый.
— Да, я… Извините, с кем я говорю?
— Это Катя. Вы меня помните?
— Конечно, Катюша, — Ольга впервые разговаривала по телефону со своей бывшей подчиненной, потому и голос вначале показался незнакомым.
— Едва разыскала вас. Извините, что беспокою перед праздником, но мне очень нужно с вами поговорить.
— Говори.
— Нет, не по телефону.
— Приезжай, — Ольга назвала адрес.
— Буду примерно через час.
— Жду тебя, Катюша.
Эта девушка была единственным человеком из прошлой жизни Ольги, которого ей приятно было бы увидеть.
Бурова снова открыла холодильник, на этот раз с инспекционной целью. Набор продуктов показался ей недостаточным для предстоящей предпраздничной встречи.
Ольга быстро навела легкий макияж — без соответствующей «подготовки» она на улице не показывалась, надела шубку и вышла в магазин.
Снег скрипел под ногами, как накрахмаленная простыня. Прохожие выглядели более озабоченными, чем обычно. На улице, как никогда, было много зеленого цвета. Владельцы елок очень спешили: до Нового года оставалось не так уж много времени, и нужно было поскорее украсить колючих царевен.
Ольга купила длинный «французский» батон, немного ветчины с романтическим названием «Кусочек», банку шпрот и большую бутылку лимонада. Подумав, она взяла еще и курицу. Несмотря на явную аллергию к кухне, праздник все же требовал горячей «жертвы».
Она едва успела вернуться в квартиру и снять шубу, как в дверь позвонили. Звонок был коротким, робким, словно на кнопку нажали обессиленной рукой.
Ольга поспешила открыть.
Катя показалась ей осунувшейся, бледной, какой-то угасшей. Вдруг вспомнилось, как девушка безутешно плакала в лаборатории в их последний совместный рабочий день.
— Здравствуйте, Ольга Васильевна. Это вам.
Только сейчас Ольга увидела, что девушка держала в руках несколько свежих еловых веток с сочными иголками.
— Проходи, Катюша, — пригласила хозяйка, принимая букет.
В прихожей запахло лесом и предстоящим праздником. Девушка расстегнула старенькое пальтишко, но словно бы не решалась снять его.
— Раздевайся, — Ольга подала ей плечики. — А я поищу тапочки. У меня где-то были новые.
Девушка нехотя, как будто в квартире было холодно, сняла пальто. Ольга заметила, что Катя определенным образом пополнела, но ничего не сказала.
— Как у вас уютно, — Катя разглядывала комнату чисто по-женски — оценивающе.
— И квартира, и мебель не мои. Я здесь только постоялица.
— Здесь дух ваш, Ольга Васильевна. Вы излучаете какую-то нездешнюю энергию. Я ее чувствовала, когда мы работали с вами, а теперь почувствовала и в Вашем жилище.
— Не вдавайся в потусторонную сферу. Лучше посмотри телевизор. А я приготовлю кофе.
Ольга всегда относилась к Кате с большой нежностью. И сейчас прониклась участием к ней. Но цель визита девушки оставалась пока неясной.
