Элли Блейк - Ее самое горячее лето
Понимая, что разговор заходит в тупик, что для его продолжения надо перебраться в спокойное место, она оттолкнула его:
– Ты поэтому раскатывал на машине? Забеспокоился, не промокнет ли Халл?
Джона глубоко вдохнул воздух носом, а его серые глаза блеснули.
– Я был уверен, что он не пропадет. А вот ты…
– Что – я? – Она отстранилась. Хотя совсем чуть-чуть. Лишь чтобы показать свою досаду, однако она по-прежнему к нему льнула. – Я сама могу о себе позаботиться.
– Знаю. Ты сильная, Эйвери Шоу. Но я не смог побороть желание за тобой присмотреть. И я устал. Устал от борьбы. Борьбы с тем, что чувствую к тебе.
Эйвери с усилием сглотнула, ее сердце сладко заныло, и словно хор запел для нее «аллилуйя».
– Эйвери, я был на полпути к аэропорту, когда услышал об аварии. А вдруг с тобой что-то случилось? Не нахожу слов, чтобы передать охвативший меня ужас. Позвонил Клод. Она сказала, что ты здесь. У меня сразу словно гора с плеч свалилась.
Давай-давай, подумала она.
– А зачем ты поехал в аэропорт?
– За тобой, глупышка. Чтобы вернуть тебя сюда. Или, черт возьми, полететь куда и ты. А может, ты собралась жить между двумя континентами? Ради бога. Где угодно, только со мной.
– Ты оставишь свою бухту? Ради меня?
– Не ради тебя, мисс Шоу. Вместе с тобой… Чтобы всегда была возможность для этого… – он поцеловал ее в уголок рта, – и этого…. – поцеловал другой уголок, – а также этого. – Он прильнул к ней губами так нежно, так страстно, что наполнил собой каждую ее клеточку.
Когда у нее застучали зубы от озноба, Джона поднял ее и отнес на заднее сиденье своей машины. Сам сел рядом. Занавески на окнах дома Петунии слегка колыхались, а Халл не покидал своего поста у дерева.
В сухом салоне машины Эйвери повернулась к Джоне. Его мокрые кудри поблескивали, ресницы слиплись, а влажные губы стали особенно притягательными, и она вжалась в глубокое сиденье.
Капли все еще текли по ее носу и ныряли под грязную одежду. Она была покрыта грязью. А он ничего этого не замечал. Смотрел на нее как на свою луну и звезды.
Затем он набрался духу, отодвинулся от нее и промолвил:
– Я люблю тебя, Эйвери Шоу, и буду любить, даже если ты станешь жить на другом краю земли. Однако надеюсь, что мои слова тебя не отталкивают, и тогда мы можем подумать, что нам вместе сделать.
Не отталкивают? Быть любимой таким мужчиной? Когда он переполнял ее неведомыми прежде чувствами?
Она подалась к нему столь стремительно, что ударила коленку, а машина качнулась. Но боль осталась на втором плане за миллионом других ощущений, нахлынувших на нее. Ведь она целовала мужчину, которого любила сильнее всего на земле.
– Полагаю, это означает твое согласие? – спросил он, когда смог дышать.
– Я люблю тебя. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя! – повторяла она. Смеясь, крича и целуя его так безумно, так горячо, что запотели окна в машине.
Шторм прекратился так же быстро, как и начался.
Когда Эйвери с Джоной покинули уютный салон машины – то и дело нарушая правила поведения в общественных местах, – они прежде всего уговорили Халла покинуть его пост. Затем они втроем направились на берег посмотреть последствия бури и увидели, что ничего не изменилось.
Однако на самом деле изменилось все.
Джона взял Эйвери за руку, и они пошли по песчаной дорожке в тени пальм. У нее щеки болели от улыбок, она то и дело вздыхала, глядя на величественный Тихий океан – совсем не такой, как у нее дома в Америке. Однако ее вселенная была здесь, рядом, и больше ничего на свете она не желала и желать не могла.
Эпилог
Эйвери стояла рядом с «Тропиканой», закрыв глаза, вытянув вперед руки и вдыхая пахучий теплый воздух, которым так славятся здешние места.
Джона с ворчанием вытаскивал из машины ее сумки. На сей раз багажа оказалось больше прежнего. Все-таки она оставалась надолго. По сути, навсегда.
– Эйвери! – крикнула Клод, сбегая по лестнице. Ее фирменная рубашка сияла на солнце, папка с бумагами колотила по боку. За ней кубарем летел Халл.
– Боже, как я рада, что ты вернулась! Твой пес совсем зачах с тоски по тебе.
Халл встал на задние лапы, его украшал новый большой ошейник. Эйвери посмотрела на медальончик с изображением собачьей кости и выгравированным именем. А надпись на обратной стороне гласила: «Собственность Джоны Норта».
– Ты такой не хочешь? – тихо, чтобы слышала только Эйвери, спросила Клод. – Ну, как дома? – на сей раз громко осведомилась она. – Безумно рада, что вы приехали! А Джона все время так бубнит?
Да, Джона еще тот ворчун, подумала Эйвери. А он нагнулся и заключил своего – их – пса в крепкие объятия. Халл быстро дышал, высунув язык, и вращал хвостом с такой скоростью, что едва не сделал вмятину на машине.
Нью-Йорк показался Джоне серым и холодным, слишком многолюдным, с тяжелым воздухом, а Гудзон, на его взгляд, сильно проигрывал Тихому океану. Однако ворчливость Джоны, как снова убедилась Эйвери, соединялась в нем с пылкостью и широтой души, так что она была вполне довольна.
Он совершенно очаровал ее мать, которая словно ожила, когда ее бывший муж окончательно зажил своей жизнью. Джона легко нашел общий язык с отцом Эйвери и обсуждал с ним статистику бейсбола, словно интересовался ею с малых лет. Невеста ее отца оказалась премилой особой. У половины ее подружек, как и ожидалось, похотливо загорелись глазки при виде Джоны. Он позволял ей таскать его на разные шоу и экскурсии, а однажды они несколько часов по его предложению провели на смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдинг.
А потом «Янкиз» победили в трех играх подряд, и перед этим триумфом все остальные радости померкли…
– Отель словно помолодел, Клод.
– Правда? – Клаудия подняла взгляд на свежевыкрашенный фасад, сияющий на солнце.
– Мы слышали, что здесь бушевали штормы в наше отсутствие.
– Ерунда, пару раз дождик накрапывал. Хотя у меня появился шанс устроить в нашем подвале шоу в стиле вампиров. Выложила фотографии в Сеть и послала Люку ссылку. Пока он ничего не ответил.
– Над тобой все еще висит тот дамоклов меч?
– Люк дал мне год отсрочки. Так что работа только начинается!
– Люблю работать. И тебе помогу. – Зная, что Клод едва не потеряла свой бизнес, свой дом, Эйвери убедила подругу нанять ее без всякой оплаты. К тому же в ее распоряжении был трастовый фонд, средства которого она могла расходовать без всяких угрызений совести. Тем более для такого замечательного дела.
– Тот званый вечер получил хорошие отзывы в прессе. А твой приятель сделал отличный веб-сайт. Номера у нас бронируют каждый день. Отель становится таким же популярным, как в свои лучшие годы.
