Диана Рейдо - Между гордостью и счастьем
— Марибелл, из твоих уст это звучит фальшиво. Ладно. Что с тобой сделаешь. Бери отпуск на месяц.
— Спасибо, Фэнтон!
— Но знай, что этим ты меня убиваешь.
— Я знаю, что, когда я вернусь из свадебного путешествия, отдохнувшая и счастливая, вы по-прежнему будете сидеть в этом кожаном кресле, живой и здоровый.
— Умаслила, ничего не скажешь. Свадебное путешествие за счет бюро. Только без излишеств, ага? Скажем, Прага, или Хорватия, или Норвегия…
— Спасибо, мы подумаем, — поблагодарила Марибелл.
— Она еще думает. Вот привереда. Желаю тебе счастья, Марибелл.
— Что, это платье тебя опять не устраивает?
— Конечно, нет. Посмотри, какие жуткие розочки.
— Зато какой красивый рукав. Разве тебе не нравится?
— Только через мой труп я выйду замуж в этом платье.
— Хорошо, хорошо. Я все понял. Снимай.
Уоррен и Марибелл привычно ссорились, занимаясь поисками свадебного платья.
Марибелл уже была в отпуске. Согласовывая время с рабочими часами Уоррена, они ездили по всем свадебным салонам города, адреса которых удалось найти в Интернет.
То, что нравилось Марибелл, казалось Уоррену либо чересчур скромным, либо слишком вызывающим. То, что Уоррен счел достойным Марибелл, оказалось фантастически дорогим. Они никак не могли найти компромисс.
Поиски свадебного платья съедали все свободное время. Еще не был выбран небольшой банкетный зал, не обсудили список приглашенных… Словом, не было готово решительно ничего.
— Хватит! — заявила Марибелл в двадцать пятом по счету салоне. — Я буду выходить замуж в обычном вечернем платье. Голубом или кремовом.
— Скажи еще, что пойдешь к алтарю в джинсах и ковбойской рубахе, — засмеялся Уоррен.
— Я и сапоги со шпорами способна надеть. Ты меня еще плохо знаешь.
— Да, чувствую, семейная жизнь готовит мне немало сюрпризов. Но вот что я скажу, Марибелл…
Она повернулась к Уоррену от манекена с полупрозрачным шифоном.
— Помнишь платье из маленького свадебного бутика, того, что в центре города?
— Очень конкретно, — проворчала Марибелл.
— Да я не запоминаю все эти улицы, названия. У того платья был сказочно красивый вырез, прямой силуэт и разрез сбоку.
— Да, — кивнула Марибелл, — очень женственное и элегантное. Но ты помнишь, сколько оно стоило?
— Помню. Если мы возьмем его напрокат, оно обойдется в десять процентов от его стоимости, или даже меньше. Если, конечно, ты согласна выходить замуж во взятом напрокат платье…
Марибелл пожала плечами.
— Почему бы и нет?
Таким образом, платье для невесты, наконец, нашлось. Конечно, предстояло внести за него залог в свадебном бутике, но одна из главных проблем все-таки была решена…
А объявление в местную газету о предстоящей свадьбе дали еще неделю назад.
Выйдя из двадцать пятого по счету свадебного салона, Марибелл и Уоррен разъехались по своим квартирам. Уоррену нужно было собираться в небольшую командировку. Агент добыл для Уоррена эпизодическую роль в фильме, натурные съемки которого проходили в другом городе.
— Я скоро вернусь, — заверил Уоррен, целуя Марибелл на прощание. — Не скучай.
К вечеру следующего дня Марибелл все-таки заскучала. Сперва она подумала, что можно временно выйти из отпуска, пока Уоррена нет в городе. Потом решила, что работать ей все-таки лень. Можно было съездить к Гарриет, или просто предложить ей выбраться в кино. Но, в конце концов, Марибелл приняла решение в пользу прогулки до супермаркета. Возможно, там ей удастся найти что-то, чем получится себя занять. Книга, журнал, пазл, фильм или полуфабрикат для приготовления какого-нибудь нового блюда.
Марибелл вдоль и поперек обошла супермаркет, делая вид, что находится в музее. От скуки она брала в руки товары, которые даже не собиралась покупать, читала этикетки, спрашивала совета у продавцов, имевших несчастье попадаться ей под руки.
Наконец Марибелл набила тележку йогуртами, печеньем, пастой и острыми соусами к ней, консервированными шампиньонами и другими вкусными вещами.
«Устрою праздник живота», — решила она и, расплатившись, отправилась с двумя тяжелыми пакетами домой.
Но зрелище, которое предстало ее глазам, едва она свернула на свою улицу, нарушило все ее планы.
Этим зрелищем была хорошо знакомая Марибелл машина Холдена Гроуда.
Сам Холден с печальным видом торчал у домофона. Марибелл предположила, что он звонит в дверь именно ей, и по вполне понятной причине не может дозвониться.
Что ему здесь надо? Его здесь просто не может, не должно быть… А ведь она уже почти успокоилась.
— Кто дал тебе мой адрес? — холодно поинтересовалась Марибелл вместо приветствия, когда очутилась за спиной у Холдена.
Он вздрогнул, резко повернулся к ней.
— Где ты пропадаешь?
Бесцеремонно отобрал у нее из рук тяжелые пакеты.
— Отпирай, Марибелл. Я торчу здесь уже больше часа.
— Кто сказал тебе, что я собираюсь тебя впускать? — прежним тоном уточнила она.
— Брось. Я не уйду, пока мы не поговорим.
Марибелл молча пожала плечами. Она открыла дверь и стала подниматься по лестнице. Холден так же молча топал сзади, виртуозно управляясь с тяжестями.
Уже в прихожей у Марибелл он спросил:
— Что ты напихала в эти свертки? Кирпичи или булыжники?
Заглянул внутрь:
— А, нет. Как ни странно, это еда. Должен признаться, что я порядком проголодался, ожидая тебя. Может быть, ты согласишься угостить меня ужином?
— С какой стати я должна кормить тебя ужином?
— Ну, моим гостеприимством ты уже пользовалась, — улыбнулся Холден, — не мешало бы и мне один разок воспользоваться твоим.
— Твое гостеприимство слишком дорого обходится! — выкрикнула Марибелл.
Она вовсе не собиралась кричать, и уж тем более не хотела говорить таких слов. По крайней мере, говорить их Холдену в лицо. Но ее импульсивность сыграла против нее.
Вся обида, которую Марибелл не выплакала раньше, а лишь загнала вглубь, подавив, вдруг выплеснулась наружу горькими слезами.
Марибелл уткнулась лицом в ладони и дала им волю…
Холден растерялся.
— Ну что ты, не надо… Не надо, не плачь, — шептал он, обнимая ее. — Теперь все будет хорошо…
— Ничего, ничего не будет хорошо, — плакала Марибелл. — Зачем ты пришел?!
Холден глубоко вздохнул.
— Я пришел потому, что должен кое-что сказать тебе. Это важно. Ты нужна мне, Марибелл.
— Что?!
— Послушай меня. Не плачь. Посмотри на меня. Я же говорил, что не вынесу твоих слез. Теперь я должен буду тебя утешать и не смогу сказать того, что должен.
