Нэн Эскуит - Сад Персефоны
— Понятно.
— Конечно, ей скажут. Говорят о возможности операции, но… — Он пожал плечами. — Такие вещи обычно представляют определенный риск. И она всегда будет слабой, не сможет стать матерью многих сыновей. — Его черные глаза смотрели на меня в упор. — Ты понимаешь, поэтому, если бы Пол захотел на ней жениться, это было бы несчастьем. К счастью, он не хочет. Он влюбился в тебя.
В его голосе звучало странное удовлетворение, будто бы он сам себя поздравлял.
Я медленно сказала:
— Но почему это имеет такое значение? Если бы Пол захотел на ней жениться? Даже если Леда не смогла бы иметь детей, всегда можно взять ребенка на воспитание — усыновить. И если бы они любили друг друга, то могли бы быть счастливы.
Василис издал легкое восклицание.
— Ты просто не знаешь, что говоришь! — Голос его прозвучал нетерпеливо. — Мужчина должен иметь сына, сыновей. В Греции ни одна жена не считается исполнившей свой долг, пока не родит мальчика. Это традиция — традиция бедной страны. Сын, которому дано некоторое образование и в жизни предоставляется какой-то шанс, всегда получает возможность сделать карьеру и составить честь и удовлетворение своих родителей в старости. Девочка — это только ответственность. Вот почему обычай приданого все еще так силен даже в самом бедном доме, в самой бедной семье. Вот почему с рождением дочери начинается вязанье, изготовление кружев, шитье, чтобы были готовы домашние Одеяла, простыни и одежда в качестве приданого. Без всего этого девушка может оказаться обреченной на то, чтобы остаться на всю жизнь старой девой.
— Но это же примитивно!
— Это примитивная страна! — со странной гордостью ответил Василис. — И страна, которая искушена в сохранении элементарных ценностей. И я не отличаюсь от самого бедного крестьянина в том, что хочу, чтобы мой сын вырастил своих сыновей, которые будут носить имя Карвеллис, работать на крупнейшую судоходную компанию, которую я строил всю свою жизнь. — Он внезапно улыбнулся. — Ты счастливая женщина, Стейси. У тебя есть сын. Ты помнишь историю римской матроны, которая появилась неукрашенной, но сопровождаемой своими детьми на каком-то большом празднике? Когда ее спросили, где ее драгоценности, она указала на своих детей и сказала: «Вот мои драгоценности». У тебя твоя драгоценность — Никос. И у тебя будут другие драгоценности, сыновья, которых ты родишь Полу.
Я была ошеломлена, и где-то внутри меня невольно родился вопрос, который я и задала:
— А когда вы впервые узнали о Леде?
Он нахмурился.
— Два-три месяца назад. Но это не имеет значения.
Три месяца назад. Как раз тогда, когда я получила письмо с приглашением посетить Меленус. Тогда Василис попросил меня привезти Ники на остров. Он сделал это не потому, что искренне хотел узнать нас и исправить свое грубое отношение к Алексису, а потому, что хотел получить опекунство над Ники, своим внуком! Возможно, единственным, который у него когда-нибудь будет. А теперь Пол влюбился в меня, и Василис был в восторге. Для него не могло сложиться лучшей ситуации.
На какое-то мгновение я почувствовала, что меня покачивает. Я испытала страшные сомнения, думая: «Может быть, он подстроил все это. Он сделал так, чтобы Пол и я оказались наедине». Я вспомнила, как он уехал в Афины, а Пол неожиданно прилетел назад, и мы встретились в «саду Персефоны». Может быть, он даже приказал Полу заняться со мной любовью…
Любовь и меркантильные цели переплелись. Какое фантастическое совпадение! Пол действительно любит меня, так же как я люблю его. Он еще ничего не знает о Леде, и поэтому он преследовал меня, конечно, не из тех соображений, которые изложил Василис. Вырастить сыновей, выкормить! Выкормить! «Выражение скотовода», — подумала я с отвращением.
Я посмотрела на Василиса, который стоял, куря свою сигару, такой спокойный и уверенный — манипулятор людьми! Такой хитрый! Мой свекор — дважды, если я выйду за Пола.
Это была устрашающая мысль — постоянно быть частью его схем и планов, ощущать его постоянное влияние на нашу жизнь — мою и Пола. Влияние на жизнь Ники. На мгновение я почувствовала, что не смогу выносить этого, что должна вырваться из сети, в которую Василис старается меня затянуть. Я любила Пола, но я любила его недостаточно, чтобы выносить это.
Будто бы читая мои мысли, Василис медленно сказал:
— Похоже, дорогая, что решение о том, вернуться ли в Англию или остаться на Меленусе, уже принято тобой. Или Полом? Теперь ты останешься с Никосом здесь, и остров станет твоим домом.
Я отвернулась:
— Вы принимаете слишком многое как само собой разумеющееся. Еще ничего не решено. Как я только что сказала, нужно подумать о Леде.
Он махнул рукой в своей обычной манере, выражающей нежелание обсуждать этот вопрос.
— Я сказал, у Пола нет перед Ледой никаких обязательств. — Он замолчал, так как услышал на палубе шаги.
В следующее мгновение раздался голос Пола:
— Прости меня, Стейси, что я заставил тебя ждать. Это была непредвиденная задержка. О, хэлло, отец! Я не знал, что ты здесь.
Василис улыбнулся:
— Я пришел, чтобы известить Стейси о том, что ты оказался занят, и старался пока занять ее. Теперь мне надо спуститься вниз и присоединиться к партии в бридж. — Он наклонил голову в мою сторону: — Спокойной ночи, дорогая! — В полусвете фонарей судна его черные глаза, казалось, насмешливо блестели. — Спи хорошо, и пусть тебе снятся приятные сны!
В тот же момент, как Василис ушел, руки Пола обхватили меня.
— Дорогая, прости меня, что я опоздал. Я целый день мечтал об этом мгновении. — Губы его прижались к моим в страстном, безумном поцелуе.
Я уступила ему, как будто у меня не было своей воли. Я просто хотела затеряться, утонуть в объятиях Пола. Все остальное, казалось, ничего не значило, не имело никакого значения. Когда тает замерзшая река, течение смывает все на своем пути. И так было теперь со мной, сомнения и страхи были отброшены приливом страсти.
— Боже, как я тебя люблю! — отрывисто проговорил Пол, целуя мои глаза, волосы, шею. — Если бы мы только могли быть одни, а не на этом маленьком дурацком корабле, где нельзя уединиться! Когда мы поженимся, любимая, я увезу тебя от всех и от всего. Я знаю один крошечный островок, более красивый, чем Косцене. Там есть вилла, которая принадлежит моему другу. Он позволит остановиться там, и мы будем там одни. — Он улыбнулся мне. — Ну, может быть, со слугой, который будет обслуживать нас.
— А Ники? — медленно спросила я. — Где будет Ники?
Он колебался одно мгновение.
— С моим отцом. Или, может быть, с Марией, он ее очень любит, а она его. — Он покачал своей черноволосой головой. — Не с нами, дорогая, ведь при том, как я люблю тебя, Это будет не очень удобно, верно?
