Флора Дагерти - Любовная сделка
— Ну, так что вы думаете о нашем калеке? — спросил он, искоса взглянув на нее.
— Вид у него ужасный, — ответила она. — Я была просто потрясена. Но он отнюдь не стал излагать мне свои симптомы, как вы гнусно предположили.
Теперь, когда она поняла, что ее мечты были не чем иным, как бредом, она обрела чувство свободы. Она могла выдать ему все, что считала нужным, и ее не волновало, что он о ней подумает.
— Мне кажется, что вы отвратительно относитесь к Фреду, — сказала она. — Каждый раз, когда вы говорите с ним или упоминаете его имя, вы стараетесь унизить его. Вы в самом деле так не любите его?
— Тут речь не о любви, — равнодушно ответил Тед. — Просто, я считаю, что он слишком легкомысленный человек.
Легкомысленный! Именно так оценил сам себя бедный старина Фред.
— И думаю, что вам придется согласиться со мной, — продолжал Тед, не отрывая глаз от дороги. — Насколько мне помнится, вы назвали Фреда «кроликом», когда мы встретились с вами в первый раз.
Она гневно вспыхнула.
— Как это вам свойственно — все вспоминать. Но в любом случае, теперь все в прошлом. Он столько пережил и заметно изменился. Я это поняла, едва мы заговорили. Он стал куда более серьезным.
— В самом деле?
— Да, в самом деле, — горячо ответила она.
Последовала многозначительная пауза, но теперь она ее не волновала. Она сказала то, что считала нужным, хотя знала, каким опасным и непредсказуемым может быть Тед, когда выходит из себя. При этих воспоминаниях она поежилась и, чтобы отделаться от них, стала припоминать, что она знает о виноградарстве и виноделии.
Элизабет никогда не сопровождала Фреда в его заграничных поездках. Однако считая, что секретарша должна быть в курсе дела, с интересом работала в компании и внимательно изучала огромную карту расположения виноградников в районе Бордо, которая висела на стене в кабинете Фреда. Виноградники Хотмонт-Джеймс были отмечены на ней кружочками.
Когда она только пришла работать в компанию, Фред рассказал ей, что эти виноградники были куплены у семьи Хотмонт еще его прадедушкой, но название, как принято, осталось старым. Он поведал ей о самых известных посадках лоз, среди которых возвышается большой замок. В его подвалах производятся самые знаменитые сорта кларета — они идут по ценам, от которых у нее закружилась голова. Он рассказывал, что виноградник Хотмонт-Джеймс один из самых маленьких, а замок — чуть больше обыкновенного сельского дома. В нем и жил управляющий Жильбер.
— Я всегда завидовал ему и хотел занять его место, но сомневаюсь, чтобы Тед предоставил его мне. Его нанял еще мой отец, управлявший компанией после смерти отца Теда.
По пути Элизабет припомнила все эти разговоры. Теперь, когда Жильбер удрал, Фреду предоставляется шанс воплотить в жизнь свои мечты, если только ему удастся убедить брата, что он в самом деле посерьезнел и собирается начать жизнь с чистого листа. Она подумала, что могла бы замолвить словечко за Фреда, но побоялась, что ее вмешательство скорее пойдет ему во вред, чем на пользу. Она постаралась выкинуть из головы все эти проблемы и сконцентрироваться на том, что ей предстоит.
В машине было душно, но порывы ветерка, врывавшиеся в окна, охлаждали ей щеки, поскольку Тед, как обычно, гнал ее на бешеной скорости. Пейзажи, мелькавшие за окнами, напоминали виды Восточной Англии, только вместо зерновых здесь рос виноград. Виноградники были повсюду, на мили вокруг. Они миновали несколько селений, и Элизабет увидела в одном из них сравнительно большое шато, должно быть, это была та самая винодельня, о которой рассказывал Фред. Ей хотелось, чтобы Тед ехал не так быстро, тогда она могла бы все рассмотреть. Через несколько миль попалось еще одно такое здание, вдали от дороги, так что она почти не разглядела его.
Наконец Тед сбросил скорость, перед поворотом, и она увидела красочный указатель: «Шато Хотмонт-Джеймс».
Широкая проселочная дорога вилась меж низкорослых деревьев. Когда машина повернула, перед ними возникло само шато.
Это было длинное двухэтажное строение с террасой по всему фасаду, и Элизабет сразу же бросились в глаза залитые солнцем ярко-белые стены, которые кое-где проглядывали сквозь вьющиеся по ним лозы. Ставни на окнах были синего цвета, а крыша выложена розовой черепицей. Они объехали здание, миновав сводчатый проход в боковом крыле, и остановились в тени заднего двора, выложенного брусчаткой.
Тед вылез из машины, прихватив корзинку с припасами, и своим ключом отпер тяжелую дубовую дверь. По выложенному плиткой коридору он провел Элизабет в большую комнату, выходящую на террасу, за которой, насколько хватало глаз, тянулись ряды виноградников.
Элизабет огляделась. Комната была уютной и пропорциональной, с надежной деревянной мебелью, украшенной красивой резьбой, удобными креслами и диванами с ситцевой обивкой. На всем лежал толстый слой пыли; газеты вперемежку с подушками валялись на каменном полу, но за час-другой работы с мылом, водой и щеткой здесь все можно было привести в порядок. Элизабет подумала, что займется уборкой, если ей представится такая возможность. Ведь Фред собирается показать это шато Анжелике, и оно должно выглядеть как можно лучше.
— Слишком душно, чтобы тут есть, — сказала она, распахивая высокие окна. — Будьте любезны, вытащите пару кресел наружу и мы устроим пикник на террасе.
Тед ощетинился, и она поняла, что эта идея его не вдохновила. Но он все же выполнил ее просьбу, и Элизабет, взяв корзинку, поставила ее на металлический столик, выкрашенный белой краской, расставила тарелки и разложила ножи и вилки.
— Я могу позволить себе расслабиться лишь на пять минут, — сказал он, откупоривая бутылку вина. Разлив его по стаканам, он отломил большой кусок булки и, прожевав его, отломил следующий, а затем, поставив стакан, поднялся.
— Пойду разыщу Шарля. Он тут главный и единственный из оставшихся членов команды, если не считать тех двух девочек в офисе, которых я отослал домой. Бедный Шарль не понимает, что тут происходит, и мне бы хотелось успокоить его. Я дам вам знать, когда буду готов заниматься с вами.
Конечно же, Тед видит в ней лишь секретаршу и не более, убеждала себя Элизабет. Она съела все, что ей приглянулось, и уложила остатки еды в корзинку. Затем она вошла в дом и осмотрела шато сверху донизу. Внизу было три больших комнаты, одна из которых служила офисом.
Поднявшись по крутой лестнице, она обнаружила пять спален, в одной из них были явные следы поспешного бегства. Здесь же располагались еще и две старые ванные, сантехника которых стоила бы целого состояния на лондонском рынке антиквариата.
