Эстер Роузфилд - Тропою страсти
— Ты не очень-то опытна в подобных манипуляциях, верно? — нарочито самодовольно промурлыкал он, садясь в кровати и снимая с себя куртку. В его сияющих темных глазах она прочла вызов и едва уловимое подтрунивание. Он как бы приглашал Джесс продолжать.
— Нет, не очень, — согласилась она. Ее руки слегка дрожали, когда, повинуясь непреодолимому желанию, она нежно провела ладонью по темным шелковистым завиткам волос на его груди.
— Луиджи, я… — Она вскрикнула, не в силах продолжать, потому что его пальцы коснулись ее ставших твердыми розовых сосков.
— Что, Джесси, что? — настаивал он.
Я люблю тебя, безмолвно кричала ее душа, и скоро я буду горько сожалеть о каждом мгновении, когда гордость не давала мне прийти к тебе в объятия! Родной мой, единственный, не покидай меня!
— Джесси?
— Я говорила неправду, что ты был не первым моим мужчиной, с кем я занималась любовью. У тебя нет причин верить мне, но…
— Я верю, Джессика, — прошептал Луиджи. — Наоборот, я не поверил в тот раз, когда ты солгала… Я уже говорил, что инстинкты меня редко подводят…
— Правда? Ты веришь мне? — задыхаясь, спросила Джесс, но ее тело уже трепетало под электризующими прикосновениями его рук.
— Забудь обо всем, — прошептал Луиджи, притягивая ее к себе, — забудь обо всем, Джесси, кроме того, что происходит с нами здесь и сейчас!
Дикая, почти животная энергия страсти захватила их обоих и вовлекла в водоворот чувственной бури, а много позже, отступив, оставила лежать безмолвными и обессиленными. Тело Джесс болело, как после трудной физической работы, но гораздо сильнее болело ее сердце, тревожно замиравшее в груди, когда их сплетенные тела все еще лежали в объятиях друг друга.
— Джессика, прости меня, — раздался прерывистый шепот Луиджи. — Это должно было произойти не так… Мы как будто вели войну, а не занимались любовью!..
Джесс молча отвернулась от него, когда его объятия ослабли. Она обманывала себя, думая, что эта ночь останется волшебным воспоминанием, которое удастся сохранить в сердце навсегда. Иллюзорное успокоение, которое временно обрело ее тело, досталось такой ценой, которую сердце не могло выдержать.
— Нет, пожалуйста не отворачивайся от меня, — произнес Луиджи, вновь поворачивая ее к себе и теснее обхватывая руками. — Твое тело так же истерзано, как мое? — прошептал он, нежно прижимаясь губами к уголку ее рта.
Джесс вздрогнула, потом расслабилась и приникла к его груди.
— Да, — вздохнула она, — и я сама виновата в этом! — Эти слова как бы сами собой слетели у нее с языка. На его нежные ласки она отвечала агрессией, будто какая-то часть ее подсознательно хотела наказать его за то, что наслаждение, которое он дарил ей, не будет продолжаться вечно и завтра они расстанутся навсегда!
— Нет, виноват я один.
— Этот спор опять перерастет в борьбу? — вздохнула Джесс. Чувствуя, как новая волна желания затмевает ее душевную боль, Джесс обвила его шею руками.
— Нет, сейчас все будет иначе, — ласково пообещал ей Луиджи. Она легла на него, а он стал нежно и ласково покусывать ее соски, одновременно гладя ладонями атласные ягодицы.
Сладострастный смех Джесс сменился полными неги стонами, а потом — протестующим жалобным писком, когда он перевернул ее на спину.
— Луиджи, что ты делаешь?
— Готовлюсь приласкать тебя, — ответил он с застенчивым смешком, захватив ее руки, чтобы губами и языком начать мучительно-возбуждающее исследование ее тела, страстно выгнувшегося ему навстречу. Он с наслаждением вдыхал запах ее кожи, волос, опускаясь все ниже, к ее лону.
— Нет! — невольно вскрикнула Джесс.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
— Не знаю! — простонала Джесс.
Она вцепилась обеими руками в его волосы, пытаясь остановить, но эта попытка быстро превратилась в томную чувственную ласку. Это становилось опасным. Его поведение слишком напоминало любовь, чтобы она могла справиться с ним — бессовестным соблазнителем.
— Нет! Ты меня мучаешь! — вскрикнула она, и не только потому, что чувствовала себя не в состоянии дольше выдержать эту чересчур изысканную и сладостную пытку, которой он ее подвергал. — Перестань, умоляю!
— Неужели ты все еще стесняешься меня? В любви нет ничего запретного!
— Луиджи, прошу тебя!.. — задохнулась она, изо всех сил вцепившись в его волосы и находясь на грани потери сознания от нестерпимого наслаждения.
В ответ на ее мольбу он разразился потоком нежных итальянских слов, и ее просьба остановиться осталась им не услышанной.
Позже, прижимая спящего Луиджи к своей груди, Джесс снова вспомнила музыку этих слов. Она вспомнила и надежду, зародившуюся в ее сердце в ту, первую ночь, проведенную в его объятиях. Щеки ее стали влажными от слез. Неужели этой надежде не суждено сбыться!
10
Джесс смотрела через залитое дождем окно гостиничного номера на беспокойную неугомонную реку, чувствуя, что ее смятенная душа подобна этим бурным водам.
Бесцельно бродя по комнате, она подошла к туалетному столику. На столике лежали оставленные ею туалетные принадлежности, и Джесс нахмурилась, не в силах вспомнить, что это такое. Она открыла один из ящиков, ища глазами знакомые вещи в надежде, что это поможет ей выйти из состояния тревожной дезориентации. Знакомая папка, лежавшая на стопке белья, заставила ее застонать от досады. О да, это была знакомая вещь, но вряд ли ее созерцание могло принести хоть какое-то облегчение.
Джесс простояла несколько секунд, глядя на папку невидящим взглядом, потом сердито швырнула ее на туалетный столик и вернулась к окну.
Казалось, дни, проведенные с Луиджи на острове, остались в далеком прошлом, но всего лишь сегодня утром Робин постучал в окно в безбожную рань и принес весть, что рано утром прибыл почтовый катер, который отправится не позже чем через час. А Луиджи… При мысли о нем ее сердце замерло и пропустило несколько ударов. Никогда не бывая по утрам в хорошей форме, в это утро он казался особенно бледным, изможденным и вел себя как-то непонятно. Вряд ли стоило удивляться, что оба они чувствовали себя не в своей тарелке. Вдобавок им едва хватило времени, чтобы уложить вещи. Весь этот час прошел в непрерывной спешке, а когда она побежала вперед, на набережную, Луиджи задержался, чтобы заплатить по счету миссис О'Брайен… и едва не опоздал на катер.
Однако даже на катере, где все равно невозможно было разговаривать из-за шума мотора, он казался необычайно озабоченным чем-то, с волнением вспомнила Джесс. Она прижалась лбом к прохладному стеклу, и ее плечи горестно поникли. Она наконец вняла голосу разума, вопрошавшему, когда же она намерена прекратить жить иллюзиями и повернуться лицом к реальности? Ведь реальность такова, что все уже кончилось. Ей выпали плохие карты, и она проиграла…
