Шейла Мидлер - Крутой обрыв
— Ты должна была сказать мне об этом. Кто-то должен был это сделать, — сказал Малком, подумав, что Ричи ответит ему за это.
— А у кого была такая возможность? — с вызовом спросила Долли. — Ты оставил меня на пляже рыдающей и ушел, даже не оглянувшись. А потом ты улетел в ЮАР, не сказав никому ни слова: ни мне, ни брату, ни даже своей матери, я уж не говорю о сотрудниках компании. И когда бы они ни пытались связаться с тобой по телефону, ты всегда был на объекте.
Малком вспомнил, что предупредил всех работающих на руднике не подзывать его к телефону, если будут звонить члены его семьи.
— Если бы ты сказала Дереку, он бы передал мне.
— Я решила, что тебя это не заинтересует, а проходить еще раз через унижение мне как-то не хотелось. Того, что я получила, мне хватит до конца жизни.
Что-то не клеится у нас разговор, подумал Малком.
— Я… мне трудно найти слова, чтобы выразить свое сожаление по поводу случившегося.
— А ты попытайся. Мне кажется, я заслужила хотя бы извинений с твоей стороны.
«Она была прелестной и невинной, а ты все испортил во имя бизнеса», вспомнились Малкому слова Ричи, и сейчас он был вынужден согласиться с братом.
— Долли, мне очень жаль.
Она посмотрела ему в глаза.
— Охотно верю.
Глядя на нее, Малком осознал, что та Долли, которую он узнал на острове, навсегда ушла, и ему вдруг отчаянно захотелось вернуть ее.
— Я бы многое отдал, чтобы вернуться в то время, но это невозможно. Поэтому, я думаю, самым лучшим выходом из этой ситуации будет, если мы немедленно поженимся.
— Как, оказывается, все просто! — Долли с трудом стала подниматься с дивана. — Кстати, это не ситуация, а ребенок.
Малком поспешил подать ей руку, но Долли не приняла помощь.
— Мы получим разрешение на брак сегодня после обеда, и, я уверен, сможем договориться, чтобы нас сразу же расписали.
— Я не собираюсь выходить за тебя замуж, — отрезала Долли и направилась к двери. — Я уже была твоей женой, и мне не понравилось.
— Понимаю, ты злишься на меня, и у тебя есть все основания для этого, но подумай о ребенке.
— Я и думаю о ребенке.
— Долли!
Она остановилась у двери, обернулась и холодно посмотрела на Малкома.
— Ты должна выйти за меня замуж, — настаивал он.
— Почему?
— Ради ребенка!
Долли бросила на него испепеляющий взгляд и вышла из кабинета. Малком бросился за ней, но наткнулся на Ричи.
— Она не хочет выходить за меня замуж! — выкрикнул Малком, вырываясь из рук брата.
— И тебя это удивляет? — Ричи поднял брови.
— Но… она носит моего ребенка!
— А ты уверен, что твоего?
Красная пелена бешенства затуманила мозг Малкома, и он почувствовал как от удара у него заболели костяшки пальцев. Ричи лежал на полу, растирая покрасневшую челюсть, и улыбался. Малком был в шоке оттого, что потерял контроль над собой.
— Ричи, прости.
— Все нормально. — Ричи легко встал с пола. — Теперь, когда я знаю, что ты любишь Долли, я помогу тебе вернуть ее.
— Люблю ее? — ошеломленно переспросил Малком.
— Да-да, любишь. — Ричи похлопал брата по спине и подвел к дивану, на котором только что сидела Долли. — У тебя есть ощущение, что на тебя словно что-то накатывает и потом вдруг ударяет прямо меж глаз?
Малком кивнул и пробормотал:
— Это ты любишь ее.
— Люблю, но как сестру. Долли заставила меня почувствовать себя умным и нужным, когда мне больше всего было это необходимо. И, знаешь, пока я заботился о ней, ожидая, когда ты поумнеешь, я взрослел. И именно тогда я снова стал встречаться с Амандой. Теперь это любовь, я точно знаю.
— Я не знал, что люблю Долли. Ты должен верить мне, — пробормотал Малком, еще не придя в себя от этого открытия.
— Охотно верю, поскольку все твое поведение убедительно доказывало это.
Малком обхватил голову руками.
— Она никогда не примет меня обратно.
— Примет. У тебя есть секретное оружие.
— Какое оружие?
Ричи ухмыльнулся.
— Я.
15
— Скажи своему брату, чтобы он прекратил присылать мне цветы, — сказала Долли, запихивая роскошный букет в корзину для мусора в кабинете Ричи.
— Не будь так сурова к парню, дай ему шанс.
— У него был шанс, и он им не воспользовался, — отрезала она и покинула кабинет.
Малком вышел из соседней комнаты, где подслушивал разговор.
— Ты видишь? Ничего не помогает.
— Я уже поделился с тобой всеми своими лучшими приемчиками обольщения женщин. — Ричи сцепил пальцы на затылке и задрал голову к потолку. — Ты не забыл послать к ней педикюршу?
— Не забыл.
— Детские игрушки?
— Она вернула их, а заодно и детский мебельный гарнитур.
Ричи сокрушенно покачал головой.
— Жаль, что ты не можешь отвезти ее на Ла-Уэста — она не сегодня-завтра родит.
— Долли даже не желает разговаривать со мной, — пожаловался Малком, нервно расхаживая по кабинету. — Она, по-моему, вообще ни с кем не разговаривает здесь. Никто даже не знает, что мы были женаты.
— Бартоломью Рис знает, и он не в восторге от твоего поведения.
Это еще было мягко сказано — Бартоломью даже близко не подпускал Малкома к Долли. Он заявил, что один его вид расстраивает ее, а это вредно для ребенка.
Я чувствую себя последним мерзавцем, коим наверное, и являюсь на самом деле, думал Малком, занимаясь самобичеванием.
— Это и мой ребенок, поэтому я тоже имею на него кое-какие права! — заявил он Ричи.
— Надеюсь, ты не сказал ей об этом.
— Еще нет. Адвокатов я придерживаю на крайний случай.
— Спасибо и на этом, — с иронией заметил Ричи. — Тебе удалось перемолвиться с ней хоть словом за эти дни?
— Я поймал ее в лифте, но Долли сказала, чтобы я оставил ее в покое.
— Господи, даже не знаю, что тебе посоветовать. — Ричи вздохнул. — Единственное, что тебе остается, это твердить ей о том, что любишь ее, а также молить Бога, чтобы она смягчилась. О-о-о… Малком, я надеюсь, ты сказал Долли хотя бы раз, что любишь ее?
— Не помню, произносил ли я эти слова… Но она ведь знает, как я к ней отношусь!
— В том то и дело, что не знает! — воскликнул Ричи, всплеснув руками. — Запомни правило номер один: ты должен произносить слова — остальное не имеет значения. Уж поверь мне: женщинам почему-то очень важно слышать слова. Они ждут не дождутся, когда мужчина произнесет заветное: «Я люблю тебя». Ты можешь, конечно, облечь признание в красивую словесную форму — ничего страшного. Главное, чтобы три заветных слова там присутствовали.
— У меня, разумеется, нет такого богатого опыта…
