Евгения Хамуляк - «Сказки Долли» Книга № 9337
Евгения Хамуляк - «Сказки Долли» Книга № 9337 краткое содержание
Евгения Хамуляк
От Aвтора
Сегодня был последний день уходящего года, день, с одной стороны, счастливый и радостный — впереди бой курантов, пышный стол, яркая елка, загадывание желаний, подарки; с другой стороны, это ответственный день подведения важных итогов, и не только уходящего года, а вообще прожитых лет. Пусть этих лет набралось немного, да и сделано немало, но недоставало одного небольшого, однако, как говорят, существенного момента, маленькой черной точки в конце предложения.
Я вышла из шумного застолья отличного столичного ресторана и пошла туда, куда меньше всего мечтала попасть в обычные 364 дня в году: в Московский метрополитен. Настоящее подземелье, построенное с роскошью королевской усыпальницы, со сквозящими в пролетах призраками в удушающих запахах мазута, перемешанного с пылью и ароматами духов. Никогда не любила метро, да и кто его любит?! Это подземное царство Аида каждый день поглощало без разбору и черных, и белых, и красных, превращая всех в общую серую массу. И бурые потоки, стремящиеся как можно быстрее войти, а потом стремительно вырваться из шумных вод Стикса, вселяли в меня ужас, поэтому хотелось как можно реже погружаться в эту пучину.
Но опыт подсказывал, что искать надо там, где прячутся наши страхи. Вот где была зарыта моя черная кошка — в Московском метрополитене; собрав всю силу воли в кулак и почувствовав себя настоящим Гераклом, я спустилась в это подземелье.
Несмотря на 31 декабря, царство Аида было многолюдно. Я села на бесконечное Садовое кольцо и решила, что одного круга вполне хватит, чтобы ответить себе на простой жизненный вопрос: в чем секрет моего счастья? Я тоскливо посмотрела на эти серые одежды, потом на такие же серые лица, глянула на трех здоровенных лбов, даже глазом не моргнувших, видя, что перед ними стоит красивая девушка и было бы прилично уступить ей место, и тяжело вздохнула. Эх, были времена, когда мужчины краснели и покрывались испариной, если забывали уступить девушке место, не говоря уж о пожилых дамах. Пролетел тот век, где встречались настоящие рыцари и их женские идеалы в модных платьях послевоенных времен, любовь с первого взгляда, предначертание судеб, верность и дружба. Мой взгляд, взлетевший высоко в другие миры, вдруг неожиданно скатился на землю, споткнувшись о тоскливый взор пассажиров напротив.
Ничего, дорогие москвичи, вот же́нитесь на таких, как я, — узнаете, где раки зимуют и как положено вести себя в приличном обществе.
Пока я, стоя мысленно посылала злобные мыслеформы трем здоровым русским богатырям, чтобы у них проснулась совесть и они уступили даме место, скамеечка все-таки освободилась, прямо напротив них, и мне пришлось присесть от навалившейся духоты и усталости, ибо, как оказалось, в царстве мертвых довольно жарко. Я расстегнула шубу, и праздничное платье разноцветным дождем вылилось в сумрачный вагон, отчего на его серых стенах заиграли зайчики и запрыгали веселые херувимчики. Так прошло мое первое Садовое кольцо, а ясности в вопросе не прибавилось.
Я решила сосредоточиться: и действительно, какой черт меня попутал сбежать с банкета и спуститься в метро?! Откуда эти философские настроения под конец года? Эта беспричинная грусть, эта непонятная тоска в самый праздничный из дней в году? Что́ не так в жизни? Чего душеньке еще хочется?
«Мне кажется, я упускаю что-то важное, — сказал мне мой внутренний голос… — Мне хочется сделать что-то значимое в жизни, внести свою лепту в мировое устройство, чтобы мир стал лучше. Понятно, как и каждый уважающий себя человек и гражданин, я плачу налоги, люблю своих многочисленных друзей и родственников, помогаю детским домам, приютам, нуждающимся, ращу свое потомство так, чтобы оно уступало место кому надо и где надо, — и я вновь сердито глянула на рыцарей без страха и упрека, которые как один любострастно разглядывали меня в этот момент, и демонстративно отвернулась в сторону. — Но есть нечто такое, что могу сделать только я. Скорее всего, это какая-то малость, какой-то небольшой талант, который может своей маленькой звонкой монетой пополнить общую копилку счастья».
Я посмотрела на этих людей в серых одеждах с равнодушными и безучастными лицами, всех сплошь с телефонами и электронными книгами в руках, и вспомнила себя в юные годы. Сколько тысяч страниц пробежало у меня перед глазами, от Конан Дойля до Тургенева!
Это метро помнило меня веселой и радостной, счастливой и грустной, уносило меня так далеко, что казалось, все это было не со мною. И я совершенно точно помню, что тоже носила подходящий по погоде темный плащ или серую куртку — негласный дресс-код метрополитена, а также своего рода защита, прикрытие и маскировка. Ведь все эти люди придут домой, снимут с себя эти серые маски, а под ними окажутся радостные родители, вернувшиеся с работы, веселые дети, возвратившиеся с многочисленных занятий и секций, добрые бабушки и дедушки, лучшие друзья и замечательные подруги. У кого-то сегодня день рождения, а у других трагедия, но чтобы не отвлекать, не вызывать ненужного любопытства, не притягивать чужое внимание в этом тесном общежитии, все они скромно надели на себя эти невидимые плащи с низко надвинутыми капюшонами.
Пошел второй круг Садового кольца. Передвижение людей, похожее на морской отлив и прилив, успокаивало, а разные лица, казалось, слившиеся в одно лицо доброго собеседника, по-дружески искали ответы на мои вопросы.
Надо признаться, что в глубине души я очень люблю мою родину, Москву, москвичей и гостей столицы, всех этих людей, томящихся в дороге, пытающихся разнообразить свою поездку заранее приготовленным чтивом или скучным рассматриванием рекламы на стенах. Я скучаю по всему этому, когда долго не бываю здесь. И моя легкая ирония — лишь застывшие слезы по утраченному шансу, невозможности найти себя у себя же дома.
И тут я кое-что вспомнила. Был у меня маленький талант, завалялся такой! Знаете, если я очень захочу, по-настоящему этого пожелаю, я могу сделать счастливым любого человека! Правда!
Я могу вдохновить и воодушевить самого застарелого пессимиста, найти ключик к самому кислому зануде и плаксивому нытику. А что уж говорить о приличных людях?! Это как воды попить.
Я могу придумать такие истории, рассказать такие сказки, какие могу придумать только я, и может быть, хоть на одну поездку в этом темном подземелье вам захочется улыбнуться и расхохотаться, запылает румянец на ваших щеках, и особенно в такие волшебные предновогодние дни вам захочется поверить в чудеса. Пять минут счастья, мои пять радостных минут для вас.
Я посмотрела на часы и от неожиданности громко ахнула: до Нового года оставались считанные часы! Я быстро подхватила свое праздничное платье и, словно Золушка, побежала по ступенькам вверх…
Сказки Долли
Глава Первая
Мир глазами Долли
Мы, куклы, живем как во сне, словно бабочки, застрявшие в раме окна, за которым бушует зима… Слышимое и видимое воспринимаем сквозь туман сновидения…
Я помню, как меня подарили на Рождество одной маленькой рыжеволосой девочке. Это была моя первая хозяйка, моя первая мама. Она была хорошая. Она обращалась со мною очень бережно.
Прошло много лет, и меня с другими игрушками, тетрадями и книгами перенесли на пыльный чердак. И почти сотню лет новости нам приносили другие игрушки, так же складываемые на безвременное хранение и на поедание паукам и плесени.
Как рождаются и умирают куклы, что чувствуют и что им нравится — на эти вопросы нет ответов. Мы помним всё, но при этом не цепляемся за прошлое и за воспоминания, как это делают люди.
Но я отчетливо помню тот самый день, когда за окном вновь летали пчелы и цвели хризантемы. В Италии, на моей родине, всегда много цветов и пчел. Я посмотрела в щелочку на знакомый вид, не сменявшийся вот уже сто, а может быть, и тысячу лет, и впервые мне захотелось чего-то большего.
Я не знала, кого просить и как желать, но я помнила, как моя маленькая хозяйка складывала ладоши вместе, закрывала глаза и о чем-то мечтала, а на Рождество под елкой находила новые игрушки и конфеты. Я тоже сложила вместе свои пластиковые ручки, закрыла свои нарисованные глазки и попросила кого-то, чтобы он подарил мне новую жизнь…
Так все и началось. Уже на следующий день меня положили в картонную коробку и повезли в грузовике с другими игрушками на рынок, где продавались старые трамвайчики, ржавые велосипедики, сломанные стульчики и куклы. И меня купила одна сеньора. Когда она ласково взяла меня на руки, нежно погладила по жестким выцветшим волосикам и понесла домой, я поняла — наступило мое Рождество.
