Лаура Дэниелз - Букетик флердоранжа
Митч подчеркнул адрес два раза.
— Есть!
— Когда вас ждать?
— Завтра же! — радостно отозвался Митч.
В ответ довольно сухо прозвучало:
— Всего хорошего.
Но Митчу было не до тонкостей. Положив мобильник на стол, он схватил блокнот, перечитал адрес, сообразил, что речь идет о родном городе Джини, и только тогда наконец догадался, с кем только что разговаривал.
Селин Брикстон и есть та подружка, которой Джини адресовала злосчастное письмо!
Вот молодец, что позвонила! — подумал Митч и в следующее мгновение он сделал нечто, удивившее даже его самого: чмокнул блокнот!
К своему удивлению, по указанному Селин Брикстон адресу Митч обнаружил симпатичный особнячок, в котором даже на первый взгляд все свидетельствовало о том, что у его владельца водятся немалые деньги.
Войдя в уютный дворик, где в каменных вазонах зеленело множество декоративных деревьев, и обогнув небольшой фонтан с копиями античных статуй по бокам, Митч поднялся на крыльцо. Тщетно пытаясь унять взволнованное сердцебиение, поднял руку к кнопке электрического звонка… но дверь вдруг распахнулась. На Митча пристально взглянула изящная блондинка с тонкой кисточкой в одной руке и перемазанной красками тряпкой — в другой.
— Добрый день, я… — начал было Митч, но блондинка — по-видимому, это и была Селин — прижала палец к губам.
— Тсс… Я вас с утра жду. Она в гостиной. Это вон там, видите? Все, ступайте, а мне некогда.
Изрядно удивленный, Митч двинулся в указанном направлении.
Джини сидела в кресле с носовым платочком в руке и смотрела на холодную золу камина. Когда Митч вошел, она как раз собралась утереть катящуюся по щеке слезу. Однако намерение так и сталось неоконченным. Скорее почувствовав, чем заметив чье-то присутствие, Джини подняла голову… и в ту же минуту, ахнув от неожиданности, вскочила на ноги. Потом сделала движение, будто собираясь куда-то бежать. К несчастью, очевидно от слабости, ее ноги заплелись, и она наверняка шлепнулась бы на ковер, если бы не мгновенная реакция Митча.
— Осторожно! — крикнул он, подскочив и схватив Джини за локти. Затем без дальнейших разговоров нежно обнял ее и прижал к груди. — Солнышко…
Джини попыталась отодвинуться, но как-то вяло, неубедительно, а потом и вовсе обмякла.
— Посмотри на меня, — сказал Митч, осторожно беря ее за подбородок. — О какие красные глаза… А нос! Ты плакала, что ли?
Джини опустила мокрые ресницы.
— Н-ничего подобного. Это от лука.
Митч машинально скользнул взглядом по сторонам — никакого лука не было и в помине. Да и откуда ему взяться в гостиной.
— Я резала его на кухне, — быстро добавила Джини.
— Ясно, — кивнул Митч. — Знаешь, что мы сделаем? Прямо сейчас отправимся домой, и я обещаю тебе, что до конца жизни буду резать лук сам.
С губ Джини слетел прерывистый вздох.
— Нет, Митч, ничего не получится. Ты думаешь, что я…
— Тсс… — шепнул он, точь-в-точь как минуту назад Селин. Только палец прижал не к своим губам, а к прелестному рту Джини. — Я ничего не думаю. Просто люблю тебя — и все. Если бы ты не удрала тогда, мы спокойно все обсудили бы и поняли друг друга.
Джини подняла на него взгляд.
— Но Триша, то есть письмо, которое она…
— Тсс… Не хочу слышать ни о каком письме! О Трише тем более. Я люблю тебя, и это единственное, что имеет для меня значение. А также надежда, что, возможно, когда-нибудь и ты полюбишь меня так же, как я тебя.
Взгляд Джини погас.
— Вот видишь, об этом я и говорю. Ничего у нас не получится. Потому что ты мне не веришь.
— Солнышко, я без тебя жить не могу, а ты такое говоришь! Если бы ты знала, что я пережил за эти дни…
— А я?! — воскликнула она. — Думала, умру от тоски. Пойми, то, что я написала в письме…
— Говорю же, ничего не хочу о нем слышать! Считай, что это в прошлом и не имеет к нам никакого отношения.
Митч вновь хотел прижать Джини к себе, но она уперлась ладонями в его грудь, на этот раз решительно.
— Нет! Хочешь, чтобы я уехала с тобой? Так вот, пока не объясню, не двинусь с места. Не хочу, чтобы между нами оставались даже малейшие недомолвки.
— Ну хорошо, — со вздохом сдался Митч. — Что ты хочешь мне объяснить?
— Почему составила письмо именно в таких выражениях. Видишь ли, Селин…
— Постой! — неожиданно прервал ее Митч. — У меня только что мелькнула мысль… Селин случайно не художница?
— Так и есть, — кивнула Джини.
— Хм, не та ли это Селин Брикстон, к которой за три года записываются в очередь на картину?
— На портрет, — поправила Джини. — Хотя она еще пишет замечательные натюрморты. Все верно, та самая Селин Брикстон. И я не зря написала ей именно такое письмо. — Она покосилась на вход в гостиную. — Видишь ли, в юности Селин сильно разочаровалась в одном парне, в которого была влюблена, и с тех пор чрезвычайно скептически относится как к любви вообще, так и к мужчинам в частности. То есть мужчин-то у Селин хватает, но она… как бы это сказать… просто развлекается с ними. Поэтому я не решилась писать ей, что люблю тебя. — Джини отвела взгляд. — Глупо конечно, но из боязни быть поднятой на смех я изобразила все так, будто, выходя за тебя замуж, заключаю нечто наподобие выгодной сделки. Тем более что когда-то впрямь мечтала о муже-миллионере. Откуда мне было знать, что письмо попадет в чужие руки!
— Но, по-моему, Селин Брикстон не нуждается в деньгах, — заметил Митч, машинально оглядывая элегантно обставленную гостиную.
Джини негромко рассмеялась — очевидно, впервые за последние дни.
— Уж кто-кто, только не Селин! Теперь видишь, что все, о чем идет речь в письме, относится исключительно к мечтаниям юности? Если бы не моя дурацкая мнительность, я так прямо и написала бы, что замуж собралась, потому что люблю тебя! Сказать об этом тебе было легче, чем признаться Селин…
— Солнышко… — взволнованно шепнул Митч, склоняясь над ней. — Я уж и не надеялся, что еще когда-нибудь услышу, как ты это говоришь — люблю тебя…
Джини молча потянулась к нему, и их губы встретились.
Наверное, это был самый долгий и нежный поцелуй за все время их знакомства. Казалось, они забыли обо всем на свете. И уж конечно не заметили появившейся на пороге гостиной Селин.
Та минутку постояла, насмешливо наблюдая за ними, потом закатила глаза к потолку и скрылась в коридоре.
— Ох, как же я тебя люблю! — произнес Митч, когда поцелуй наконец завершился.
— А я тебя, дорогой, — прошептала Джини, прижимаясь щекой к его груди. Однако через минуту вновь подняла голову. — Постой, а как ты меня нашел?
