Карин Либо - От греха подальше
Поставив Викторию на ноги, он пошарил рукой по стене, ища выключатель ночника у изголовья кровати. Комнату залил мягкий свет. Двуспальная кровать была аккуратно застелена, краешек белого кружевного покрывала подчеркивал голубизну одеяла. Одним рывком он сорвал одеяло с постели, которую они с Викторией так старательно застелили днем. Теперь Роун испытывал удивительное наслаждение от сознания того, что сегодняшней ночью он сможет осуществить фантазии, которые совсем недавно мучили его в этой комнате.
Ему хотелось рухнуть на эту чистую, ароматную кровать, увлекая Викторию за собой, но удивление на лице девушки заставило его одуматься. «Не торопись», — остановил он себя. Виктория может испугаться или, хуже того, почувствовать к нему отвращение, если он набросится на нее, как разгоряченный жеребец.
Расправив ворот ее халата, он с нежностью посмотрел ей в глаза, взял в ладони ее лицо и стал покрывать его поцелуями — медленными и трепетными, наслаждаясь каждым прикосновением губ к изумительно нежной коже. А она… она вся словно горела ласковым, жарким пламенем. Прильнув к нему, она впилась ногтями в его голые плечи, ритмично потирая ступней его ногу.
Он провел ладонями по ее шее, просунул руки под халат, раскрыл полы и обнажил ее плечи. Халат упал к ногам, и Виктория отшвырнула его в сторону с той непринужденностью, которая еще несколько минут назад казалась ему немыслимой, и ответила на его дерзкий взгляд таким же смелым взглядом. Он быстро снял с нее ночную рубашку и застыл, любуясь мягким изгибом ее бедер и изящной грудью — нежной, матовой, с набухшими, отвердевшими розовыми сосками. Он наклонился и коснулся губами восхитительного бутона.
Виктория задрожала, порывисто вздохнула, застонала, колени у нее подогнулись и, не заключи ее Роун в свои крепкие объятия, она бы не удержалась на ногах.
— Ох, подожди, — сказал он, опуская ее на кровать. Роун испытывал благоговейный трепет, пораженный тем, как она откликалась на его ласки. — Никогда еще женщина не падала в обморок в моих объятиях, и я не знаю, что делать.
Она посмотрела на него влажными глазами и робко улыбнулась.
— Со мной тоже никогда не случалось ничего подобного. Наверное, это из-за слишком больших эмоциональных переживаний. Такие перегрузки мне не по силам.
Он негромко рассмеялся.
— Дорогая, мы еще не начали перегружаться. — Он расстегнул свои джинсы, наблюдая за выражением ее лица. Глаза ее заметно округлились, когда она увидела его мужскую плоть. Завороженно смотря на него, она не произнесла ни слова.
Сбросив одежду, он медлил, представляя, как она сейчас ляжет, освободив ему место рядом с собой. Но она так и осталась сидеть неподвижно, и он понял, что Виктория ждет его подсказок. Ему захотелось узнать, действительно ли она так неопытна или испытывает неловкость из-за того, что с ней происходит. А может, до сих пор не желает поверить, что сейчас с ней вместе он, Роун?
Он приподнял ее и уложил под одеяло. Затем обошел кровать и лег с другого края.
— Ты не боишься, правда?
— Конечно, не боюсь, просто немного нервничаю, — призналась она. — У меня не было времени, чтобы привыкнуть к мысли, что окажусь с тобой в постели. Я к этим вещам отношусь серьезно…
Он положил руку ей на живот и стал поглаживать медленными, кругообразными движениями. Виктория замолчала.
— Не бойся. Я никогда не причиню тебе боль, — прошептал Роун. — И спешить не надо. Куда нам спешить?
Она закрыла глаза, предаваясь наслаждению. Никогда еще простое прикосновение не казалось ей столь возбуждающим. Ей хотелось лежать так всю ночь, ощущая эти прикосновения.
Но Роун определенно не собирался довольствоваться лишь этой непритязательной лаской. Он принялся дразняще водить кончиками пальцев по ее руке от плеча к ладони и обратно, поглаживать шею, лицо, наконец коснулся груди, и Виктория почувствовала, что больше не вынесет этой муки наслаждения.
Но каждый раз, когда она тянулась к нему, сгорая от желания самой дотронуться до его сильного, натренированного тела, Роун отклонял ее ласки, отстраняя руку и мягко убеждая расслабиться и позволить ему доставить ей удовольствие. А ей… ей было слишком хорошо, чтобы настаивать и спорить с ним.
Когда он снял с нее трусики, она уже была готова отдаться ему и попыталась привлечь его к себе, но он опять упрямо воспротивился.
— Ну ты и завелась, — рассмеялся он.
И она не отрицала, надеясь, что он не будет позже дразнить ее и подшучивать над ней из-за этой несдержанности, но сейчас ее это нисколько не беспокоило.
Он погладил каштановые завитки в низу ее живота.
— Я не хочу торопить события. Я хочу быть уверен, что ты…
— Я очень хочу тебя, — произнесла она сквозь сжатые зубы. Она была готова умолять его утолить это мучительное желание.
Роун окинул ее пристальным взглядом.
— Вот ты какая, — восторженно прошептал он.
— Роун… — Она понимала, что спорить с ним бесполезно — он всегда следовал собственным побуждениям, — но впервые ей нравилось то, что он делал.
— Повтори еще раз, что ты хочешь меня, — прошептал он, касаясь ее сокровенного места.
Но она уже не могла говорить и лишь простонала его имя.
Он убрал руку.
— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — сказал он, перемежая слова жаркими, требовательными поцелуями. — Твой голос возбуждает меня. Всегда возбуждал, с того самого момента, когда я впервые услышал его.
Она раздвинула ноги, а он закрыл глаза и замер в предчувствии сладостного мига соединения.
Когда он проник в нее, все ее ощущения сосредоточились в том месте, где находился горячий источник ее желания. Она вдруг почувствовала, что стремительно погружается в бурное море удовольствия, и почти сразу же достигла его глубины — столь божественной, что ей показалось, будто она может умереть.
Она все еще блаженствовала на волнах экстаза, когда Роун сделал несколько сильных толчков, застонал, и тело его застыло в напряжении. Этот порыв был таким неистовым, таким неожиданно быстрым, что на мгновение снова увел Викторию на вершину сладострастия, но постепенно она все же стала успокаиваться и тихо рассмеялась.
— Вот что бывает, если меня завести!
— Похоже, себя я завел еще сильнее. Полежи минутку спокойно, — попросил он, когда она попыталась изменить позу. — Тебе некуда спешить.
— А я и не спешу.
Он поцеловал ее в лоб и убрал с лица влажные волосы.
— Ты восхитительная женщина, — с восторгом заявил Роун.
Смущенная его восхищением, Виктория промолчала. А он продолжал говорить ей о том, какая она изумительная женщина, описывая ее достоинства в выражениях, которые становились все более и более откровенными и подчеркнуто детальными. Очень скоро она подхватила его игру и стала расхваливать его мужественность, отмечая исключительные качества любовника. При этом она ничуть не преувеличивала. Весь ее прежний сексуальный опыт — не очень-то, в общем, большой — казался незначительным и пресным по сравнению с бурным физическим и эмоциональным союзом с Роуном.
