Штеффи Вольф - Коктейль для Барби
— Да нет у нее никаких желаний! — оправдывается Ойген.
— Вот уж не надо: просто она не может их высказать, так ведь? — спрашиваю я его жену, которая между тем ставит заплатку на штаны мужа.
Она смотрит на меня своими большими карими глазами и показывает на Ойгена.
— Подлец! — отчетливо произносит она.
Ойген встает. Его тучное тело начинает сотрясаться.
Мой корсаж такой узкий, что может треснуть по швам в любую секунду. Господи, так и задохнуться недолго!
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА, МАЙ-ЛИНН? — Ойген вопит так громко, что зрители, сидящие в первом ряду, решают от греха подальше подняться повыше.
— Она сказала «подлец», — говорит Марта. Она старается скрыть свое волнение.
Ойген угрожающе смотрит на Марту Рипс.
— Все бабы одинаковые! — кричит он. — Только и знаете, что требовать с мужчин денег, вместо того чтобы гладить им рубашки, как это повелось испокон веков. Мой отец поступал так же, как я с моей женой, и та слушалась, могу вас заверить.
— Похоже, мы затронули больную тему, — ласково говорит Марта. — Серьезная душевная драма в детстве. Ты видел, что с женщиной можно делать все что угодно, раз она безропотно сносит все причуды отца. Я убеждена, в душе ты жалел свою мать и хотел спасти ее, но властный отец не давал тебе такой возможности!
В какой это момент она перешла с ним на «ты»?
Ойген стоит с поникшей головой.
— Подлец, подлец! — кричит Май-Линн, ставя набойки на ботинки.
Глаза Ойгена наполняются слезами. Всхлипывая, он говорит:
— Я пытался показать моей любимой разных животных, потому что не мог доставить эту радость моей маме. Отец запретил. Мама была просто работницей в нашем доме. И вот я зашел в хлев, погладил маленьких козочек, стал с ними разговаривать…
Я украдкой оборачиваюсь назад, опасаясь, что за моей спиной стоит Ганнибал Лектер и шепчет мне на ухо: «Кларисса, вы ведь дадите мне знать, когда наступит молчание ягнят».
Марта берет Ойгена за руку, начинает кружиться с ним в танце и кричит в каком-то экстазе:
— Изгоним злых духов, очистим душу.
Тогда все зрители берутся за руки и начинают кружиться. Если сейчас вдобавок ко всему они станут размахивать включенными зажигалками, то без всяких угрызений совести я смогу сказать, что побывала на концерте Криса де Бурга.
В один прекрасный момент Ойгена уносят на носилках санитары, и радостная Май-Линн скачет вслед за ними. Я даже не заметила, когда она успела оторвать от моей блузки пуговицы и пришить новые другого цвета.
— После всей этой нелегкой истории мы приветствуем человека, который умеет делать нечто совершенно необычное. Итак, встречаем… — я делаю многозначительную паузу, — женщину-шипучку!!!
Дверь открывается, и появляется вторая гостья. Она вприпрыжку спускается по лестнице. Звучит музыка, нагнетающая атмосферу ужаса и страха.
— Это я, женщина-шипучка. Я всегда появляюсь там, где есть кислота. Плохо дело, если вы прыгаете с двадцать восьмого этажа какого-нибудь небоскреба, а потом замечаете, что забыли прихватить парашют. Нет также ничего хорошего в том, что вы идете по красивой лужайке, а навстречу выходит голодный-преголодный дог. Но особенно неприятно, если вы решаете присесть отдохнуть, а потом замечаете, что сидите на раскаленных углях. Но то, что произойдет сейчас, — это самое ужасное, что вам когда-либо приходилось видеть.
Женщина поднимает бутылку:
— Вот здесь — неразбавленная соляная кислота.
Зрители перешептываются, все застыли в напряженном ожидании.
— А теперь посмотрите, что я сделаю с этим пузырьком!
Женщина-шипучка снимает крышку и наносит некоторое количество кислоты себе на голову и руки, а потом преспокойно пьет этот опасный концентрат, как ни в чем не бывало. Тишина в зале. Кислотная женщина ударяет себя в грудь и кричит:
— Все потому, что я женщина-шипучка!
В зале бурные овации и крики: «Браво! Давай на бис!»
Женщина-шипучка подходит ко мне, в бутылке еще где-то половина. Я даже не решаюсь протянуть моей гостье руку, потому что тогда я могу остаться вообще без руки. Обивка кресла начинает под ней шипеть, а через несколько секунд и вовсе исчезает. Мне становится страшно.
Женщину-шипучку зовут Линда Крихер. Она самодовольно смотрит на меня.
— Да, э-э, Линда… То, что мы видели, просто невероятно, — говорю я с восхищением. — Расскажите, как вы обнаружили в себе такой дар. Ведь ваш организм, наверно, устроен как-то по-другому, не как у всех остальных людей. Иначе это было бы просто невозможно, не так ли?
Линда говорит:
— Ну, знаете что, убив своего мужа, я стала думать, как мне избавиться от трупа. Я, конечно, могла бы закопать его, но земля была слишком твердой. И тут я подумала, эврика, ведь есть же соляная кислота.
Она дотрагивается до меня своей холодной как лед рукой. Я устремляю взгляд на Феликса, но он, как идиот, смотрит только на женщину-шипучку. Рядом с Феликсом стоит Сильвестр. Он звонит кому-то по мобильному и делает мне знак рукой, который может значить «продержись еще немного, полиция уже едет». Надеюсь, я правильно поняла его сигнал.
Линда наклоняется вперед. Глаза у нее блестят каким-то опасным блеском. Я делаю шаг назад.
— Вот положила я Гернота в ванну и налила туда кислоты. Это продолжалось несколько минут. Я как-то неудачно поскользнулась, и моя рука оказалась в растворе соляной кислоты. Перепугалась страшно, но ничего не произошло. Гер-нот исчез, а моя рука была в полном порядке. — Она подбирается ко мне все ближе (вот-вот выплеснет свою кислоту) и заводит такой разговор: — Но ведь это останется между нами, не так ли?
Я киваю. Линда успокаивается и отходит немного назад.
— И тут я понимаю, что на этом можно делать большие деньги. Я выступала в цирке и устраивала представления на улицах. А потом получила приглашение от вашей программы.
— А что… что вы сказали людям, я имею в виду, неужели никто не спрашивал, где ваш муж? — решаюсь я спросить.
Надо говорить, говорить, войти к ней в доверие, проявить интерес, в критических ситуациях очень важно правильно реагировать, и пока ты блестяще справляешься, Каро…
Линда пожимает плечами:
— Я сказала, что он был несколько месяцев в экспедиции за границей, муженек ведь исследователь, изучал морскую флору и фауну, а там, наверное, как-нибудь упал в воду, и с концами.
Я непременно должна дать этой женщине адрес Роланда Дункеля.
— Ха, ха, ха! — комментирую я шокирующие признания Линды. — Ну, надо же!
Я смотрю на публику в надежде услышать аплодисменты. Но все тщетно, зрители сидят, затаив дыхание. Оно и понятно в такой ситуации.
