Элда Мингер - Ритмы ночи
Мэг медленно шла мимо крыльца, глядя в сторону гор. Темнеет; интересно наблюдать игру света над огромными утесами. Какая могучая, дивная природа… Как всегда при виде этой величественной красоты, она немного успокоилась. Уже не в первый раз по приезде сюда возникает затруднительная ситуация. Люди в городе будут, наверно, удивлены, когда узнают ее и поймут, что между ней и ее матерью нет почти ничего общего. Ее мать… То, что Мэг хотела забыть, о чем поклялась себе не думать, опять предстало перед ней во всей неприглядности.
Вскоре после выхода в свет первого романа Мэг полетела в Нью-Йорк, чтобы встретиться с редактором и обсудить перспективы своей карьеры, как начинающего писателя. Заодно она рассчитывала повидаться с матерью — давно не разговаривала с ней по телефону. Не надеясь получить от нее приглашение, решила, набравшись нахальства, сама заглянуть. Не очень вежливо, конечно…
Антония жила в Ист-Энде. Мэг позвонила, вышел привратник. Она объяснила, кто она и к кому, и привратник, сообщив Антонии о гостье и получив ответ, наконец, пропустил ее. В просторном, шикарном лифте Мэг поднялась на двадцать седьмой этаж. Антония уже стояла, ожидая ее, в дверях своей огромной, богато обставленной квартиры. Выглядела она отлично: эффектно одета; как всегда, дорогая, тщательная косметика; со вкусом подобранные украшения. Неожиданным приездом дочери была явно недовольна. Долго, молча разглядывала Мэг, потом все же пригласила войти.
Сейчас Мэг могла припомнить лишь обрывки разговора — короткого, сухого. Мать не предложила ей даже кока-колы, не говоря уже о том, чтобы сесть поудобнее. Ни намека на то, чтобы Мэг осталась хотя бы на несколько дней. Из просторного фойе прошли сразу в гостиную, с окнами на Сентрал-парк. Старинная мебель; дорогие антикварные вазы; драгоценные безделушки; тонкой работы книжные полки; маленькие грациозные столики; широкая каменная полка над огромным камином. И масса фотографий в изящных серебряных рамках. Вот Мартин, муж Антонии, — солидный господин с густыми седыми волосами и пронизывающими синими глазами; знакомые, друзья — на фоне красивых пейзажей. Напрасно Мэг искала глазами свою фотографию — любую, в любом возрасте: ее не было. И вдруг она догадалась…
— Ты не… твой муж не знает обо мне! — с утвердительной, а не с вопросительной интонацией произнесла она.
Антония и бровью не повела, ответила бесстрастно:
— Нет, не знает.
Мэг потом, сколько ни старалась, не могла вспомнить, как вышла из квартиры, попрощалась или нет и какие слова они еще говорили — она и Антония. Помнит только, как вскочила в лифт, как замелькали цифры на табло — номера этажей… Прошмыгнула мимо привратника, не ответив на его доброжелательное приветствие. Пробежав полквартала, поймала такси, что в Нью-Йорке почти невозможно. «Не сказала ему обо мне — боялась потерять кормушку!»…
— Куда? — спросил водитель.
— Все равно. Подальше отсюда.
Минут через двадцать, увидев впереди кафетерий, вышла на слякотный, покрытый тающим снегом асфальт, ощутила влажное, туманное тепло кафетерия…
Хозяйка, пожилая женщина, посмотрев на нее и, видимо, поняв ее состояние, молча, быстро проводила в угловую кабинку.
— Чаю! — попросила Мэг тихим, надломленным голосом, прокашлялась и, стараясь выглядеть невозмутимой, добавила: — Сначала чаю.
Посетителей всего несколько человек. Сидя в этой обтянутой виниловой пленкой кабинке и глядя на улицу, где опять сыпал снег, она поняла, что, возможно, это была ее последняя встреча с матерью. Звонить ей она больше не будет.
Дэниел вышел на крыльцо, и у него сжалось сердце, когда он увидел ее: Мэг словно угасла. Последние лучи солнца вот-вот исчезнут за горами. Он-то думал постоять рядом с ней, полюбоваться закатом… Нет, ей, видно, не до того, пусть побудет наедине с собой…
Они поели суп на кухне, поставили попкорн и лежа стали смотреть картину. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо, но ее будто не было здесь. Огонь исчез из ее черт. Позднее, когда она уснула, грустная мысль пришла ему в голову: может быть, она и не приживется здесь. Есть люди, которые ничего не забывают.
О том, чтобы тронуть ее, не может быть и речи: она так расстроена, что он страшился даже мысли об этом. Не дай Бог, разрыдается, станет рассказывать об этом дурацком эпизоде в магазине. Пусть лучше попробует забыть. Сегодня он думал о том, чтобы предложить ей остаться навсегда: законный брак, дети. Он почти решился — утром, когда у нее нос был в муке… Теперь же, обнимая Мэг, чтобы не потревожить ее сон, он понял то, о чем Бетти своим звонком напомнила ему: как много ей придется принести в жертву, если он попросит ее стать его женой.
На следующее утро настойчивый телефонный звонок вытащил Мэг из глубокого сна.
— Ты там еще сидишь? — спросила Лаура.
— Я там еще лежу! — Мэг пыталась сориентироваться: где это она находится? Утро не самое лучшее время дня, это уж точно.
— Приготовься к сногсшибательной новости!.. Хитер сбежала! Ее мама с ума сходит!
— Хитер? Сбежала? — Мэг быстренько проснулась. — В Лас-Вегас? С Доналдом?
— Точно! Ужасно! Совсем недавно все вместе сидели за столом…
Мэг улыбнулась, села, свесила ноги с кровати и запустила пятерню в волосы, чтобы сосредоточиться.
— Молодец! У нее хватило духу, а у меня — нет.
— Я тоже так думаю.
После обеда кончился картридж во взятом напрокат принтере.
— Я скоро вернусь, — сказала она Дэниелу. — Мне надо съездить в город — купить картридж. Тебе захватить что-нибудь?
— Нет, вроде бы все есть.
Она уже догадывалась, что он все знает. Ну что ж, надо пересилить себя и поговорить, когда вернется. Что-то надо решать, и скорее.
В магазине она встретила Минни — та выбирала поздравительную открытку для дня рождения.
— Минни! — Мэг была искренне рада ее видеть. — Как живешь? Какие у тебя ногти красивые!
— А-а… Это вишневый цвет. Приходи, и тебе сделаю. — Минни замешкалась, — видно, хотела еще что-то спросить, но не посмела. — Ты не поможешь мне выбрать открытку, Мэг? У тебя такой исключительный вкус! Этот твой дом — он такой красивый…
— У меня нет дома, Минни. И никогда не было.
— Как? — Вид у нее был совершенно растерянный. — Но я видела фотографии…
— Отель «Беверли-Хиллз», Сансет-бульвар. Красивое место, но для меня дороговато.
В этот момент Мэг уже решила, что не останется в Блу-Спрюс. Она все равно, что идет по натянутому канату: нельзя останавливаться — надо двигаться вперед. Она не вернется, и все! Так что можно разрушить красивый фасад — ее дом, ее красивая, роскошная жизнь…
