Эмеральд Бакли - Цепи любви
Джессика пошевелилась во сне. Грей хотел уйти, но не успел: она открыла глаза.
– Грей?
Джессика смотрела на него во все глаза, все еще не веря, что его появление – реальность, а не плод ее разгоряченного воображения. Сердце зачастило, голос осип. Сколько раз, сидя по вечерам в гостиной, она представляла, как Грей входит в комнату, подходит к ней и заключает в объятия…
Усилием воли Джессика заставила себя вернуться к реальности:
– Но вы сказали, что уезжаете на месяц?
– Да.
Даже это короткое слово прозвучало со странным напряжением, словно Грей с трудом сохранял самообладание. Джессика с удивлением отметила, что он похудел, осунулся, привычный блеск в глазах угас.
– Я больше не мог там оставаться, – с горечью произнес он, словно признаваясь в каком-то поражении.
Его напряжение передалось и Джессике, и она ответила не сразу. Наконец она осмыслила его слова и сочувственно сказала:
– Вы соскучились по Фредди.
– По Фредди? – Грей как-то странно посмотрел на нее и вдруг со вздохом признался: – Да, мне не хватало Фредди, но гораздо больше мне не хватало вас! Бог мой, Джессика, я понимаю, что мне не следует этого говорить, не следует вдобавок ко всему, что я на вас уже взвалил, обременять еще и этим… Но стоило мне войти, увидеть вас, и я вспомнил, как держал вас в объятиях, прикасался к вам, чувствовал, как ваше тело откликается на мои ласки… После Пенелопе я поклялся, что никогда больше не впущу женщину в свое сердце, никогда не попаду в эмоциональную зависимость. Лучше уж ограничиться чисто физическими связями или прожить вовсе без секса, чем прикипеть душой и телом к женщине, которая может в любой момент разлюбить и бросить меня, решил я. И я не сомневался, что мне это удастся, что один я буду счастливее, чем был, когда состоял в браке с женщиной, которую не любил и не уважал. А потом я встретил вас. С первой же минуты, когда я увидел вас с моим сыном и вы оба смотрели на меня с неприязнью и страхом, я понял, что все мои правила – чушь собачья. Уже тогда я почувствовал непреодолимое искушение броситься и обнять вас… В жизни не испытывал ничего подобного, да и не хотел испытать. Тогда я сказал себе, что это просто эмоциональная реакция на трудности с Фредди, но в глубине души догадывался, что это лишь отговорки. То, что я испытывал к матери Фредди, не могло идти ни в какое сравнение с моими чувствами к вам.
Я перестал себя обманывать задолго до второго побега Фредди. Я понял, что люблю вас и буду любить до конца дней своих. Я ненавидел себя за эту слабость, а иногда ненавидел и вас за то, что вы стали ее причиной. Я не собираюсь просить у вас прощения – мне слишком дороги воспоминания о нашей близости. Мне хотелось только обнять вас, прикоснуться… клянусь, о большем я и не мечтал. Но я не знал, что не сумею совладать с собой. Как только вы оказались в моих объятиях…
Он передернул плечами, и Джессика, слушавшая его в ошеломленном молчании, почувствовала, как ее тело отозвалось чувственной дрожью. Слова Грея пробудили волнующие воспоминания, но она постаралась их заглушить, сказав себе, что у нее, наверное, галлюцинации: не может быть, чтобы он говорил все это на самом деле.
– Я уехал ради Фредди, придумал себе несуществующее срочное дело, потому что знал: если я останусь, то сойду с ума от желания. Но и отъезд не помог. Я думал о вас днем и ночью, вы снились мне, и я просыпался весь в огне, руки ныли от желания обнять вас. – Грей вдруг замолчал. – Мне не следует говорить вам все это. Да, если честно, я и не собирался. У меня были совсем другие планы: вернуться домой и попросить вас уехать, сославшись на то, что Фредди слишком сильно к вам привязывается. – Грей горько усмехнулся. – Мне даже не хватило храбрости сказать вам правду, поэтому я решил спрятаться за Фредди, хотя и знал, как он вас любит, как нуждается в вас. Я слышал, как он сказал, что хочет, чтобы вы были его мамой. Видит Бог, я сам хотел того же. Я мечтал, чтобы вы были его матерью, моей женой, моей любимой, моей женщиной. Как бы я хотел не вспоминать больше, как вы раскрыли мне объятия, когда я больше всего в вас нуждался, как вы отдались мне так беззаветно, так нежно… О, Джессика…
Грей произнес ее имя с такой мукой, что у нее защипало глаза. Джессика шагнула к нему, но он повторил его – на этот раз так резко, будто отвергая ее, что Джессика застыла изваянием.
– Не приближайтесь ко мне, – с хриплой мольбой произнес он. – Если вы подойдете ближе…
Джессика заставила себя забыть о страхе, о стеснительности и, собрав все мужество, сосредоточиться только на его словах. Она решительно шагнула к Грею, и только дрожь в голосе выдавала ее волнение:
– И что будет, если я подойду, Грей?
Теперь Джессика стояла так близко, что чувствовала на щеке тепло его дыхания. Она почувствовала, как бешено бьется его сердце, увидела, как потемнели от возбуждения его глаза, вдохнула теплый мужской аромат его тела, и каждая клеточка в ее теле затрепетала в ответ.
– Тогда я…
Он не договорил и хрипло прошептал ее имя, а Джессика остановила взгляд на его губах, не желая больше скрывать свои чувства. Потом она перевела взгляд на глаза Грея, и губы ее сами собой приоткрылись.
Грей обнял ее и жадно набросился на ее рот. Это был поцелуй собственника – страстный, почти грубый, но Джессика с восторгом приветствовала сладкую боль, потому что она подчеркивала реальность происходящего. Грей целовал ее не как любовник-соблазнитель, а как мужчина, обуреваемый такими глубокими и сильными чувствами, над которыми самообладание не властно. Джессика с готовностью подчинилась ему, с первобытным восторгом слушая хриплые звуки, вырывавшиеся из горла Грея. Руки его заскользили по ее телу, словно проверяя, что это не сон, что она действительно с ним.
Когда Грей коснулся ее груди, они оба вздрогнули. Окружающий мир перестал существовать для Джессики, желание заставляло ее прижиматься к Грею, отвечая бессвязным страстным лепетом на слова любви, которые он шептал ей в ухо. Радость от сознания, что Грей любит ее, вытеснила все остальные мысли.
– Я хочу тебя, – хрипло пробормотал Грей, обхватив ее лицо ладонями и снова целуя ее. – Но не сейчас, только когда ты поверишь в мою любовь, когда ты простишь меня за то, что я так ужасно обошелся с тобой, когда сам я поверю, что все это не сон и что я не проснусь в одиночестве. – Грей отстранился и заглянул ей в глаза. – Джессика, ты правда любишь меня? Ты не просто жалеешь меня? Я ведь знаю, ты добрая, ты не можешь терпеть, когда кто-то страдает.
– Я люблю тебя.
Голос ее слегка дрожал, но волнение сменилось радостью и возбуждением, когда Грей стал снова целовать ее, и все ее тело откликнулось на его ласки.
