Энн Хэмпсон - По волнам любви
— Что происходит? — Казалось, сейчас он не мог проявить гнев, которого со страхом ждала Элейн. — Этот ребенок… — Кимон повернулся к жене с несколько ошеломленным видом. Он явно не мог поверить своим глазам. — Этот ребенок, — повторил он, — не твой?
Элейн с трудом выговаривала слова:
— Да… э-это моя дочка.
— Меня зовут Джинкс, — весело перебила девочка, все еще подпрыгивая, хотя Элейн жестом попросила ее успокоиться. — Джинкс Хилари!
— Хилари? — резко спросил Кимон.
Элейн подала Джинкс еле заметный знак, и та все так же весело добавила:
— Марсленд. Джинкс Хилари Марсленд. — Она улыбнулась Кимону. Ее личико сияло. — Мамочка сказала, что я должна добавлять…
— Тихо, милая… и стой спокойно.
Джинкс послушалась, сложила руки и прижала их к груди. Она поступала так, когда волновалась.
Ее явно привел в восторг «папочка», а он… его лицо приняло такое дьявольское выражение, что Элейн даже не смела на него взглянуть. Она не хотела, чтобы Джинкс присутствовала при ее откровенном признании, но теперь обнаружила, что очень этому рада. Муж не убьет ее в присутствии ребенка. — В комнате наступила ужасная тишина. Потемневшие щеки Кимона говорили о затаенной ярости. И даже Джинкс, казалось, почувствовала эту атмосферу, потому что сильно нахмурилась, переводя взгляд с Кимона на Элейн.
— Я не верю! — наконец заявил Кимон. — Она не может быть твоим ребенком! — Он оскалил зубы, а в его черных глазах горела ярость. — Твоя… дочка! — Раздувая ноздри, он шагнул к Элейн, и она попятилась к окну. — Повтори это… повтори!
— Джинкс — моя дочка… — Как спокойно звучал ее голос! Должно быть, она онемела от страха. — Когда она родилась, мне было семнадцать лет…
— Ее отец?
— Он умер.
Элейн продолжала свою речь, которую на этот раз хорошо отрепетировала. Кимона обманули. Вместо «купленной» им целомудренной девушки он получил девушку с ребенком. Элейн удалось сказать, что она так и не вышла замуж за отца Джинкс. Напоследок поведала, почему держала в тайне существование Джинкс.
— Я сказала, что отплачу тебе, если мне когда-нибудь представится такая возможность. Так я и поступила. Но ты платишь и за то, что мне сделал отец Джинкс. Он пообещал жениться на мне, а сам сбежал с другой и оставил мне Джинкс. Ты умный человек, Кимон, но тебя обманули… — Пара больших шагов, и расстояния между ними как не бывало. Он так яростно сжал ее руки, что она вскрикнула. — Не надо… я…
Она вновь замолчала и вздрогнула, в панике едва не выложив всю правду. Но вовремя остановилась. Если расскажет правду, то не только не получит долгожданного удовлетворения, но и не сможет держать Кимона на расстоянии, что еще важнее, особенно для девушки с высокими идеалами Элейн. Она фактически станет его подругой для подушки, нужной только благодаря его желанию. Нет, повторила себе Элейн, она не Эстелла. Поэтому стойко держалась, зная, что ужасная сцена скоро закончится.
— Обманули, вот как? — Он безжалостно сжал ей руку еще сильнее. — Да, я это признаю. Но, клянусь богом, ты пожалеешь!
Он начал трясти ее с видом дикаря, но не принял во внимание Джинкс. Девочка была сбита с толку, у нее по щекам текли две большие слезы. Она пробежала через комнату и начала изо всех сил бить Кимона по лодыжкам. Джинкс вонзила ногти в его широкие брюки и попыталась укусить его через ткань.
— Оставь мою мамочку в покое! — закричала она, не сумев его укусить. — Ты получишь по голове, если ее не отпустишь. Отпусти ее! Ты свинья, я тебя ненавижу…
— Джинкс! Прекрати! — Голос Элейн задрожал. Освободившись, она стояла, уставившись на Джинкс, которая все еще била Кимона по лодыжкам. Он схватил Джинкс. Ему пришлось вырвать свои брюки у нее из рук.
— Ты… соплячка! — воскликнул он, наконец отстранив от себя храбрую малышку, которая до сих пор била по пустоте изо всех сил.
— Это моя мамочка, и я за нее заступаюсь! Ты получишь по…
— Хватит, Джинкс. — Элейн почти шептала. От страха она плохо себя чувствовала, сердце бешено колотилось. Но все скоро закончится. Именно такой сцены она и ждала. Приготовилась к ней. Через пять минут Кимон оставит ее и Джинкс, а потом пойдет своей дорогой и больше ее не побеспокоит. — Ты не должна произносить такие слова… — Элейн замолчала. У нее на глазах выступили слезы, когда она увидела, что девочка жалобно плачет и смотрит на человека, который держит ее очень крепко, но не так безжалостно, как совсем недавно держал Элейн.
— Мамочка с-сказала, что у меня н-новый п-па-почка и что он… он, может быть, разрешит мне сесть к н-нему на колени, к-как новый папочка Даррила… — Джинкс замолчала, задыхаясь от рыданий. Ее ротик искривился, слезы катились по веснушчатому лицу. Она подняла маленький кулачок к вздернутому носику, потому что из него потекло. — Я д-думала, что ты будешь мне х-хорошим папочкой. — Ее рот снова искривился, она изумленно покачала головой, с недоверием разглядывая его лицо. — Я так долго ждала, с тех пор как мамочка рассказала мне о тебе… это было ужасно… ждать. А ты сначала выглядел милым… но почему ты стал трясти мою мамочку? Ты сделал ей больно! — яростно закричала Джинкс, снова начиная лягаться изо всех сил. Но ей не удалось ударить по ногам захватившего ее в плен человека. — Я тебя убью, если ты снова до нее дотронешься! И укушу тебя за руки…
— Джинкс!
Но Джинкс остановил не голос Элейн. Ее сильно шлепнули по ноге. Когда Джинкс отпустили, она села на пол и уставилась на красный след, появляющийся прямо на глазах. Ошеломленная непривычным обращением, она спустя некоторое время подняла голову и всмотрелась в Кимона.
— Это только потому, что ты больше меня! — вскипела она. Ее рот стал круглым и маленьким, как всегда происходило в минуты ярости. — Но ты подожди, я подрасту! Когда я стану взрослой, я убью тебя за то, что ты обидел мою мамочку! — Джинкс провела по глазам пальчиками, высунула розовый язык и слизнула слезы возле рта. — Мамочка, я не хочу здесь оставаться.
Джинкс встала, подошла к Элейн и вцепилась в ее юбку, прижавшись к ней влажным лицом.
— Давай вернемся домой. Пожалуйста, мамочка. Я хочу вернуться обратно к себе домой.
— Мы не можем это сделать, милая. — Элейн обняла ее, не смея встретиться взглядом с мужем. — Это единственный дом, который теперь у нас есть, и мы должны остаться здесь…
— Должны? — резко спросил Кимон. Его лицо слегка побледнело, а рука сжималась и разжималась, будто освобождая его от невыносимой внутренней боли. — Может быть, так думаешь ты, но не я. Ни ты, ни эта твоя необузданная соплячка не останетесь в моем доме. Вы уедете, как только я смогу это устроить!
