Галина Гилевская - Обжигающая страсть
— В общем, я зашел к тебе, чтобы пожелать вам двоим удачи, тебе и Лолите.
— Спасибо, отец. Она хорошая девушка, правда?
— Да, Макар, хорошая. Она мне нравится.
— Я рад, папа… Слушай, а ты сильно торопишься?
— А что? Ты что-то хочешь предложить?
Макар рассмеялся весело и открыто, довольный тем, что тяжелый и немного даже непонятный разговор окончен, и окончен так удачно, на хорошей ноте.
— Да, ты знаешь, мне пришла в голову замечательная мысль. Я еще не обедал, устал, а все свои дела практически закончил. Если у тебя есть время, давай спустимся в подвал. Там у нас такой бар — закачаешься: все свои, ни одной чужой рожи, отличная кормежка и приятная атмосфера. Может, пойдем, перекусим? А заодно и по пятьдесят граммов за твой визит?..
Степан Николаевич тоже улыбнулся, вздохнул глубоко и будто с облегчением, откидывая груз дум и сомнений. Все, теперь он разрешил свои проблемы! Теперь он не стоит на пути к счастью сына и Лолиты — двух самых дорогих ему людей, которых он мог так опрометчиво и безжалостно бросить в бездну горя и предательства!
— Ты гарантируешь хороший обед?
— Папа, бар — просто классный!
— А кто платит? — в шутку вопросил Кравцов-старший.
— Ну, естественно, я — ведь ты мой гость!
— Тогда пошли. Сейчас я буду тебя разорять. А то у вас, журналистов, я слышал, гонорары слишком большие.
— Ну, не больше ваших командировочных да представительских! — парировал Макар, и они со смехом, в отличном настроении, направились в подвальчик.
Выплакавшись и успокоившись, Лолита почувствовала себя лучше, но ощущение какой-то утраты, какой-то пустоты, вдруг возникшее где-то внутри, не позволило ей сосредоточиться на делах агентства, и девушка, распрощавшись с секретаршей Вероникой и дав ей необходимые указания, решила отправиться домой.
— И, Вероника, пожалуйста, не говори никому где я. Мне бы не хотелось, чтобы меня тревожили дома, хочу немного отдохнуть. Только если уж что-то срочное, позвоните мне сами. Договорились?
— Конечно, Лолита, не беспокойтесь…
Вернувшись домой, девушка сразу прошла в свою комнату, задернула шторы, сбросила костюм и блузку и упала на кровать, успев захватить с собой дистанционку «Панасоника». Она щелкнула кнопочками — в си-ди-плейере оказалась «Тайга Симфони» Валерии. «Как раз то, что надо!» — порадовалась Лолита и, пользуясь тем, что родителей нет дома, включила музыку, увеличив громкость почти до отказа.
Мощь ударных заставляла стекла слегка позванивать в окнах. Голос певицы, казалось, исходил отовсюду. Когда-то Лолита специально постаралась отрегулировать колонки так, чтобы ее кровать находилась в самой благоприятной зоне для прослушивания музыки. И теперь, лежа, она оказалась буквально в плену композиции, во власти великолепного звучания цифровой записи…
До вечера, пока не пришли родители, провалялась девушка, меняя диски один за другим и не снижая громкости, — мощный звук пронизывал ее насквозь и не давал ни о чем задуматься.
А только этого она и хотела…
Часам к трем Степан Николаевич вернулся в свой кабинет и обнаружил на столе новую стопку документов — последние правки редакционной комиссии, готовившей законопроект о создании единой таможенной зоны ко второму, окончательному чтению в Думе.
Сначала Кравцов с энтузиазмом принялся за работу, но чем глубже вникал он в подробности дела, тем сильнее сказывался на его работоспособности выпитый с Макаром коньяк. Там, в баре, они с сыном выпили довольно много, незаметно перешагнув границу в сто пятьдесят граммов, после которой коньяк уже не смакуется, а вливается в горло исключительно ради эффекта опьянения.
Они сами не знали, зачем столько пили. Видимо, просто сказалось напряжение последних дней. Как бы то ни было, сначала коньяк принес Кравцову-старшему явное облегчение. Но теперь голова становилась все более тяжелой, медленнее ворочались мысли вокруг документа, раз за разом настойчиво убегая к ней, к Лолите.
Образ девушки, ее голос, глаза, волосы никак не хотели оставить Степана Николаевича в покое.
Сообразив, что поработать, а тем более эффективно, сегодня не удастся, Кравцов сгреб документы, сунул их в верхний ящик стола и с радостью закрыл стол на ключ.
Он вышел в приемную, поинтересовался, открыт ли еще буфет Думы, и, услышав от Маши положительный ответ, тут же снарядил туда девушку, приказав купить кучу бутербродов, два лимона и несколько пакетиков растворимого кофе.
А когда девушка через несколько минут вернулась с продуктами, Кравцов отпустил и ее, и водителя Володю, закрыл приемную изнутри и прошел в свой кабинет.
Он уселся в кресло, аккуратно нарезал лимоны и разложил бутерброды, достал из холодильника покрывшуюся инеем бутылку «Столичной» в экспортном исполнении и решительно открутил пробку…
Кравцов напивался.
Он довольно быстро справился с первой бутылкой, потом попил горячего чаю…
Степан Николаевич твердо решил, что домой сегодня не пойдет. С ним происходило что-то непонятное. Еще никогда в своей жизни он не вел себя так — напиваясь сознательно и в одиночку.
Он достал из холодильника вторую бутылку, и когда та уже заканчивалась, вдруг вспомнил про время. И про Светлану с Наташкой.
Только с третьей попытки он с трудом набрал нужный номер и тут же услышал голос Светланы Васильевны:
— Алло! Алло?.. Степан, это ты?
— Я.
— Степан, ну где же ты? Почему ты не звонил целый день?.. Мы ждем тебя, ужин с Наташей сделали…
— Ну, извините, девушки… — язык не слишком слушался, и Кравцову приходилось прилагать немалые усилия, чтобы справиться с ним. Он говорил слишком медленно, старательно пытаясь произносить все звуки, и жена тут же поняла, что он пьян до умопомрачения.
— Степан, где ты?
— У себя.
— В Думе?
— Ну, в своем каби… ой!.. кабинете, — он вдруг почувствовал себя нехорошо, и голос предательски дрогнул, с головой выдавая Степана Николаевича.
— Ты когда будешь? Ужин греть?
«Интересный у жены голос, — подумал Кравцов. — Такой холодный сразу стал, такой категоричный. А в то же время такой жалостливый и озабоченный. Жалеет меня, что ли?!».
— Тебе чего, ж-жалко меня, что ль?
— Степа…
— Извини, Света, у меня много работы. Тут такие мате-риа-лы, — по слогам выговорил Кравцов длинное слово, — что я никак… Засиделся. И еще буду. Вы спите, все хорошо. Если что — звони, Света, я у себя. Слышь?
— А может, ты придешь домой? — Светлана Васильевна уже не угрожала, а упрашивала, отчетливо понимая, что только лаской можно сейчас с ним справиться.
