Джоанна Беррингтон - Герой-романтик
— Что ж, может быть, — продолжал мужчина. — Но не в этом дело. Поскольку у Евы Нортон нет к вам претензий, то мы не имеем права задерживать вас дальше. Вы совершенно свободны.
— Вы даже не извинитесь? — возмутился Филипп.
— Отчего же… Приношу извинение, что вам пришлось провести ночь в камере. Что поделать, улики свидетельствовали против вас…
Но Мелиссе извинения были не так уж и важны. Скорее бы уйти отсюда!
— Пожалуйста, пойдем, — потянула она Филиппа за руку.
Тот хотел было сказать что-то еще, но передумал. В конце концов, неважно, каким образом разрешилась эта ситуация, главное, Мелисса свободна…
Они вышли из полицейского участка, продолжая держаться за руки. Мелисса вздохнула полной грудью воздух свободы и улыбнулась. Как же она любила все вокруг — улицы, дома, прохожих, солнце!
Филипп молчал. Ему было достаточно уже того, что любимая рядом. Тем более что невозможно было подобрать слова, которые могли бы передать его душевное состояние.
— Мне нужно позвонить отцу и Габриэле, — наконец нарушила тишину молодая женщина. — А еще я мечтаю сходить в душ и смыть с себя тюремный запах.
Филипп поймал такси, и вскоре они ехали в гостиницу. Он попросил Мелиссу объяснить, что с ней произошло, и она рассказала обо всем. Про решение расстаться с Питером, про Еву Нортон в его объятиях, про браслет в сумочке…
Филипп, помолчав, осторожно спросил:
— Не хочешь подать иск на возмещение морального ущерба? Ведь Ева Нортон тебя оклеветала! Думаю, можно попробовать доказать это в суде. Я же все-таки юрист и считаю, что у тебя есть хорошие шансы выиграть это дело.
— Нет, нет и еще раз нет, — категорично отказалась молодая женщина. — Все, чего я хочу, так это вернуться в Нью-Йорк и забыть обо всем. Дальнейшая судьба Евы и Питера меня не интересует. Я вычеркнула их из памяти навсегда.
Филипп понимающе кивнул. Мелисса не похожа на тех, кто способен на месть. Может, это и правильно.
Они поднялись в номер, и молодая женщина сразу взялась за телефон. Сначала позвонила отцу, потом лучшей подруге. И успокоила обоих. Все хорошо, она уже на свободе и Филипп рядом. Скоро они купят билеты до Нью-Йорка и наконец-то увидятся с близкими.
— Наверное, Лос-Анджелес теперь ассоциируется у тебя с чем-то плохим? — спросил Филипп, когда Мелисса положила трубку.
Та задумалась. С одной стороны — да. Здесь с ней случились серьезные неприятности. Но с другой стороны… Виноват в них не город, а люди.
— А почему ты спрашиваешь?
— Я подумал, а не задержаться ли нам тут до завтра, — пожал плечами Филипп. — Я давно не видел океана. И раз уж выдалась такая возможность… Впрочем, если ты скажешь “нет”, то мы сегодня же вылетим домой.
Мелисса хмыкнула. Конечно, она соскучилась по отцу и Габриэле. Но она так была рада Филиппу, что не видела причин отказать ему. Один-два дня — это же немного! Они проведут их вместе. Возможно, это отличный шанс для них узнать друг друга лучше. Они же как-никак родственники.
— Скажи, а ты знал, что у тебя есть родная сестра? — спросила Мелисса.
Филипп почему-то замялся. Ответ был простым — нет, он не знал. Но его очень смутило слово “родная”. Она же до сих пор не ведает, что является приемным ребенком. Сказать правду сейчас? Ну нет, и так слишком много потрясений. Лучше подождать подходящего случая.
— Мне отец не говорил о тебе, — говорила Мелисса, не заметив его растерянности. — Представляю, как тяжело ему было все эти годы держать в себе такую тайну. Но, знаешь, я не осуждаю ни его, ни маму. Видимо, были причины поступить так, как поступили они.
Филипп кивнул. Он был полностью согласен с этим утверждением.
— Знаешь что… Я пойду в душ, а ты выясни, пожалуйста, у администратора гостиницы, где мои вещи, — попросила Мелисса и пояснила: — Их оставили здесь на хранение. А потом давай сходим куда-нибудь и пообедаем. У меня проснулся зверский аппетит!
И она счастливо засмеялась. Как же это здорово — взять и пойти куда-нибудь пообедать!
Она, не сдержав эмоций, вновь подошла к Филиппу и крепко обняла его.
— Ты самый лучший брат на свете, — произнесла она.
Он снова погладил ее по волосам, раздумывая — сказать или не сказать. Нет, все-таки рано. Еще не подошло время открывать ей правду…
Мелисса вновь чувствовала в себе способность радоваться жизни. И это было прекрасно. Лос-Анджелес как будто заиграл для нее новыми красками. Она с удовольствием показывала Филиппу городские достопримечательности, и сама заново открывала для себя город. Не было ничего, что тревожило бы ее… Или почти ничего.
Иногда она ловила на себе его взгляды… И это были совсем не взгляды родственника. Он ни словом, ни делом не открывал ей своих чувств, но не заметить их было сложно.
Ее пугало ТАКОЕ его внимание. Но больше ее пугало то, что ей хочется ответить ему взаимностью. Когда мужчина случайно прикасался к ее руке, у нее возникало желание взять его ладонь и не отпускать. Когда он встречался с ней взглядом, ей хотелось смотреть в его голубые глаза нескончаемо долго.
Она как могла сдерживала себя.
Он мне брат. Он мой родной брат, повторяла про себя молодая женщина. Это помогало вернуться на землю. Но ненадолго.
Вечером они добрались до пляжа Санта-Моники, прихватив с собой бутылку дорогого вина и пару бокалов. Расположились прямо на песке, планируя любоваться закатом и отмечать освобождение Мелиссы.
— Океан так красив, — тихо произнес Филипп, распечатывая бутылку. — В нем чувствуется мощь. Это стихия, неподвластная человеку… Как любовь.
Молодая женщина грустно улыбнулась. В лучах заката ее волосы стали нежно-розового цвета. Она сидела, подобрав под себя ноги, в светлом сарафане с обнаженными плечами. Красивая, задумчивая…
— За тебя, — произнес Филипп. — Ты самая удивительная из всех, кого я знал когда-либо…
— Не надо, — едва слышно попросила она. — Не говори так…
Филипп вопросительно посмотрел на нее.
— Знаешь, я сейчас скажу тебе кое-что, — вдруг подняла на него глаза Мелисса. — Я не должна этого говорить, но все же…
Она помолчала. Одной рукой держа бокал за тонкую ножку, другой пересыпая песок. Набирала в ладонь — и он тонкой ниточкой тянулся вниз, образуя маленькую пирамиду.
— Я хочу сказать, что мне безумно жаль, что ты мой брат, — наконец произнесла молодая женщина. — Может быть, это глупо, но ты, кажется, лучший из мужчин, которые встречались мне… Конечно, не считая отца.
Филипп почувствовал, что в горле у него пересохло. Сделал глоток, но это практически не помогло. Где-то в груди застряли слова, и они искали выхода наружу.
