Делла Сванхольм - Сладкий капкан
— Не болтай чепухи! — резко оборвал его дядюшка Бено. — Пусть лучше каждый занимается своим делом. Ты будешь искать Николь, а я займусь твоим рестораном. Думаю, мне хватит здравого смысла разобраться во всех делах и наладить работу так, как она велась все последние годы. Одновременно я постараюсь подыскать достойную кандидатуру нового шеф-повара, чтобы ты мог посмотреть на этого человека и принять окончательное решение. Я, может быть, и не очень досконально разбираюсь в кулинарии, но уж в людях-то я точно разбираюсь!
— Ты просто мой спаситель, дядюшка Бено! — Растроганный Антуан так крепко обнял старика, что тот даже заворчал. — Так и поступим.
9
Вместе они отправились в Бордо. Дядюшка Бено временно взял на себя повседневное руководство отелем, а также занялся поисками нового шеф-повара, чтобы Антуан ни в коем случае не отвлекался от главного — поисков Николь.
Антуан начал с Африки. Он разослал запросы в пятьдесят государств, включая Мадагаскар, Свазиленд и Коморские острова. Потом перешел на Южную Азию. Он сутками сидел в Интернете, обзванивал десятки организаций, рассылал сотни писем и факсов. Но тех ответов, на которые он надеялся, так и не поступило. Хотя пришло одно письмо, которому он поначалу не придал большого значения. Но именно оно, как потом оказалось, помогло ему больше всего.
Письмо это было от Этьена Деверо, его старого приятеля. Когда-то, еще в далеком-далеком детстве, они вместе с ним увлеклись скалолазанием. Покорив все горы в окрестностях Безансона, перешли на более серьезные вершины и даже ездили в Швейцарию, чтобы участвовать в восхождениях на Альпы. Вместе взбирались на Монблан и Матгерхорн. Потом Антуан забросил свое увлечение и полностью сосредоточился на учебе в университете, а вот Этьен Деверо, наоборот, старался совмещать свое хобби с учебой и поэтому пошел на факультет метеорологии и управления погодой. Используя свои старые навыки, он устанавливал метеорологические станции высоко в горах и жил рядом с ними в палатке или в сооруженном из снега домике, получая и передавая дальше уникальные результаты. Такие станции он сооружал сначала на французской стороне Пиренеев, а затем — во французских заморских территориях, разбросанных в Индийском и Атлантическом океанах, пока наконец судьба не занесла его на остров Адели, где была расположена французская антарктическая станция Дюмон-Дюрвиль. Антарктика с ее айсбергами и бескрайними ледовыми полями сразу пришлась по душе Этьену, и он надолго задержался на острове. Там с ним встретились члены датской антарктической экспедиции, которые приехали на остров Адели в рамках международного научного сотрудничества. Они обратили внимание на талантливого молодого метеоролога, и через несколько лет Этьен Деверо получил предложение занять аналогичную должность на датской станции, расположенной в противоположном полушарии, в Гренландии. Этьен немного подумал и сменил антарктические льды на гренландские, тем более что датчане обещали ему весьма высокую зарплату.
Он много лет проработал на метеостанции в Готхобе, сохраняя при этом привычки истинного француза — умение одеваться, всегда выглядеть свежим, делать женщинам комплименты и остроумно шутить. Благодаря этому Этьен считался завидным женихом и у него не было недостатка в знаковых девушках. Антуан думал даже, что из-за этого он никогда не женится — слишком уж много было у него разных предложений. Но, как сообщил Этьен в своем письме, недавно и он женился. Жена его, датчанка Кристина Хартманн, была очень уважаемым человеком, она работала главврачом в роддоме.
«Так что теперь ты можешь поздравить меня с тем, что я наконец остепенился — так, как давным-давно сделал ты», — шутливо заключал свое послание Этьен Деверо.
В ответ Антуан от души поздравил Этьена, сообщив, однако, что его собственный брак с Ингрид распался.
«Это оказалось полной неожиданностью для меня, Этьен, но, наверное, так даже лучше», — меланхолично заключал он.
Реакция из Гренландии на это сообщение последовала неожиданно быстро.
«Будешь смеяться, дружище, но эта новость широко распространилась по Готхобу, и все здесь искренне радуются за тебя, — писал Этьен Деверо. — Многие говорят: «Какое счастье, что этот симпатичный француз Антуан больше не является мужем этой стервы Ингрид».
Из письма Этьена Антуан узнал, что его бывшую жену в Готхобе, мягко говоря, не любили. Оказывается, она с малых лет, зная о своей редкой красоте, соблазняла молодых парней, стараясь найти себе выгодную, по гренландским меркам, партию. При этом она пыталась заинтересовать своими прелестями как можно большее количество потенциальных женихов и в результате однажды была даже вынуждена сделать аборт. Было ей тогда тринадцать лет. Аборт делала мать Кристины Хартманн, тоже гинеколог. Она предупреждала Ингрид, что после такой операции, сделанной в юном возрасте, процентов девяносто вероятности того, что в будущем детей девушка иметь не сможет. На это Ингрид весело отвечала, что она сама еще очень молода и думать над этой проблемой не собирается. Но больше она не беременела.
Впоследствии, когда Кристина Хартманн сама стала главным врачом роддома, Ингрид несколько раз обращалась к ней за помощью в лечении различных венерических заболеваний. Кристина много раз спасала девицу, но в одном помочь Ингрид было уже нельзя: прерывание беременности в раннем возрасте и беспорядочный секс без предохранения в дальнейшем сделали свое дело: детей Ингрид иметь не могла.
Но было бесполезно предупреждать о нюансах поведения этой особы Антуана тогда, когда он совершенно потерял от красоты Ингрид голову и не пожелал бы услышать ни слова о ее истинной сути. Только сейчас, узнав о разводе друга, Этьен Деверо решил сообщить ему эту информацию, которую под большим секретом поведала ему жена.
Прочитав это письмо, Антуан не знал, радоваться ему или огорчаться. Ну почему люди проявляют излишнюю деликатность? Если бы ему сказали об этом раньше, то, может, их брак распался бы раньше. И тогда, встретив в первый раз Николь, он был бы уже свободен.
Но по зрелом размышлении Антуан был вынужден согласиться с другом — раньше он, наверное, никого и слушать бы не стал. И вообще, порвал бы на куски каждого, кто отозвался бы об Ингрид плохо, а тем более сообщил бы о таких фактах ее биографии.
Да, он сам виноват в том, что этот брак состоялся. Но теперь, слава богу, он наконец свободен от Ингрид. Ее грязное прошлое тоже осталось вместе с ней. Точнее, подумал Антуан, оно досталось вместе с ней этому южноафриканцу. Но он, судя по всему, потерял от нее голову точно так же, как и я когда-то. И говорить ему о чем-либо совершенно бесполезно.
