Надин Паркер - Величие жертвы
Не обращая внимания на неизвестного доброжелателя, Дэвид схватил Натали за руку и с силой стиснул ее.
— Останься… не только как няня Ника.
— Я знаю, что ты хочешь большего, — сказала Натали, вырывая руку. — Ты не скрывал этого. Но мой ответ — нет.
— Но почему? Почему ты думаешь, что из нашего брака ничего не получится? Или ты этого просто не хочешь?
Ее глаза наполнились слезами.
— Зачем ты мучаешь меня? Я уже сказала тебе, что не могу разделять физическую и эмоциональную сторону отношений. Я не могу просто добавить к нашему договору секс и считать, что все в порядке…
— Я тоже не могу.
— Я знаю, что мужчины могут спать со множеством женщин, не думая о чувствах, но… Что ты сказал? — вдруг спохватилась Натали.
Дэвид рассмеялся и положил руки ей на плечи.
— Ты, наверное, не поверишь, но я понял, что люблю тебя, Натали. Я хочу отвезти тебя домой… — Он мотнул головой в сторону брошенной посреди дороги машины. — И провести остаток жизни, доказывая тебе свою любовь.
Ему показалось, что по щекам Натали потекли слезы, смешиваясь с каплями дождя. Она приоткрыла рот, но, так и не найдя слов, плотно зажмурила глаза. Потом открыла их и с трудом выговорила:
— Я не могу в это поверить.
— Не можешь? Неправда! Ты не хочешь верить! — вспылил он. — Ты разрушила мою прежнюю жизнь. Я думаю о тебе каждую минуту. Работа уже не спасает меня. Без тебя мой огромный дом будет пустым. А эта новая няня — да, она само совершенство, только раздражает меня. Я ее завтра же уволю. — Дэвид провел рукой по щеке Натали, смахивая слезинки и капли дождя. — Ты нужна мне, Натали. И Нику тоже. — Он обхватил ладонями ее лицо и крепко поцеловал в губы. — Пожалуйста, давай поедем домой.
Она отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза.
— Неужели я такая идиотка, что поверю в это?
— Натали, это я был идиотом до сих пор. Я ничего не понимал. А оказалось, что надо просто прислушаться к своему сердцу, чтобы узнать правду. — Дэвид усмехнулся и покачал головой. — Вот уж не думал, что когда-нибудь буду изрекать подобные азбучные истины, но это действительно так.
Он взял ее за руку и прижал ее ладонь к своей груди, чтобы она услышала биение его сердца.
— Я верю этому. А ты?
Натали поднесла его руку к губам.
— Да, — проговорила она после нескольких секунд молчания.
— Повтори еще раз.
— Да, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.
— Тогда тебе придется сказать мне правду. Ты любишь меня?
Слезы снова наполнили ее глаза. Это были слезы любви. Да, она любила этого человека — за силу и слабость, за достоинства и недостатки, — такого, каков он есть.
— Я уже говорила тебе. Это правда.
— Правда?
— Да. — Натали крепко прижалась к его груди. — Я люблю тебя.
Утро следующего дня выдалось на редкость солнечным и ясным. Умытые вчерашним ливнем лужайки и деревья ярко зеленели по обеим сторонам дороги.
— Почему ты не хочешь сказать мне, куда мы едем? — спросила Натали.
— Сама увидишь, — загадочно ответил Дэвид. — Пусть это будет для тебя сюрпризом. Сегодня мы начинаем новую жизнь.
— А ты не боишься, что иммиграционная служба может помешать нам?
— Тогда им придется выслать меня из страны вместе с тобой.
Натали улыбнулась, мысленно представив, как они неожиданно появляются в скромной двухкомнатной квартире ее матери и заявляют, что приехали навсегда. Пожалуй, мама бы обрадовалась, подумала она.
Несколько минут они ехали молча.
— Да, чуть не забыла, — спохватилась Натали. — Пока ты одевался, принесли заказное письмо. — Она открыла сумочку, достала конверт и посмотрела на обратный адрес. — От Кевина Сандерса. Кажется, это твой адвокат?
— Убери его, — сказал Дэвид. — Я не хочу плохих новостей.
— А может быть, новость не такая уж и плохая.
— В прошлый раз именно Кевин сообщил мне плохую новость. Это он позвонил и сказал, что у того священника просрочена лицензия.
— Ну, хорошо, — смирилась Натали, убирая письмо обратно в сумочку. — Прочитаешь потом.
Они въехали в маленький городок, расположенный на берегу залива в нескольких километрах от Сиэтла. По обеим сторонам улицы, обсаженной дубами, стояли небольшие симпатичные домики.
Дэвид остановил машину у крайнего. Он был значительно больше остальных, с внушительными колоннами и широким козырьком над каменными ступенями, которые полукругом спускались к усыпанной гравием площадке перед входом. Кованая чугунная решетка отделяла небольшой двор от улицы. Медная табличка у калитки гласила, что здесь проживает Томас Уилсон, мировой судья.
Натали повернула к Дэвиду повлажневшие глаза.
— Это шутка?
— Вовсе нет, — помотал он головой, вынимая ключ из замка зажигания, а потом обошел машину кругом, чтобы открыть ей дверцу.
— А что, если судьи нет дома? — спросила Натали, ступая на тротуар.
— Он здесь. Я разговаривал с ним по телефону.
— Так, значит, все это спланировано заранее? Когда ты успел?
— Перед тем, как мы выехали из дома.
— А откуда ты узнал его номер?
— Держал в записной книжке на всякий случай, — усмехнулся Дэвид. — Шучу. На самом деле, я узнал его по справочной. Так ты готова стать миссис О'Коннор раз и навсегда?
Натали на мгновение закрыла глаза. Теплый летний ветерок доносил ароматы цветов из соседних палисадников. Где-то вдалеке раздавался звонкий детский смех.
— Готова.
Дэвид взялся рукой за калитку, но не стал открывать ее.
— Ты понимаешь, что, вернувшись домой, мы разорвем этот чертов контракт в мелкие клочки?
— Да.
— И осознаешь, что теперь речь идет не о фиктивном браке?
— Да.
— Предупреждаю, я не позволю тебе уехать ни через три года, ни через тридцать. Ты согласна?
Натали улыбнулась и кивнула.
— Да.
Дэвид распахнул калитку и предложил ей руку.
— Теперь, я думаю, мы готовы.
Она взяла его под руку, и они пошли по дорожке к дому судьи. Дэвид нажал кнопку звонка. Дверь отворила невысокая седая женщина в аккуратном синем платье.
— Мистер О'Коннор? — спросила она.
— Да. А это моя невеста, Натали Норвил.
Женщина тепло улыбнулась.
— Здравствуйте. Мы ждем вас. Я — миссис Уилсон. Пожалуйста, проходите.
Они вошли следом за хозяйкой в просторную гостиную с высокими потолками, обставленную мебелью викторианских времен. На небольшом столике стоял поднос с чайным сервизом.
— Хотите чаю? — предложила миссис Уилсон.
— Спасибо, с удовольствием, — сказала Натали.
— С лимоном или со сливками?
