Джоанна Рид - Сцена из нашей жизни
— Вздор! — не выдержала Сара, давно уже стоявшая под деревом. — Я все слышала, Джимми Харджер! Твоя мама задаст тебе хорошую трепку, когда узнает, какие глупости ты говоришь обо мне!
— Но, миссис Коул, ма первая сказала об этом! — обиженно крикнул в ответ мальчик.
— Джимми Харджер, приди только домой, я поговорю с тобой! — вмешалась Джун Харджер, невесть откуда тоже оказавшаяся под деревом.
— Это ма! — испуганным шепотом пояснил Норману Джимми и выглянул из шалаша, где под деревом уже собралась толпа. Мальчик отпрянул. — Ой, мистер Бейкер, там внизу собралась вся наша округа, и все они смотрят на ваш дом!
Норман осторожно выглянул из листвы, окружавшей шалаш. Не вся округа, конечно, но человек восемь собралось — Лазарус, Колеман, мать Джимми, сердито топавшая ногой, и еще какие-то люди, которых Норман не знал. И Сара, разумеется.
Она заметила его и неуверенно улыбнулась.
— Вот вам и покой, — проворчал Джимми за спиной Нормана.
Норман вдруг сообразил, что, произнеся эту короткую фразу, мальчик в точности скопировал его, Нормана, тон. Он начал громко смеяться. Джимми, довольный тем, что рассмешил взрослого человека, тоже засмеялся.
— Я жду, Джимми! — грозно крикнула Джун Харджер.
— Мне надо идти, — со вздохом проговорил мальчик, перекидывая ногу через порог.
— Джимми! — позвал Норман, и мальчик, словно ждал этого, живо обернулся. — Спасибо. Это самый лучший подарок в моей жизни. — Норман смахнул набежавшие слезы. — Аллергия, — пояснил он, увидев насторожившиеся глаза Джимми.
— О, я очень рад. А вам обязательно надо уезжать отсюда?
Ну и вопросик!
— Да вот я сам не знаю. Ты не мог бы сказать миссис Коул, чтобы она влезла сюда ко мне?
— Ну нет! Мы сделали этот шалаш, чтобы можно было прятаться от девчонок! — возмутился мальчик.
— Ты не волнуйся, — успокоил его Норман, — я не позволю ей обвести меня вокруг пальца.
— Ладно уж, — недовольно пробурчал Джимми, — скажу.
Джимми спустился вниз, а Норман стал думать о том, что делать с Сарой. Джимми преподал ему хороший урок доброты и заботы.
Если я продолжу с ней отношения, хватит ли у нее сил научить меня любить?
Не прошло и минуты, как показалась голова Сары. Крепко держась за верхнюю перекладину лестницы, Сара оглядела шалаш и спросила:
— Ты не столкнешь меня вниз?
Норман похлопал ладонью по доскам рядом с собой, его лицо ничего не выражало. Сара слышала его смех, когда еще стояла под деревом, и надеялась, что Норман простил ее за неожиданный демарш у отца. Но сейчас, глядя на его непроницаемое лицо, молодая женщина подумала, что поторопилась с выводами.
— Хорошо-хорошо, — пробормотала она, забираясь в шалаш, — я знаю, ты злишься на меня…
— Подожди, — сказал Норман и, высунув голову наружу, обратился к собравшимся под деревом: — Представление окончено, дорогие соседи! Джимми с братом построили шалаш и собрали для этого несколько предметов по округе. Скоро я все верну владельцам. Так что можете расходиться.
Сара услышала приглушенный ропот разочарования, когда люди, не удовлетворив своего любопытства, вынуждены были отправиться по домам. Наконец, когда все ушли, Норман снова сел и внимательно посмотрел на Сару.
На протяжении всего пути, пока Сара преследовала Нормана и Джимми, она думала о том, что для полноты жизни ей страшно не хватает Нормана. Думала она также и о том, почему, с тех пор как умер Ник, прячется от всего, что хотя бы отдаленно напоминает любовь. Сейчас, когда Сара встретилась взглядом с Норманом, она поняла почему.
До встречи с ним ей не попадался ни один мужчина, который бы отчаянно нуждался в ней. Всю ее жизнь, за исключением периода замужества, Сару всегда отодвигали в сторону ради удобства других. Родители обращали на нее внимание лишь тогда, когда ругались и каждый пытался перетянуть Сару на свою сторону. Молодые люди, с которыми она встречалась, казалось, не скучали по ней, когда они не были вместе, и Сара всегда боялась, что о ней вообще забудут. Сара ни в ком не находила любви, потому что хотела, чтобы при виде нее у мужчины горели Глаза, чтобы она была его единственной страстью, его второй половиной.
Сейчас, когда они смотрели друг другу в глаза, Сара наконец поняла, что такое настоящая сила чувств. Она видела ее в глазах Нормана каждый раз, когда он смотрел на нее. Норман хотел ее. А она хотела его. То, что она испытывала к нему, не имело ничего общего с ее прежним опытом общения с мужчинами. Это было сильное, всепоглощающее чувство. Оно заставляло сердце Сары колотиться, а тело желать Нормана. Норман был ее страстью. Но была ли она его страстью? А если была, могла ли убедить его в этом?
— У меня выработалась дурная привычка помогать каждому страждущему, чтобы чувствовать себя кому-то нужной, — сказала Сара. — Я сожалею, что вмешалась в твою жизнь. Но ты нуждался в своем отце, просто еще не доверял ему. Много лет назад Джерард был совсем другим человеком. Но ведь через двадцать лет и ты тоже будешь другим. Во всяком случае, я надеюсь, что ты изменишься. Станешь добрее, мудрее и менее критичным.
— Сара.
Она сразу замолчала и уставилась на Нормана широко раскрытыми глазами.
— Не могу сказать, что мне понравилась твоя оценка моей личности, — сказал он, улыбнувшись уголками рта, — но с отцом все в порядке. Мы помирились.
— Правда?
Норман кивнул и, протянув руку, запустил пальцы в ее шелковистые черные волосы. По телу Сары пробежала жаркая волна.
— А что будет с нами, Норман?
— Я боюсь, что сделаю тебя, умеющую любить, несчастной, потому что в конце концов ты захочешь иметь мужчину, который может чувствовать.
— Норман, ты можешь чувствовать, и очень сильно. Я постоянно ощущала это после того, как мы провели вместе ночь. Ты просто не хочешь признать сей простой факт.
Норман был потрясен. Неужели это правда? И те муки, которые я испытывал сегодня на протяжении всего дня, были результатом моих чувств к Саре? Неодолимое влечение к женщине. Облегчение, когда рядом появлялась Сара. Такое же чувство облегчения я испытал, когда отец Чикерелл и его жена подобрали меня на улице и сказали, что не позволят мне вернуться туда. С Сарой я ощущаю себя частью какого-то волшебства, словно обладаю чем-то драгоценным, особенным и светлым. Когда Сара рядом, я чувствую, что обо мне кто-то по-настоящему заботится и считает мою жизнь настолько драгоценной, что за нее надо бороться. Не есть ли все это любовь?
— Но если я не смогу тебе дать то, что ты ждешь от меня? — спросил он почти умоляюще. — Я не хочу обрести тебя только для того, чтобы снова потерять.
