Карин Матч - Осторожно, Синди!
Девушка почувствовала, как холодный взгляд женщины скользнул по ней, будто она рассматривала и оценивала какую-нибудь старую мебель, не зная, выбросить ее на помойку или пока оставить.
— Ага! Это кто, еще одна покоренная тобой красотка? — спросила она наконец, переводя взгляд на Стюарта. — Раньше ты не позволял себе привозить их сюда.
Последовала долгая неловкая пауза, затем Стюарт неуверенно пробормотал:
— Мам, может, не надо? Неприлично как-то…
Кири Ньюман издала презрительный смешок и снова уставилась на Синди:
— Нет, вы слышали? Подумать только! — Она перевела взгляд на сына: — С каких это пор тебя волнуют приличия?
— Подумай о Синди. Ей же неприятно, что ты говоришь о ней так уничижительно.
Кири Ньюман разразилась проклятиями и оглушительно расхохоталась:
— О, я вижу, ты влип не на шутку!
Синди широко раскрыла глаза. Как и сказал Стюарт, ей действительно было неловко. И грустно — из-за него. Как, должно быть, тяжело и неприятно представлять друзьям эту грубую женщину и называть ее своей матерью. Мать, которая не находит для своего единственного сына ничего, кроме презрения и издевок, — это ясно читалось в холодных голубых глазах Кири Ньюман каждый раз, когда она смотрела на Стюарта. «Еще два дня впереди! Боюсь, нам будет не очень-то весело», — подумала Синди.
Оглянувшись на Стюарта, она увидела в его глазах гнев и что-то еще — разочарование, может быть. Девушка поняла, что он хочет остаться наедине с матерью, и быстро сказала:
— Пойду заберу свои вещи из машины.
Стюарт кивнул, и Синди торопливо вышла из патио.
— Да, эта крошка совсем не похожа на Делию. Вся из себя такая невинная. Но, думаю, она скоро изменится, если познакомится с тобой поближе! — И Кири рассмеялась.
— Ради бога, заткнись! — вспылил Стюарт, глаза его полыхали гневом. Затем он продолжал уже тише, чуть дрогнувшим голосом: — Я звонил тебе на днях, предупредил, что приеду и привезу с собой Синди. Ты дала мне слово, что будешь милой и вежливой, во всяком случае постараешься, — он насмешливо подчеркнул голосом последние слова, — что тебе, конечно, нелегко, я понимаю. Я специально просил тебя об этой услуге, об этой единственной услуге, я тебя никогда в жизни ни о чем не просил, и что ты вытворяешь? Ты намеренно нарушаешь слово, и делаешь это с наслаждением!
Кири не обратила никакого внимания на гневную речь сына. Она задумчиво грызла дужку очков.
— Разве я давала тебе слово? Что-то не припоминаю. Забавно. Должно быть, я забыла.
Стюарт сокрушенно покачал головой.
— Ах, черт! — безо всякого намека на раскаяние продолжала Кири. — А что такого трагического случилось? Если она тебя бросит только потому, что у тебя такая мамаша, ну и пусть себе убирается на все четыре стороны. Ты у меня красавец мужчина, во всяком случае, все девицы от тебя без ума, ты такой же обаятельный и вспыльчивый, как твой чертов отец. Ничего, найдешь себе другую. Тебе это ничего не стоит.
— Не смей так говорить о моем отце! — выкрикнул Стюарт в лицо матери. — Ты его сама бросила и не пытайся срывать зло на мне. Это ты во всем виновата, а мы с отцом тут ни при чем. Почему ты так меня ненавидишь? Только из-за того, что я напоминаю тебе о нем? Когда ты поймешь, что во всем твоя вина, и перестанешь искать в других причины твоих бед? Ты что, не можешь относиться ко мне как к сыну, а не как к двойнику моего отца, которого ненавидишь? Э, да что толку…
— А с чего это ты вдруг стал себя жалеть? — удивилась Кири, вскинув на него глаза, до сих пор она внимательного изучала собственные ногти.
— А может, это обычное ощущение для человека, который всегда был лишен заботы и нежности?
— Нежности? — Кири расхохоталась, словно не могла представить, чтобы Стюарту могло не хватать нежности и любви — это казалось ей нелепым и смешным. — О, этого у тебя всегда будет вдоволь, мой прекрасный сын, хотя бы от той молоденькой девицы, которую ты притащил сюда. Используй свой знаменитый мужской шарм…
— Я имел в виду материнскую любовь.
— Материнскую любовь? — переспросила Кири. — Ах, перестань, Стюарт, я же не такая дура. Мы же с тобой не первый год вместе и слишком хорошо знаем друг друга, чтобы говорить о таких вещах.
— Мне кажется, мы друг друга совсем не знаем. Ты никогда не давала мне шанса по-настоящему узнать тебя или создать между нами искренние, теплые отношения.
— Это ложь! — закричала Кири, вскакивая с кресла. В ее глазах теперь не осталось и следа презрения или насмешки, они полыхали таким же гневом, как глаза Стюарта. — Как ты смеешь мне это говорить? Мне пришлось одной тебя воспитывать семь лет, пока тебе не исполнился двадцать один год! Я сделала для тебя все, что могла, но тебе нужен был отец, крепкая мужская рука, чтобы не пустить тебя на тот путь, который ты все-таки выбрал. Я не могла удерживать тебя одна — у меня не хватало сил. Каждый раз, когда я пыталась поговорить с тобой, ты набрасывался на меня с упреками за то, что я ушла от твоего отца. И это я тоже не могла перенести. Никакая мать не может вынести ненависть сына. Но тем не менее я остаюсь твоей матерью и заслуживаю хотя бы уважения!
Стюарт молча смотрел на нее некоторое время и вдруг повернулся к ней спиной. Синди, которая стала невольной свидетельницей этого, замерла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в патио. Она видела искаженное лицо Кири Ньюман, бледное, осунувшееся, постаревшее на несколько лет за доли секунды. Стройная фигура женщины в ярко-голубых брюках и светлом свитере напряглась, руки сжались в кулаки.
Стюарт двинулся к лестнице, вдруг замедлил шаг, увидев Синди, потом, не говоря ни слова, бросился дальше, проскочил мимо нее, сбежал по ступенькам и помчался через лужайку к пляжу.
У девушки сдавило горло, когда она смотрела ему вслед. Затем она перевела взгляд на его мать и внезапно повернулась, чтобы бежать за Стюартом, по ее остановил хриплый, на грани истерики, голос Кири:
— Дурочка! Оставь его в покое. Он того не стоит. Он всегда был таким, таким и останется. Его не изменить — даже тебе.
— Мне это и не нужно. — Синди бросилась вниз по ступенькам.
Кири подбежала к перилам и заорала ей вдогонку:
— А, значит, ты тоже в него влюбилась, да? Несчастная дурочка! Тебе от этого не будет прока. Он тебя никогда не полюбит. Он никогда никого не любил, даже себя самого, и никогда не полюбит!
— Мне очень жаль, миссис Ньюман, правда очень жаль, но мне надо идти за ним, я просто не могу… не могу оставить его в таком состоянии, — крикнула ей Синди, убегая.
— Когда человек не любит даже себя самого, откуда у него найдется любовь для других!
