Марта Поллок - Розовый сад
Мне – потому что я не имел времени завязывать новые знакомства на стороне, ведь тогда я защищал диссертацию. А Оливии – потому что ее муж был прикован к инвалидному креслу. К тому же мы, два профессионала, могли вместе наблюдать за его здоровьем. Понятно тебе, дурочка?
Флоренс слушала его затаив дыхание. Она верила ему и не верила.
А Константин все говорил и говорил:
– Да, я предложил тебе стать моей женой, заботясь о душевном благополучии матери, которую горячо любил. Но неужели ты думаешь, что я решился бы на это, если бы ты не вызывала во мне симпатии, каких-то странных теплых чувств, которые я поначалу даже не знал, как назвать. Поверь, я надеялся, что когда-нибудь и мне удастся вызвать в тебе ответные чувства. И в день похорон матери я сначала поверил, что желаемое близко, а потом, увидев твои слезы, пришел в отчаяние, решив, что ты «снизошла» до меня лишь из жалости… Оливия же знает меня, как никто другой, но между нами только взаимопонимание и поддержка в трудную минуту. И ничего больше…
Флоренс пристально всмотрелась в его серые глаза.
– Я видела вас обоих вместе. Видела, с каким уважением и любовь вы относитесь друг к Другу…
– Все верно. Но иначе и быть не может между людьми, занятыми общим делом, – нетерпеливо прервал ее Константин. – Кстати, Флоренс, муж Оливии скончался полгода назад, однако это никак не повлияло на наши отношения.
У Флоренс перехватило дыхание от вновь затеплившейся надежды. Но она упрямо решила расставить все точки над «i».
– Просто ты был и продолжаешь быть женатым на мне. Юридически, по крайней мере.
– Более того, я по-прежнему настаиваю на продолжении наших супружеских отношений, – подчеркнул Константин. – Я не люблю Оливию, Флоренс, и она не любит меня.
У нас чисто деловые отношения, можешь ты это понять?
– Я стараюсь, но…
– И ты ей очень понравилась, поверь мне.
Она пришла в восторг от того, как ты со мной обращаешься, от твоего независимого поведения. Ко всему прочему, Флоренс, у Оливии есть близкий друг и через пару месяцев они собираются пожениться. Меня пригласила быть свидетелем на их свадьбе. Это тебе о чем-нибудь говорит?
Флоренс смотрела на его красивое мужественное лицо и думала о том, сколько же потеряла времени, ревнуя его к этой женщине.
Да не только к ней, а ко всем привлекательным женщинам, которые хотя бы на метр приближались к нему.
Константин словно прочитал ее мысли.
– Не думай, никого другого у меня не было. Он ласково улыбнулся ей. – Хочешь, я тебе скажу, когда наконец понял, что наши с Оливией отношения не имеют ничего общего с тем, что должно происходить между любящими мужчиной и женщиной?
Сердце Флоренс бешено забилось. И она нервно провела языком по пересохшим вдруг губам.
– Это произошло, когда я вступил в интимную связь с женщиной, которую действительно полюбил, – охрипшим от волнения голосом признался Константин.
Флоренс, казалось, совсем перестала дышать. Да, она не могла ошибаться – в глазах Константина была любовь.
– Ты имеешь в виду… меня? – еле слышно спросила она.
Константин кивнул.
– Я понимаю, что своим необдуманным поведением причинил тебе много горя. Я просто вынудил тебя дать согласие на брак, не погнушавшись даже пойти на откровенный шантаж, чтобы достичь своей цели. – Он задумчиво покачал головой. – А потом я очень быстро понял, почему мать настаивала именно на твоей кандидатуре, почему выбрала мне в жены именно тебя. Но менять что-либо в наших взаимоотношениях было слишком поздно: у тебя уже сложилось определенное мнение обо мне.
И отнюдь не лестное.
Константин ее любил! Боже, он любил ее!
А она-то думала… Господи, какое счастье! – пронеслось в мозгу Флоренс.
– Когда мама умерла, – продолжал Константин, – и ты так доверчиво отдалась мне, я себя просто возненавидел. Как будто я взял ребенка! Боже мой, и ты плакала! – Он вдруг отшатнулся от нее и устремил невидящий взор в пространство. – Никогда не смогу простить себе твои слезы!
– О, Константин! – воскликнула Флоренс и протянула к нему руку.
Но, поглощенный воспоминаниями и мучимый угрызениями совести, он не заметил ее жеста.
– Ты ведь знаешь, как я люблю Джиллиан.
Я всегда рад ее видеть, но она очень похожа на тебя. Поэтому ее визиты приносили мне душевную боль, постоянно напоминая о тебе, милая.
От неожиданности Флоренс снова чуть не задохнулась.
– Джиллиан похожа на меня?
Джиллиан, это очаровательное, экзотическое, воздушное существо, которым Флоренс так гордилась, Джиллиан похожа на нее?
Константин укоризненно хмыкнул.
– Ты себя недооцениваешь, Флоренс, я уже говорил тебе это. Поверь мне, ты прекрасна!
Он не обманывал ее, не льстил, не успокаивал. Искренность его слов подтверждало выражение его лица, взгляд любящих глаз.
– Теперь я тебе верю. С этого дня я буду смотреть на себя твоими глазами… если только ты будешь рядом со мной. – Флоренс обняла его и посмотрела ему в лицо. – Знаешь, почему я плакала в тот день? Теперь я могу тебе признаться. Это ты заставил меня плакать. Ты восхитительный любовник, Константин. Мне было с тобой необыкновенно хорошо, я чувствовала себя наверху блаженства. Видишь, как я с тобой откровенна!
Голос Флоренс вдруг понизился до шепота.
Она смущенно потупилась и добавила:
– Я не уверена, смогу ли удержаться от слез и в следующий раз, когда мы будем любить друг друга. Мы ведь будем любить друг друга, да?
Волнение Константина выдавала лишь пульсирующая жилка на щеке.
– В следующий раз? – как-то медленно переспросил он.
Флоренс удивлялась самой себе. С каждой минутой она становилась все более уверенной в себе – вот какое чудо сотворил с ней Константин.
– Вот именно, в следующий раз. Я люблю тебя, Константин! – решительно произнесла она.
– О Боже, Флоренс! – простонал он, с силой обнимая ее за хрупкие плечи. – И я люблю тебя, дорогая моя, милая моя жена. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю!
Но ты… когда же ты успела полюбить такого негодяя, как я? Представляю, сколько мук ты претерпела из-за моего невнимания!
– Я полюбила тебя сразу же после свадьбы, – улыбнулась Флоренс. – Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, почему Александрина так восхищалась своим сыном! Но очень долго я не могла себе в этом признаться. Но меня поддерживали мои розы – никто, кроме них, не видел моих слез. Ни отец, ни дочь. Никто!
Однако теперь в ее глазах тоже стояли слезы, но это были слезы радости.
– Два года, целых два года! – воскликнул Константин. – Сколько же мы потеряли времени! Мы могли бы уже два года быть счастливы!
