Тори Андерсен - А потом будет утро...
Но в то же время Одри сразу поняла, что ей нельзя, ни в коем случае нельзя возвращаться в Детройт! Это будет полный провал и капитуляция. Тем более что Том, наверное, еще не развелся. А может, и никогда не разведется.
…Визиты в аптеку, а потом в частную клинику не принесли облегчения:
– Поздравляю вас, деточка, – сказала седенькая благообразная старушка-врач, – на мой взгляд: шесть-восемь недель.
– К-каких недель? – У Одри разом пересохло во рту, но она уже и так поняла каких.
– Вашему… вашей… в общем, ребеночку.
– Прямо вот так вот, да? – Она почему-то заискивающе посмотрела на старушку.
– Прямо вот так вот!
– А тут ничего нельзя перепутать?
– Ну… пол ребенка можно перепутать. На таких ранних сроках… А вот то, что вы беременны, – это точно. Но мне почему-то кажется, – врач улыбнулась, – у вас будет чудесный мальчик.
– Мне почему-то тоже так кажется. А где можно сделать аборт?
– Да вы что!!!
– Что?
– Вам двадцать семь лет, когда родите – будет двадцать восемь. Ну неужели совсем нельзя ничего сделать, чтобы оставить ребенка?..
– Я не смогу…
– Ерунда! Есть у вас родители, в конце концов?
– Никого у меня нет. Одна я. А в январе закончится командировка, и я улечу в Штаты. – Одри подняла глаза к потолку, чтобы слезы не вытекали.
– Надо же, я думала, что вы – местная. Так хорошо говорите… Ну я не знаю. Вы все равно не ломайте дров. Взвесьте все как следует. Может, друзья помогут?.. – Старушка помолчала и, неожиданно перейдя на «ты», добавила: – Нельзя так сразу от всего отказываться. Может, это – твой последний шанс быть счастливой.
– Спасибо, я подумаю.
Вечером того же дня позвонила Джуди, у которой, видно, был нюх на проблемы. Она с подозрением в голосе долго выспрашивала, как Одри себя чувствует, не похудела ли еще больше, не стоит ли ей вернуться… и так далее. Они расточительно долго говорили на светские темы об израильской зиме… А почему бы и нет? – подумала тогда Одри. Если уж Джуди не поможет, значит, ребенку не суждено родиться вообще!
– Ну вот, а я говорю ему: ни за что не продам свою квартиру! И если ты…
– Джуди, я беременна.
– …а он мне…
– Джуди, ты меня слышишь? Я беременна!
На том конце провода воцарилась недолгая, но очень глубокая пауза.
– Что-о?!! – взревела Джуди.
– Да, вот так.
– Подожди-подожди. Что это значит?
– Такое, в общем, бывает в природе. Люди размножаются.
– Понятно, а это серьезно?
– Серьезней не бывает. Шесть-восемь недель.
– Ты посчитала?
– Что я посчитала! Это мне врач сказал. Хотя тут и считать нечего.
– Это – трое суток в Швейцарии, когда вы оба потеряли голову.
– Да. – Одри неосознанно закрыла ладонью лицо, как будто Джуди могла ее видеть. Ей и сейчас становилось не по себе, когда она вспоминала то время. «Я. Тебя. Люблю». Нет, это невыносимо!
– …Слышишь? Завтра же!
– Что завтра же?
– Ты меня не слушаешь? Завтра же я прилетаю, разрываю собственными руками твой чертов контракт и увожу тебя домой.
– А зачем?
– А ты что собралась делать?
– Оставаться здесь. Я только хотела попросить, чтобы вы с Виктором…
– Мы с Виктором завтра надерем тебе уши, а сейчас – пакуй вещи!
– Джуди, я никуда не поеду. По крайней мере, до середины января. Знаешь, я прекрасно себя чувствую, мне не нужно никакой помощи сейчас. Только Тому не проболтайся.
– Не проболтаться?! А ты не думаешь, что он обязан знать?
– Нет. Нет, Джуди, иначе вы меня никогда не увидите, я сбегу в наложницы к какому-нибудь сирийцу. Том не поверит! Ты же сама рассказывала про дочку.
– Но у тебя-то – его ребенок! Знаешь, Одри, а я почему-то уверена, что поверит. И обрадуется.
– Нет.
– Но почему?
– Потому что ты ему ничего не скажешь. И он ничего не узнает. Поэтому – не поверит и не обрадуется. Вообще ничего не будет.
– Одри! Он развелся в эту среду!
– Ну и что? – как можно равнодушнее спросила она.
– Он приходил ко мне. Спрашивал, как у тебя дела. Просил передать привет.
– Ах, привет? Отлично!
– Одри, но ты же сказала, что он тебя больше не волнует? Тогда спокойно расскажи ему про ребенка и пусть катится на все четыре стороны. А? Слабо? Ты не сделаешь этого, потому что до сих пор любишь его. И он тебя – тоже. Поэтому вы будете оба валять дурака, а я, вместо того, чтобы готовиться к собственной свадьбе и решать вопрос с этой чертовой недвижимостью, буду утирать вам носы и мотаться из Детройта в Тель-Авив и обратно. Красота!
– Почему ты так думаешь?
– Но главное, – продолжала Джуди с нажимом, – ты не испорть себе здоровье. На кону – ребенок, а с Томом вы и потом выясните отношения. У вас для этого вся жизнь впереди.
– Джуди, ты предательница!
– Я скажу ему, что у него будет мальчик, а дальше – сами разбирайтесь. Ой.
– Вот и ой. Врач тоже говорит – мальчик. И мне почему-то кажется, что у Тома будут одни мальчики.
– Это тебе про себя так кажется. Потому что ты хотела как у Бриджит.
– Не надо ему говорить, пожалуйста. У меня есть предмет для шантажа, Джуди.
– Какого шантажа?
– На случай, если ты соберешься сказать все Тому.
– То есть, если Том узнает…
– То я приму временное гражданство. В моем положении – ничего не стоит превратить его потом в постоянное. Так что оставьте меня пока тут.
Джуди помолчала.
– Это действительно шантаж.
– Я не хотела к нему прибегать, но ты сама…
– Ну хорошо. Не буду ничего говорить Тому. Знаешь что? Разбирайтесь сами! Тебе, наверно, очень хочется проверить на крепость нервы твоего ангела-хранителя. Смотри, он может психануть и сбежать!.. Позвони, если что!
Джуди бросила трубку.
– Обиделась, – констатировала Одри, глядя на трубку, извергающую громкие короткие гудки. Но после разговора с подругой тревога и отчаяние сразу куда-то ушли…
Неделю Джуди хранила молчание, а сегодня позвонила, чтобы позвать ее на Рождество.
…Одри поддела ногой камешек на песке. Он отлетел в воду и плюхнулся прямо рядом со свадебным букетом, сброшенным со скалы. Волна лениво качнула букет и вдруг торжественно подняла и вынесла его к ногам Одри, сильно намочив ее ботинки.
– Ну спасибо! – вырвалось у нее. И ей вдруг послышалось, что в ответ прошуршало едва различимое «пожалуйста!».
Море очень по-свойски шептало ей о чем-то хорошем. Странно. В последнее время, после всего случившегося Одри уже не верила в хорошие приметы. Она просто разучилась их замечать. Отойдя на безопасное расстояние от воды, она присела на большой камень и стала размышлять над утренним разговором с Джуди.
Та строго, как и подобает обиженной подруге, поздравила ее с наступающим праздником, пригласила к себе и, конечно же, получила отказ. Потом долго мялась и наконец задала главный вопрос своего звонка: не появлялся ли Том.
