Ронда Грей - Однажды в нашем городе
Залпом допив шампанское, чтобы взбодриться, Элен решительно двинулась к своей цели.
Она знала, что за ней наблюдают, совершенно естественно, что гости смотрят на хозяйку дома, на женщину, ставшую женой их друга, но среди всех этих взглядов Элен безошибочно уловила один. Она точно знала, в какой момент Ник посмотрел на нее: почувствовала по еле уловимому покалыванию в затылке, по пробежавшей по спине сладкой и тревожной дрожи. Элен остановилась и повернулась к мужу, почти демонстративно не отводя от его лица открытого, вызывающего взгляда.
Наполнив бокал минералкой, она подняла его, давая Нику понять, что пьет за него. Гордая и решительная, возбужденная тем, что ей предстояло сделать, красивая, как греческая статуя, она медленно потягивала воду, не отводя взгляда от выразительного, подвижного лица мужа.
Она знала, что он, продолжая разговор, мыслями уже с ней. Оставалось только стоять здесь, чувствуя на себе быстрые взгляды, которые время от времени бросал на нее Ник, — вопрошающие, осторожные, но вместе с тем исполненные желания.
Вскоре к ней подошли две пары и стали благодарить за вечер. Непринужденно болтая с ними, она продолжала краем глаза следить за Николасом, который покинул свою группу и присоединился к ним.
— Привет, дорогой, — промурлыкала Элен.
Раньше она никогда ни к кому не обращалась подобным образом, но женщина, вышедшая замуж совсем недавно, вполне могла так нежно называть мужа. Он — ее это не удивило — нахмурился. Чуть ироничный прищур его красивых серых глаз словно вопрошал ее: чего ты от меня хочешь и что ты еще придумала?
Элен ощущала его дыхание, и ее тело расцветало под темнеющим взглядом мужа, столь же чувственным, как и ее взгляд.
Крупнее капли пота выступили на лбу, но она не решалась снять жакет. Ее соски проступили под тканью платья, будто Ник и в самом деле ласкал их сейчас. Однако Элен помнила его высказывание по поводу ее туалета, упрек в том, что она будто бы собирается прельщать других мужчин. Не стоит укреплять его подозрения. Все только для него, для него одного. Ни для кого больше.
Она молчала, но ей и не надо было ничего говорить. Каждая клеточка ее тела, каждый нерв, каждый жест делали это за нее. Элен не знала, сколько времени они стояли, глядя друг на друга, но поняла одно: если Ник прямо сейчас не дотронется до нее, она или совершит какое-либо безумство, или умрет на месте.
Элен видела, что черты его лица стали напряженнее, мышцы тела напружинились, и знала, что Ник при этом чувствует. Взяв его под руку, она, положив голову ему на плечо, шепнула:
— Можно тебя на минуточку?
Едва ли кто-то мог слышать ее слова, но смысл приглашения был очевиден всем. Сразу подобравшись, Ник помедлил с ответом. Она почувствовала его колебания, но они длились не более нескольких секунд.
— Простите нас, пожалуйста, — любезно сказал Николас тем, кто стоял рядом с ним, и гости тактично продолжили разговор, сделав вид, что не заметили сексуальных токов, пробегающих между молодоженами.
Как только супруги оказались вне поля зрения посторонних — там, где их не могли услышать, Ник, наклонившись к ее уху, шепнул:
— Погуляем по саду?
— Нет.
— Но ты же хотела поговорить?
— Не здесь. — В голосе ее звучало нетерпение. Теперь, когда храбрость была готова покинуть ее, на помощь пришло желание. — В доме!
Он уловил признаки того неутоленного сексуального голода, который превращает голос в хриплый шепот. Бросив взгляд на ее побледневшее лицо, на котором разительным контрастом темнели огромные глаза, он крепче схватил ее за руку и повел к дому.
Говорить она не могла, но Николас шел рядом, умело лавируя среди гостей и обмениваясь с ними дежурными любезностями. Постороннему наблюдателю они могли показаться парой, занятой обычным для хозяев делом: проверкой, все ли в порядке, все ли проходит гладко, но Кора встрепенулась, увидев темный блеск в глазах Николаса, когда он вел жену к дому. Этот короткий путь показался Элен самой длинной дорогой в жизни.
Николас повел ее в свой кабинет, пропустил вперед, остановился у дверей, и, взглянув на жену строгим взглядом служителя правосудия, спросил:
— Итак, Элен?
Он не сделает ни одного шага навстречу, внезапно поняла женщина, судорожно сглотнув слюну.
— Ты сказала, что хочешь поговорить со мной, — спокойно напомнил ей муж и взглянул на часы, давая понять, что в их распоряжении мало времени.
Элен была готова пойти на попятную… Но нет, обратного пути не было.
Намеренно медленно она подошла к двери и заперла ее на ключ, демонстративно положив его на стол. Ник молча приподнял бровь.
Элен пыталась вспомнить, что в таких случаях полагается делать женщине. Устроить стриптиз, чтобы лишить его рассудка? Нет, не подходит. Сердце бешено стучало, руки дрожали… И тогда она подошла к нему, приподнялась на цыпочки, обняла за шею и поцеловала в губы.
Была секунда, когда рот его сжался, отвердел, и ей показалось, что Ник сейчас отшвырнет ее прочь, но, к счастью, уже в следующее мгновение он заключил ее в объятия и стал целовать так горячо, так неистово, что Элен едва не лишилась чувств.
Они целовали друг друга, как в тот, самый первый, раз: фактически так и есть, думала Элен сквозь туман желания, потому что в этом поцелуе было новое понимание друг друга, рожденное взаимной страстью, взаимной честностью и, по крайней мере с ее стороны, согласием. Согласием, подразумевавшим не только то, что ночь они проведут в одной постели, но и то, что их супружество станет настоящим. И кто знает, что произойдет, если они придут к этому согласию?
Не прерывая поцелуя, Николас скользнул рукой под мягкий шелк топа, нашел ничем не стянутую грудь, улыбнулся, услышав беспомощный вздох Элен. Сердце женщины забилось быстрее. Она словно окунулась в бездонное море, и это море — темное и властное желание — поглотило ее и понесло куда-то.
И тут Николас выплеснул на нее ушат ледяной воды. С сожалением глядя на ее смятенное лицо, он сказал с притворной серьезностью:
— Элен, ты необыкновенно красивая, я очень, очень тебя хочу, но, думаю, лучше нам отложить это на потом, а то, боюсь, буду выглядеть не слишком подобающим образом, когда вернусь к гостям.
Вместо ответа она прижалась к мужу, положив руку под его белоснежную рубашку, чувствуя, как нетерпеливая дрожь пробежала по его телу, когда она медленно заскользила вниз, к упругой твердости его живота и еще ниже.
Откинув голову, он забормотал что-то непонятное, едва различимое.
— Дорогая, ты понимаешь, что сейчас произойдет, если ты не…
— Да, — шепнула она.
