Лора Эллиот - Танец на закате
Она убрала его руки с лица и отвернулась в сторону.
— Я… не знаю, Куку… — сказала она неуверенно. — Я не стою твоей любви.
Он взял ее за плечи и заставил посмотреть на себя.
— Но ведь ты тоже меня любишь, Русалка! Я знаю, чувствую это, когда целую тебя. И когда ты целуешь меня. И когда мы просто смотрим друг на друга. И почему это ты вбила себе в голову, что не стоишь моей любви? Ты ведь даже сказала, что хотела бы такого, как я, помнишь? Так вот он я. И я тебя люблю! Люблю, потому что люблю! И потому что ты стоишь этого!
Она взяла его за руку и потрясла ее слегка.
— Пойдем, а? Уже поздно.
Она не только сложная. Она невыносимая. Целоваться с ним она любит, а его нет. И почему-то твердит, что не стоит его. От отчаяния ему хотелось плакать.
— А такого, как я, ты могла бы полюбить? Скажи, Русалка? Может, мне нужно стать таким, как я? — снова горячо выпалил он.
Она ничего не ответила. Только посмотрела ему в глаза и улыбнулась. А потом встала и потянула его за руку.
— Пойдем, — сказала она спокойно. — Пойдем, а то я вижу уже на площади военный патруль…
Энди опять ничего не понимал. В сердце застряла боль, в голове все смешалось. Она любит его или нет? Но это теперь ей решать. Может, ей просто нужно время, чтобы понять это.
Они пересекли площадь и свернули в переулок. В тишине ночи только слышались их гулкие шаги по каменным плитам.
— Я провожу тебя до твоего гест-хауза, — сказал он уныло. — Ты где остановилась?
— Нигде.
— Как нигде?
— А вот так. Вещи оставила в гест-хаузе на хранение, а сама съехала из него.
— Почему?
— Потому что у меня закончились деньги.
— У тебя совсем нет денег?
— Нет. Все, что причиталось бедным, я раздала. Ну, конечно, брала оттуда на дорожные расходы, потому что мои деньги закончились еще два месяца назад в Индии.
— А где же ты собиралась ночевать? — снова спросил он.
— У тебя, — спокойно ответила она. — Где же еще? Ты ведь меня на улице не оставишь?
— Конечно, не оставлю. Правда, у меня только одна комната. Но я с радостью уступлю тебе свою кровать, а сам лягу на полу. Идет? — протараторил он, не пытаясь скрыть радости.
— Идет.
Безумная, снова подумал он. Она весь миллион раздала бедным и не догадалась приберечь хотя бы тысяч десять для себя. Безумная. Но это прекрасно. Это просто замечательно, потому что теперь она хоть какое-то время побудет его гостьей.
— А что ты будешь делать дальше? — снова спросил он.
— Позвоню Одиль, она пришлет мне денег на билет домой, — ответила она.
— Ты собираешься домой?
— Нет, не собираюсь.
Опять загадка. Она одновременно собирается домой и не собирается. Но это она, его Русалка, — такая, какой он ее любит.
Они дошли до его переулка, свернули и вскоре уже входили в ворота.
— А хозяева твои ворчать не будут? — спросила она с опаской. — Может, нужно законспирироваться?
— Нет, Русалка, конспирироваться нам больше не нужно. Мы теперь свободные люди, — рассмеялся он. — Я тебя завтра познакомлю и с хозяевами, и с Премом — моим соседом и другом.
— Сосед? Это интересно… — сказала она, поиграв глазами. — Он молодой и симпатичный, как ты?
— Ты хочешь знать, такой ли он, как я?
— Да.
— Зачем? Чтобы разбить сердце еще одному мужчине?
Она в ответ только расхохоталась.
Они поднялись на третий этаж, остановились перед дверью его комнаты, и он принялся возиться с ключом. И пока гремел ключом в замочной скважине, отворилась соседняя дверь.
— Привет! Что, ключ заело? — На пороге появился Прем и тут же попятился. — Ой, прости, Энди, не знал, что ты не один…
Энди обернулся и увидел, что Астрид уже протягивает Прему руку.
— Привет! Меня зовут Русалка. А ты — Прем?
— Да. Очень приятно, Русалка. Много слышал о тебе, — сказал Прем и принялся пожимать ее руку.
— И что же ты обо мне слышал, Прем? — спросила она, блеснув глазами.
— Уверен, что ты сама уже много раз слышала это, — ответил дипломатичный Прем. — Рад, что наконец увидел тебя. Может, зайдете оба на чай?
Энди наконец открыл дверь, включил в комнате свет и теперь тихо кипел. Кипел, ожидая ее ответа на приглашение Према.
— А что? Почему бы нам не выпить чаю с твоим соседом, Куку? — спросила она, продолжая издевательски блестеть глазами.
Энди хотел ей сказать, что мог бы и сам приготовить ей чай. Тем более что все, что могло закипеть, уже кипело. У него внутри.
— Смотри сама. Если ты не устала и хочешь пообщаться… — вместо этого пробормотал он, пожимая плечами.
Она на пару секунд задумалась. И в конце утешила:
— Спасибо, Прем, но будет лучше, если мы зайдем к тебе на чай завтра. Сейчас уже поздно, и мы оба устали.
— Как хотите, — легко согласился Прем и попытался заглянуть в глаза Энди. Но тот, насупившись, подпирал косяк своей двери и смотрел куда-то в темноту. — Что ж, тогда до завтра. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Прем, — сказала она.
— До завтра, Прем, — пробурчал он.
Прем скрылся за дверью, а он сделал жест, приглашая ее войти.
— Прошу, Русалка. Только не обращай внимания на бардак.
Она вошла и тут же повалилась на кровать.
— И это бардак? — рассмеялась она. — У тебя идеальный порядок по сравнению с тем, что обычно делается в моей комнате!
И все же он быстро подобрал с полу носки и брюки, сдул со столика у кровати пыль и закрыл книгу. Потом собрал рубашки, развешанные по стульям, и запихнул их в шкаф.
— Теперь порядок, — объявил он. — Вот тут душ и туалет… — Он указал рукой на дверь. — Вон там, в углу — кухня. Чувствуй себя как дома, Русалка.
Едва он проговорил это, она вскочила с кровати и стала снимать с себя одежду. Сначала ее легкие брюки пролетели по комнате огромной птицей и повисли на краю только что освобожденного от ноши стула. Следом за брюками полетела майка. Но не долетела и приземлилась на полу, у ножки стула. У Энди, как всегда в таких случаях, только открылся рот, но слов не нашлось.
Теперь дело оставалось только за ее нижним бельем. Она завела руки за спину и стала возиться с застежкой лифчика. И, глядя на ее мучения, Энди не выдержал.
— Я тебе помогу? — предложил он, недоумевая, что побудило ее к резкому желанию раздеться.
— Да, Куку, помоги, а то я с ума сойду, пока расстегну ее, — сказала она.
Он вмиг оказался за ее спиной и одним легким движением пальцев разделался с застежкой. А что теперь? — застыл в его глазах мучительный вопрос.
А ничего. Она стащила с себя трусики, оставила их на полу у кровати и, стоя перед ним в чем мать родила, посмотрела на него.
