Хелин Вэлли - Второй шанс
И хотя разум твердил, что нельзя идти на поводу у физического влечения и спонтанного душевного порыва, что надо как можно скорее высвободиться из рук Альваро, дабы не смущать ни его, ни себя, Аманда не пошевелилась бы даже под страхом смертной казни.
Более того, привстав на цыпочки, она как зачарованная положила руки на плечи Альваро и, зажмурившись, быстро поцеловала в губы. Последнее, что успела она заметить, закрывая глаза, было выражение откровенного удивления на его лице.
И уже через секунду крепкие руки не грубо, но решительно отстранили Аманду. Открыв глаза, она испуганно впилась в него взглядом. Показалось ли ей или в его глазах действительно промелькнуло… отвращение? Или раскаяние? Или сожаление? Или чувство вины?
— Простите, — пролепетала она. — Я просто… Я подумала, что…
Ну что тут скажешь?
— Ничего страшного, — так же торопливо и чуть сдавленно ответил Альваро, поднося ее руку к губам. — Спасибо. Это было очень мило с вашей стороны.
Она порывисто отвернулась. Спасибо? Да не нужна ей его благодарность! И хорошие манеры тоже. Аманда хотела, чтобы он стиснул ее в объятиях, поцеловал так, как никогда никого прежде не целовал. Хотела, чтобы страсть смела в его сердце все преграды, возведенные здравым смыслом и социальными предрассудками. Хотела ощутить, что он жаждет ее, сплестись с ним языками, слиться в любовной игре…
— Аманда… — предостерегающе произнес Альваро, и девушке показалось, будто он сумел прочесть ее мысли и пытается дать понять: ни о чем подобном нечего даже мечтать.
Она медленно повернулась к нему. В широко открытых зеленых глазах стояли недоумение и желание. Волосы золотистым облаком окружали лицо, пухлые губы чуть подрагивали, точно у обиженного ребенка.
— О Господи, — выдохнул Альваро.
Он более не мог придерживаться правил, которые сам для себя установил. Самоконтроль, которым он всегда так гордился, дал трещину, и в эту трещину тотчас же прорвалось пламя страсти, влечения к этой женщине.
Со стоном Альваро потянулся к Аманде. До чего же приятно было прижимать ее к груди, как будто она именно для этого и была создана — мягкая, теплая, гладкая точно шелк и удивительно милая. Вкус ее поцелуев оказался точно таким, как Альваро представлял заранее, нет, даже еще слаще, еще свежее — точно глоток родниковой воды в пустыне. Хотелось схватить ее на руки, зацеловать до головокружения, до полуобморока, овладеть ею прямо сейчас и здесь. В этой укромной бухточке, под плеск волн и чаячьи крики. Он почувствовал, как руки девушки сомкнулись на его спине, жадно и суетливо лаская обнаженную кожу.
— Аманда… — шептал он между поцелуями, и это имя ласкало язык и слух, доставляя ему истинное наслаждение. — Аманда…
Она принимала его поцелуи, точно не было в мире ничего естественнее, так изнуренная засухой земля принимает долгожданный дождь. Никогда прежде не чувствовала она себя такой живой, такой настоящей! Конечно, ей уже приходилось целоваться и она знала, как сильно поцелуи могут распалить мужчину. Но сама ни разу не испытывала ничего подобного. Никогда ей еще не казалось, что она умрет, если ее вдруг перестанут целовать. Аманда хотела преподнести в дар ему свое сердце… Но вот нужно ли ему оно?
Альваро в свою очередь отлично понимал, что именно предлагает ему эта необыкновенная девушка. И прекрасно знал, что ни к чему хорошему это не приведет. С самого начала знал. И не мог поступить так с Амандой. Не мог разбить ей жизнь. Лучше уж остановиться сейчас. Да, ей тоже будет больно, но не так, как если бы непоправимое уже произошло. Медленно, мучительно он начал восстанавливать пошатнувшийся самоконтроль. И когда наконец почувствовал в себе силы, осторожно отстранился.
— Аманда… прости… прости… — пробормотал он, отворачиваясь, чтобы не видеть горького разочарования в глазах девушки, не видеть ее потрясения и обиды.
Душа его корчилась от сознания вины. Предатель! Дважды предатель! Поцеловав Аманду, он предал не только свои нынешние жизненные принципы, но и саму Аманду, которой ему нечего было предложить. Вздохнув, он снова повернулся и серьезно поглядел на девушку.
— Аманда, еще раз простите, — уже совсем другим тоном произнес Альваро. — И не вините себя ни в чем. Все это исключительно моя вина. Я старше, я опытнее, я не должен был доводить до такого…
Она не помнила, как они вернулись обратно в деревню, как сели в машину, как ехали в город. Все прошло точно в тумане. Но даже сквозь этот туман Аманда не могла не оценить то, как держится Альваро: всем своим поведением, предельно корректным, без тени натянутости или неловкости, но и без намека на фамильярность, он пытался дать ей время и возможность опомниться, чуть отступить, продолжить жизнь дальше. И она была ему благодарна.
На всякий случай оставив машину в проулке, они вошли в дом опять через черный ход. Там их уже ждал Пабло, которому был вручен горшок с геранью. Но если цветок покидал дом под сдавленный смех молодых людей, предвкушающих забавное приключение, то возвращение его сопровождалось напряженным молчанием.
Правда, вечер прошел — опять же стараниями Альваро — тихо и без надрыва. Они поужинали вместе. Аманда даже сумела преодолеть застрявший в горле комок и поддерживала разговор, но оба старательно следили за тем, чтобы и близко не подходить к «опасным» темам.
В отличие от вчерашнего вечера по своим комнатам разошлись рано. И хотя, когда Аманда желала Альваро спокойной ночи, ей показалось, что в глазах его снова блеснуло темное жаркое пламя, но исчезло так же быстро, как и появилось…
Неудивительно, что после всех треволнений дня Аманде удалось заснуть очень не скоро. Она ворочалась в постели, а перед мысленным взором яркими вспышками мелькали картины. Вот Альваро подает ей руку, помогая спуститься в лодку с причала. Все еще хорошо, мир прекрасен, и мнится, что впереди — море счастья. Вот он сидит напротив нее на берегу, помахивая куриной ножкой в воздухе и разглагольствуя о прелестях вольного пиратского житья. Вот смотрит на нее, когда она проснулась. Вот целует ее. А вот — самое болезненное, горькое воспоминание! — отстраняет ее и отводит глаза…
Заснула Аманда только под утро, да и то беспокойным, тревожным сном.
А за завтраком узнала, что им предстоит покинуть ставший уже привычным особняк и переселиться в отель. Как выяснил Рикардо, камердинеру удалось лишь на время сбить репортеров с толку. Чтобы не рисковать понапрасну, было решено выбрать отель, достаточно престижный и обслуга которого умеет держать язык за зубами. К тому же Альваро сообщил, что у него имеется еще одна причина настаивать на переезде. Впрочем, какая именно, распространяться он не стал и вскоре покинул особняк, сославшись на неотложные дела.
