Джиллиан Хантер - Леди маскарада
— Да, я.
— Тогда какого черта ты не дал мне знать, что это ты? — Я заблудился в порту, — застенчиво признался Уилл.
— Извини меня, — нахмурившись, сказала Элинор. — Я бы сама попросила тебя составить мне компанию, если бы считала, что сегодня в этом есть необходимость.
Наступило молчание. Уилл посмотрел на растрепанные волосы Элинор, а затем перевел взгляд на расстегнутую рубашку Себастьяна и развязанный галстук. Не было нужды объяснять юноше, что своим неожиданным появлением он прервал любовное свидание, все и так было ясно.
Глава 17
Чтобы соблюсти приличия, той ночью лорд и леди Боскасл, вернувшись из порта в свой дом на Белгрейв-сквер, сразу же отправились спать, а на следующий день рано встали. Закончив утренний туалет, они оделись и сели за стол, чтобы не спеша позавтракать и задушевно побеседовать. Со стороны они выглядели обычной супружеской парой. Как добропорядочный господин со склонностью к домоседству, Себастьян просматривал газеты, пытаясь обнаружить любое упоминание о подозрительной политической активности кого-то из влиятельных людей Лондона. Когда супруг начал пересказывать ей последние новости о Мейфэрском незнакомце, Элинор — с темно-рыжими волосами, уложенными мягкими волнами, в скромном голубом платье из муслина — взволнованно комментировала ситуацию.
— На сегодня у меня назначена встреча, — пробормотала она, с трудом удержавшись от того, чтобы не выхватить газету у мужа.
Себастьян откинулся на спинку стула.
— Мне кажется, ему нужно совершенно отойти от дел. Общество напугано. В передовице выдвигается предложение, что Мейфэрского незнакомца надо заточить в Тауэр.
— Я бы на твоем месте не обращала внимания на всякие глупости, которые пишут в прессе. Между прочим, этот нарушитель спокойствия еще никому не причинил вреда.
— А что, если ему самому кто-то причинит вред? — Себастьян отложил газету и посмотрел на жену. В его взгляде сквозила тревога.
— Маловероятно, — покачав головой, ответила она. Ей было трудно определить, насколько искренним было беспокойство мужа. И какую роль в желании контролировать супругу играло уязвленное мужское самолюбие.
— Я буду рад, когда мы уедем из Лондона в деревню, — вполголоса позволил себе помечтать Себастьян.
— Это я уже слышала. — Непринужденно улыбаясь, Элинор пила чай. — Я тоже буду в восторге, когда ты покончишь со всем, что связывает тебя с твоей работой.
Себастьян нахмурился, но промолчал. Не сказал ни да, ни нет. Откровенно говоря, предлагая мужу отойти отдел, Элинор не могла не почувствовать сожаления. Она сомневалась, что он вообще когда-либо уйдет в отставку. Себастьян был не из той породы людей, кто способен довольствоваться хозяйством или чисто светскими обязанностями.
Иначе бы он вряд ли женился на Элинор.
Однако спустя три года брака она узнала кое-что о своем муже, что освобождало ее от всех угрызений совести.
На углу ее ждал кучер герцогини, который повез Элинор на прогулку по парку с личным секретарем ее светлости, мистером Гербертом Ловриджем. Не сказав ни слова, она протянула ему письма, которые ей удалось разыскать. И если б ее об этом спросили, была готова ответить — не без чувства гордости, — что не прочла в них ни строчки.
— Ее светлость желает сообщить вам, что она не может сегодня встретиться с вами лично, — сказал секретарь.
Элинор окинула испытующим взглядом опрятного молодого человека с бесцветной, невыразительной внешностью, неоднократно выступавшего посредником между герцогиней и ее агентами. Наблюдая его изысканные манеры, никто и представить не мог, что этот лощеный господин тайком передает записки герцогини продавцам сосисок и разносчикам творога и простокваши.
Элинор видела собственными глазами, как Ловридж принимал донесения у воров-карманников и даже у проституток, относясь к этим грязным особам женского пола с таким почтением, словно они были принцессами.
Наверное, личный секретарь герцогини получал хорошее жалованье за свою работу. А еще Элинор чувствовала, что преданность мистера Ловриджа ее светлости простирается далеко за пределы банальных товарно-денежных отношений. Герцогиня Веллингтон и сама умела быть верным другом тем, кто служил ей верой и правдой. А беспримерная доброта ее светлости к бедным, сирым и одиноким снискала ей любовь простых лондонцев.
— У лорда Чарлза шатается зуб, — объяснил Ловридж, имея в виду младшего сына герцогини. — Ее светлость не сомкнула глаз всю ночь.
— О Боже! — воскликнула Элинор. — Надеюсь, ничего серьезного, успокойте меня.
Ловридж скривил тонкие губы.
— То, о чем забыла позаботиться природа, наверняка сумеют разрешить около дюжины зубных врачей, созванных для оказания помощи юному лорду.
— Понятно. — Элинор тоже не раз срочно вызывали по приказу в дом герцогини всякий раз, когда у детей появлялась сыпь или случалось расстройство желудка. Ведь, будучи дочерью хирурга, Элинор не раз помогала отцу в экстренных случаях. — Позволило ли душевное состояние ее светлости выработать для меня новые распоряжения?
По лицу Ловриджа пробежала легкая тень.
— Вы не ошиблись, миледи. Ее светлость поручила мне предостеречь вас. События вокруг подчас принимают неожиданный оборот.
Элинор загрустила: судя по всему, с Мейфэрским незнакомцем придется распрощаться. Конечно, она понимала, что рано или поздно это должно было случиться. Но надеялась, что успеет довести до конца то, что ей поручено. После того как Элинор добудет два последних письма, она со спокойной душой сложит с себя все полномочия. Но осознавать, что она бросает дело на полпути, для нее было нелегко.
— Хорошо, выкладывайте все как есть, мистер Ловридж, — немного раздраженно сказала она, хотя и понимала, что молодой человек ни в чем не виноват. — Прошу вас, передайте слова ее светлости слово в слово.
— Это касается Ланселота.
— Кого? Ах… — Элинор вздохнула. Ланселот — имя, которое в целях конспирации герцогиня Веллингтон дала Себастьяну. Королем Артуром, разумеется, именовался герцог. Ее светлость пожелала именоваться Джиневрой, а Элинор для оперативной работы была Мерлином. — Какое отношение он имеет к Камелоту? — спросила Элинор, с трудом скрывая удивление.
— В этом деле Ланселот выступает в качестве странствующего рыцаря. Королева узнала, что он обратился к королю Артуру и попросил разрешения биться на турнире.
— Что за черт… — Элинор раздражали все эти имена, используемые для конспирации. Ей хотелось, чтобы Ловридж сказал прямо, что имел в виду. И вдруг ее осенило: Себастьян вмешивался в ее дела по собственной инициативе. Он не получил никаких приказов от герцога на этот счет.
