Натали Андерсон - Пикник в Вероне
– В тебе много того, за что можно любить. Тебя можно любить за все.
Он обнял ее, притянул к себе, прижался лицом к шее и долго молчал.
– А это твой дар, – наконец пробормотал он. – Ты умеешь поддержать, сделать так, чтобы люди чувствовали себя лучше.
– У меня нет никакого дара. Все, что у меня есть, – это любовь. – Ей хотелось отдать всю любовь ему.
Лука обнял ее крепче.
– Это самый большой талант из всех возможных. – Он поднял голову и посмотрел на нее. – Я не заслуживаю любви, поскольку обидел тебя. Но прошу, верни ее мне.
– Она уже есть у тебя. Однажды отдав, любовь невозможно отнять.
– Я знаю, а теперь могу позволить тебе идти. – Он не улыбался, когда произнес то, что все еще тревожило его. Эмили знала, если бы мог, он бы позволил ей уйти. Он все еще чувствовал страх.
– У тебя есть ее фотография. – Как-то она должна их примирить.
Лука сомневался.
– Покажи.
Он открыл дверь, находившуюся за спиной.
Эмили прошла за ним в соседнюю комнату, ее глаза расширились при виде стола и книжных шкафов, стеллажей с каталогами современного оборудования. У некоторых людей есть дом вне дома. Казалось, у Луки офис вне офиса. Он подошел к стеллажу, открыл его и пробежался по тоненьким папочкам. Сердце Эмили раскалывалось от того, как аккуратно он разложил свое прошлое по полочкам, чтобы забыть о нем.
Он избегал смотреть ей в глаза, когда вручил снимок. Моментальное фото. Ни рамки, ни альбома.
Она посмотрела на хорошенькую девушку и тяжело вздохнула. Слезы покатились по щекам. Она уже где-то видела это лицо.
– Она дочь Паскаля, – объяснил Лука, понимая, что так удивило Эмили. – Очень похожа, правда?
Эмили задохнулась от сострадания.
– О, Лука, мне так жаль. – Она чувствовала себя ужасно. – А я заставила тебя пригласить меня на тот ужин. Неудивительно, что ты вел себя так странно.
– А я хотел, чтобы ты надела что-нибудь поприличнее, что-нибудь, что скроет тебя с головы до ног, а ты надела то платье. Перед тобой было невозможно устоять. – Он почти улыбнулся. – Паскаль старался заставить меня изменить жизнь в течение многих лет. Все твердил, как замечательно иметь детей.
– А у него есть еще дети?
– Нет. Они долго пытались завести ребенка, прежде чем родилась Никки. Они хотели бы иметь больше, но им не повезло.
– О, Лука… – Теперь она поняла, почему он так решительно помогал Микаэле и Рикардо в том, в чем не повезло его друзьям.
– Мне кажется, мы близки. Мы всегда будем близки. – Он нерешительно посмотрел на нее, как бы спрашивая, так ли это.
– Конечно, все так и будет. – Их связывала Никки. Теперь прощальные слова Паскаля в тот вечер стали ей понятны. «Он был холоден слишком долго». Паскаль хотел, чтобы его зять, учителем и наставником которого он являлся, был счастлив не только в карьере, но и в личной жизни.
– Он спрашивал о тебе в своем последнем письме. – Лука смущенно улыбнулся. – Мне кажется, ты ему понравилась.
– Мне он тоже понравился. – Эмили посмотрела на фото, затем на Луку. – Не путай прошлые чувства с нынешними. Ты теперь другой человек, Лука. Она заслужила место в твоем сердце и хотела бы, чтобы ты был счастлив.
Эмили поставила фотографию на стол, прислонив ее к настольной лампе. Ему следует выставить фото Никки вместе с фотографией мамы.
– Никки помогла тебе стать тем, кем ты стал. И я люблю именно этого мужчину.
Она повернулась к нему:
– Такого сильного, как ты, Лука.
– Я не сильный. Я вел себя как трус и причинил тебе боль. Выражение твоего лица… – Он запнулся. – Ты заслуживаешь лучшего. И я потрачу всю жизнь на то, чтобы это исправить. – Он посмотрел за ее плечо на фотографию, казалось зная, что собирается сделать Эмили, вновь посмотрел на нее с нежностью. – Спасибо тебе за то, что ты была так благородна.
Она покачала головой:
– Я могу себе это позволить. Я жива. У меня есть ты.
Он обнял ее, вздохнул, притягивая к себе.
– Ты преподала мне такой урок, Эмили. Мне кажется, ты можешь теперь расслабиться. Я думал, не справлюсь, но у меня не было выбора.
Она решила использовать последний аргумент.
– Я видела, что бывает, когда кто-то сдается. Как человек решает не беспокоиться больше, увядает, умирает и бросает тех, кто заботится о нем. Никки и твоя мама были бы рассержены, если бы ты не жил полной жизнью. Не используй их больше, чтобы оправдать себя. Живи сейчас. Живи со мной. И если я умру раньше тебя, просто собери волю в кулак и живи дальше. Люби дальше.
Он отнес ее в свою спальню. Бережно положил на кровать, долго рассматривал, прежде чем положить руку ей на грудь. Шоколад его глаз расплавился.
– Если бы мы сейчас занялись любовью, ты забеременела бы?
– Да, шанс велик.
– Ты пойдешь на такой риск со мной?
Эмили уже отдала ему свое сердце, и даже то, что получила взамен до сих пор, было бесценным. Она стала уже надеяться, что награда будет еще больше.
– Высокие риски, большие доходы, не так ли?
– Да. Я ошибался. Я хочу любить тебя. Я люблю тебя. Очень сильно.
Она расплавилась от прикосновения его губ, растаяла, когда он опустился на нее. Он хотел от нее всего, не менее отчаянно и страстно, но глубже, всеобъемлюще.
– Не покидай меня, Эмили. Никогда не покидай меня.
Она прижала руку к его сердцу, чувствуя сильное биение, как в первый день.
– Я здесь, Лука. Я всегда буду рядом.
Его лицо сияло.
– Siete il fuoco della mia anima. Ты огонь моей души! – Лука перевел эти слова тихо и неторопливо. – Mio cuove – мое сердце. Я это имел в виду. Я чувствую всем существом, ты создаешь меня, ты моя, и, когда я с тобой, знаю, что жив.
Эмили расплакалась. Это были слезы облегчения, печали и сладкого недоверия. Она никогда не сожалела о годах страдания и одиночества, работы и огорчений, но была очень рада, что это все закончилось. Он укачивал ее, нежил, ласкал. Эмили знала, теперь она никогда не будет одинока, ее сердце под охраной самого сильного и смелого мужчины, который способен так любить.
Лука целовал слезы, текущие из ее глаз, наполнял ее силой, ничего не оставляя на потом. Она прижалась к нему, нежная и нуждающаяся в каждой капле его уверенности и страсти.
Девушка содрогалась в экстазе, все, что он мог предложить, было отдано ей. Теперь между ними не было ничего, кроме огромной волны любви. Каждый миллиметр ее кожи, каждый мускул и клеточка чувствовали это и радовались. Сейчас, помимо физического, он доставлял ей эмоциональное наслаждение, доказывая словами, глазами и поступками, насколько он ее любит, хочет, нуждается и заботится о ней.
Они прижались друг к другу, сплетясь руками и ногами. Тепло тел уничтожило холод и слезы навсегда. И вдруг Лука сказал:
– Ты ничего не говоришь о моей живописи, – и отклонил голову.
