Элизабет Хардвик - Музыка судьбы
— Черт побери, я ехал сюда не для того, чтобы снова вступать в перепалку! — воскликнул Алан.
— А где бы ты хотел вступить со мной в перепалку, Алан? — насмешливо спросила она, зная, что их спор неизбежен и не зависит от места встречи.
Алан даже не улыбнулся в ответ, его подбородок по-прежнему подрагивал от нервного напряжения.
— Так ты идешь со мной пить кофе или нет? — теряя терпение, спросил он.
На губах у Джулии вертелся резкий отказ, но она смолчала. Благоразумие подсказывало ей, что если сейчас отказать Алану, то в следующий раз его можно будет увидеть только на одной из вечеринок в кругу большой ирландской семьи.
— Иду, — наконец согласилась она.
Глядя в зеркало, Джулия не спеша накрасила губы, а потом взяла со стула жакет.
— Почему ты сразу не согласилась? — удивился О'Мейл, подхватывая ее под руку, когда они выходили из гримерной.
Она насмешливо взглянула на него и медленно произнесла:
— Потому, дорогой, что победа твоя была бы слишком легкой. Ладно, пошли. Моя машина припаркована рядом с выходом.
Алан насторожился. Выходит, теперь за руль автомобиля садилась она сама, а не этот самый Тони — водитель и охранник Ламберта Уиндема…
15
— Сегодня ты какая-то другая, — тихо произнес Алан, неотрывно глядя в глаза Джулии. — Я не узнаю тебя.
Они приехали в один из старейших ресторанов города «Триумф». В свое время завсегдатаями этого заведения были известнейшие литераторы, политики и прочие знаменитости. Кофе в сверкающих металлических кувшинчиках уже стоял на столе, и его душистый аромат приятно щекотал ноздри.
Во взгляде Джулии промелькнуло беспокойство. Или, может быть, Алану показалось? Спустя мгновение на ее лице была снова вежливая улыбка…
— Это тебе просто показалось, — пожала плечами она, разливая кофе по фарфоровым чашкам. — После выступления на подиуме я обычно немного возбуждена, вот и все.
Нет, все-таки она изменилась, думал Алан. Оставалось только выяснить причину столь стремительного преображения.
— Твоя матушка, поговорив со мной начистоту, не выдала никакого секрета, Джулия, — немного нагнувшись к ней, сказал Алан. — Она решила, что мы с тобой друзья.
Джулия вздрогнула.
— Конечно, письма с угрозами и телефонные звонки от негодяя, которому взбрело в голову, что у него есть право что-то диктовать мне, изрядно попортили мои нервы. Но что поделаешь, такие люди тоже встречаются, каждому в душу не заглянешь. — И она, нахмурившись, пожала плечами.
От Флой Алан узнал, что это далеко не все.
— Но ведь этот подонок ворвался в твою раздевалку и мог покалечить тебя! — хрипло сказал он, холодея при одной мысли о том, что он мог с ней сотворить.
Он и сам испытал боль, узнав об этом. Только тогда понял, что вселило страх в душу Джулии, заставило ее бояться собственной тени. После разговора с Флой в нем все кипело, ему искренне хотелось как-то помочь любимой женщине и оградить ее в будущем от любых неприятностей. Если только обо всем уже не побеспокоился Ламберт Уиндем.
Джулия пожала плечами, пряча глаза от Алана.
— Того беднягу, что напал на меня, отправили на принудительное психиатрическое лечение, — спокойно объяснила она. — Все это продлится очень долго. Так что прежние страхи стоит отбросить прочь.
Инцидент так и не получил широкой огласки ни в газетах, ни на телевидении. Алан понимал, почему Джулия предпочла сохранить все в тайне. Только перед глазами почему-то неотступно стояло бездыханное тело кинозвезды, застреленной пару лет назад одним психопатом прямо в зале на премьерном показе. Тогда этот кадр обошел все телеканалы.
— Послушай, Алан, — взволнованно проговорила Джулия. — Сейчас уже все кончено, и…
— Неужели? — перебил ее О'Мейл. — А как же письма, которые ты до сих пор получаешь?
Джулия с трудом сдерживала участившееся дыхание.
— Алан, я все-таки предпочла бы впредь не касаться этой больной темы, — тщательно выговаривая каждое слово, ответила она.
— Понимаю, — признал он. — Но получается, что мерзавец, несмотря на строгие условия содержания в клинике, не успокоился, не так ли? И сейчас лишь выбирает время, чтобы начать снова терроризировать тебя?
— Прекрати! — воскликнула Джулия. — Письма больше не приходят. За последние несколько недель я не получила ни одного конверта.
— Хорошо, а как часто ты их получала вообще? — спросил Алан.
— Раз в две недели, — подумав, ответила она.
— Не слишком ли рано ты обрадовалась, что их больше не будет? — настороженно спросил он. — Нет, все-таки ты мне что-то не договариваешь.
Джулия через силу улыбнулась.
— А мы не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы я могла делиться с тобой всеми своими тайнами!
Алан неодобрительно посмотрел на нее и нахмурился.
— Видимо, последние дни ты была слишком занята. Всякий раз, когда я звонил, мне любезно отвечали, что тебя нет дома, или что ты не можешь подойти к телефону.
Снова он уловил в ее взгляде мимолетное беспокойство. Конечно, не тот прежний страх, а просто легкую тревогу.
— Я же предупреждала, что на ближайшие полгода в моем расписании нет свободного времени, — попробовала отговориться она.
— Кстати, хочу заметить, что я эти дни тоже не бездельничал, — сухо добавил О'Мейл.
— Надо же? — наиграно удивилась Джулия. Это обидело Алана.
— Я закончил твой портрет, — коротко бросил он.
— Как ты сказал? — заморгав, удивилась она. — Портрет?
Алан насмешливо взглянул на нее.
— А что тебя так удивило, дорогая моя?
Ее щеки запылали.
— Но я же слишком мало позировала, — с сожалением сказала она. — Кроме того, Ламберт уже поставил тебя в известность, что не желает, чтобы ты продолжал работу над ним.
— Ты недооцениваешь мой художественный талант, раз думаешь, что я не способен писать твой портрет по памяти, — сказал Алан.
— Нет, но… — и она сделала неопределенный жест, удивленно спросив: — Стоит ли продолжать столь кропотливый труд, если он не будет оплачен?
— Этот портрет не для продажи! — твердо сказал Алан.
Он действительно не собирался никому продавать его.
— Не понимаю, — покачала головой Джулия.
— Неужели? — с иронией спросил он.
Джулия выглядела еще больше озадаченной, чем прежде.
— Что ты собираешься делать с картиной?
— Пока не знаю. Возможно, она появится на одном из вернисажей.
Хотя мысль о том, что в этом случае придется расстаться со своим детищем, на время, передав его выставочному залу или галерее, пусть даже весьма респектабельной, тоже не доставляла ему удовольствия. Может быть, он просто повесит портрет у себя в спальне — так, по крайней мере, он будет иметь при себе хоть частицу Джулии!
