Маргарет Уэй - Хлоя и Габриэль
— Завтра твои фото будут во всех газетах, — радостно сообщил Боб. — Ну, если конечно, мне удалось что-нибудь снять.
Габриэль узнал о происшедшем от коллеги с другого телеканала и стремглав бросился на ипподром.
— В жизни подобного не видел, Гейб, — с глупой ухмылкой сказал ему приятель. — Хлоя нисколько не изменилась, не так ли? Всегда в центре событий. Я бы на твоем месте не спускал с нее глаз. А то подсидит она тебя. А потом и сэра Ллью.
Хлоя нежно и благодарно улыбнулась, когда увидела бегущего к ней Габриэля.
— О, Габриэль! — только и смогла она выговорить, когда он заключил ее в свои объятья.
— Хлоя, — Макгир тяжело дышал, — пора отвезти тебя домой. Я даже на миг больше не оставлю, тебя одну, без присмотра.
— У меня все в порядке, все хорошо. Не волнуйся, — пробормотала Хлоя, близкая, как еще никогда в жизни, к обмороку.
Врач велел ей полежать спокойно некоторое время.
— Часто она совершает что-нибудь подобное? — спросил он у Гейба.
— Только в случае крайней необходимости, — проговорила Хлоя, приподнимая голову с подушки.
— Я велел вам лежать спокойно, милая леди, — пожурил ее доктор Фрэзер. — Вам, видимо, пришлось немало поволноваться в последнее время. Сейчас все вроде бы в норме, но, быть может, потом придется все-таки провести обследование.
— У меня все в порядке. Просто Габриэль настоял, чтобы мы, проезжая мимо, зашли к вам.
— По-моему, Гейб поступил правильно. — Доктор Фрэзер был домашним врачом Габриэля. — Вы же сами сказали, что чуть не потеряли сознание.
— Ну, теперь-то я чувствую себя прямо-таки молодцом. — Она действительно готова была горы свернуть. Ее глаза горели, а щеки окрасил легкий румянец.
— Я больше не спущу с тебя глаз, — повторил Габриэль.
— Прекрасно. Не забывайте меня, — доктор Фрэзер проводил их до двери.
— Не заехать ли нам ко мне домой? — предложил Макгир, когда они отъехали от дома врача. Случай на скачках показал ему, как необходима для него Хлоя. Сила этой любви волновала и ужасала его. — Я хочу поговорить с тобой, да вот, мы почти приехали.
У себя в квартире Габриэль закрыл дверь и провел Хлою в гостиную. Это была типично мужская комната. Мебель и произведения искусства стояли строго на своих местах. Он сбросил фрак, развязал шелковый галстук. Хлоя тоже сняла с себя жакет, повесила его на спинку стула. Затем она удобно уселась в углу на один из огромных кожаных диванов. Она понимала, что Габриэлю не по себе. Она и сама была неприятно напряжена.
— Ну, что прикажешь мне делать с тобой? — начал Габриэль.
— А что ты хочешь? — Промелькнувшая на ее лице прелестная улыбка исчезла под его суровым взглядом. Этот взгляд пугал ее. — Ты же не собираешься огорчать меня, Габриэль. Не для того ты привез меня сюда, чтобы сказать, что ты уезжаешь?
— Боже, Хлоя, вот о чем ты думала? — Он сел напротив нее.
— Ну, ты же сказал Таре. — Она не собиралась говорить этого, но он был так хорош собой и так надменен.
— В самом деле, Бог ты мой! — Смуглое лицо Габриэля напряглось, и на нем появилось устрашающее выражение.
Хлоя, точно ребенок, прикусила губу. Она взяла парчовую диванную подушку и положила ее себе на грудь, словно хотела защититься.
— Превосходно, ты не говорил. Я так и чувствовала. Однако никто не просит тебя отказываться от такой прекрасной возможности, Габриэль. И меньше всего я.
— И меньше всего ты, — повторил не без сарказма Макгир. — Не строй из себя дурочку, Хлоя. Ты для меня важнее всего на свете. Я сделаю все, что ты захочешь. Говори же.
Как было бы чудесно, если бы она могла сказать все, что у нее на душе. Однако она пересилила себя и промолчала.
Габриэль вдруг поднялся и, подойдя к ней, взял у нее из рук подушку. Он скользнул пальцами по шелковистой щеке, чувствуя, как неукротимое пламя начинает бушевать в его теле.
— Ты страдаешь, и ты не знаешь, что с этим делать?
Все ее существо откликнулось на его прикосновение. Кровь сильнее запульсировала в жилах в такт лихорадочному биению ее сердца.
— Постарайся понять меня, Габриэль. У меня была нелегкая жизнь.
— Все переменилось, Хлоя, — он отвел волосы от ее лица.
— Правда? — Она судорожно вздохнула. — Ты уедешь?
— Ясно, что ты со мной не поедешь.
— Нет, не поеду. Ты ведь понимаешь, Габриэль, что мама нуждается в уходе.
— Хлоя, твоя мать больше не больна. Я в этом абсолютно уверен. Теперь она дома и с каждым днем набирается сил. И я рядом, в любом качестве — друга, кормильца, защитника, кого захочешь. Но ты должна отдать себе отчет в своих чувствах.
— Что, упаковать чемоданы и отправиться с тобой в Нью-Йорк? — вспылила Хлоя.
— По-моему, я не говорил, что собираюсь куда-то ехать. Но ты, насколько я понимаю, готова расстаться со мной.
Она опустила голову и, почти задыхаясь, проговорила:
— Габриэль, не поступай так со мной. Если ты уедешь, я останусь на всю жизнь одна.
— Как одна? — тупо переспросил он, словно не веря ее словам.
— Я не смогу стать прежней. Ты был моим учителем. Ты вошел в мою жизнь, когда я никому не желала отдавать свое сердце, когда я не желала довериться тебе.
— Так что же изменилось? О, черт! — Он притянул ее к себе на колени. — Ну почему ты не можешь сказать все как есть?
У Хлои на мгновение замерло сердце, и она пристально взглянула ему в глаза:
— Ты хочешь, чтобы я сказала, что люблю тебя?
— А ты не думаешь, что в этом что-то есть? — сухо ответил он.
— Хорошо, я люблю тебя безмерно, всей душой, — с яростью произнесла она. — Тебе довольно?
— Нет. — Он покачал головой. — Ты соблаговолишь завтра же выйти за меня замуж? Только не придумывай всякие отговорки. Просто ответь, как тебе подскажет сердце.
— Габриэль, — она закрыла лицо в смущении, замешательстве и безумной радости, — если ты не прекратишь дразнить меня, я сойду с ума.
— Этого-то я и добиваюсь, а теперь отвечай.
Она вновь оказалась в его объятьях, а в ее глазах застыл нерешенный вопрос.
— Я бы все сделала, как ты хочешь. Я обожаю тебя. Но я не могу причинить боль маме.
Он наклонился и крепко поцеловал ее.
— Разве я хочу, чтобы ты причиняла ей страдание?
— Но я не вправе связывать тебя, Габриэль. Я люблю тебя. Я хочу всего самого лучшего для тебя.
— Почему ты думаешь, что не ты самое лучшее в моей жизни? Ты преданна, ты так ценишь семью. А у меня никогда не было семьи, Хлоя. Я убежден, что мы могли бы создать хорошую семью. Как бы честолюбив я ни был, я могу добиться всего и здесь.
— Ты понимаешь, что говоришь? — взмолилась Хлоя. — Ты так говоришь не потому, что я хочу услышать именно эти слова?
