Дениза Алистер - Было ли счастье?
— Если я теперь попрошу тебя объяснить, что тогда случилось, ты мне расскажешь?
— А ты об этом просишь?
Просит ли она? Ее охватила паника. А вдруг, если она скажет «да», Гай своими словами лишит ее опоры, лишит той правды, в которую она верила, на которой четыре года строила жизнь и которая служила ей оправданием эти четыре года?
— Да, — прошептала она, отводя в сторону взгляд. — Да, я прощу.
Последовало минутное Молчание. Гай стоял рядом с ней, засунув руки в карманы брюк. Она чувствовала, что он в нерешительности, что внутренне сопротивляется необходимости ворошить прошлое. Потом он вздохнул, медленно подошел к окну и, повернувшись, оперся о низкий подоконник, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
— А если я расскажу, что на самом деле произошло в тот вечер, — тихо сказал он, — ты, в свою очередь, объяснишь мне, что заставило тебя примчаться в Лондон и разыскивать меня?
Марни опустила глаза — она не хотела отвечать.
— Твой отец говорит, что все подстроили твои друзья, — повторила она, уходя от ответа. — Он утверждает, что эта женщина была с тобой без твоего ведома. Что ты был пьян. Но ведь ты никогда не напивался! — она вздохнула и встряхнула головой, потому что от битвы, которую вели в ее сознании правда и ложь, голова ее начинала кружиться. — Почему же там ты…
Странная улыбка тронула ее губы.
— Я уже ничего не соображал, — объяснил он, опустив взгляд и сложив на широкой груди руки. — Я пил весь день без перерыва. Меня беспокоила ты. Я раздумывал над поворотом, который произошел в наших отношениях, — он поднял взгляд, лицо его было грустным. — Марни, наш брак трещал по всём швам, и это началось задолго до той ночи. Мы не можем — никто из нас не может — считать подлинной причиной его краха только один этот случай.
— Я знаю, — ее голос был задумчив и грустен. — Но это была последняя капля, Гай. И ее могло бы и не быть, если бы…
— Если бы что? — спросил он. — Если бы я не сбежал к Дереку? Если бы ты не примчалась в Лондон, чтобы разыскать меня? Если бы Джеми не сказал Тебе, что меня лучше всего поискать у Дерека? Если бы эту суку Антею не одолела жажда мщения и она бы не решила разделаться с нами обоими и отомстить мне за то, что я предпочел ей тебя?
— Так все-таки это подстроили?
— Да, — он тяжело вздохнул. — Я приехал на ту пирушку таким пьяным, что с трудом держался на ногах.
«Я уложил его, чтобы он проспался…» Марни закрыла глаза, внезапно ощутив приступ тошноты — в ушах опять, спустя много лет, явственно зазвучали насмешливые слова Дерека Фаулера. Потом тот взглянул через плечо на кого-то, стоявшего на лестнице, и глаза его странно блеснули — он что-то просчитывал… и кивнул кому-то головой.
— Черт побери, я ведь ни о чем и не подозревая до тех пор, пока не услышал, что ты меня зовешь, — безжизненным голосом говорил Гай. — Я открыл глаза и увидел, что ты стоишь и смотришь на меня, бледная, как смерть. Помню, я подумал — а в голове у меня все шло кругом после выпитого виски, — зло заметил он, — что, черт возьми, случилось, что ты так выглядишь? — Он мрачно улыбнулся и покачал своей темной головой. — А потом эта сука подвинулась, и я увидел ее и… — он пожал плечами, — … остальное ты знаешь.
— О боже, Гай, — прошептала она.
Ей даже не пришло в голову подвергать сомнению то, что он сказал. Каким-то образом она чувствовала, что он говорит правду. Только теперь, с опозданием на целых четыре года, она узнала наконец полную, хотя и жестокую, правду.
— Прости меня…
— За то, что поверила тому, чему нельзя было не поверить, — он покачал головой.
— Но мне следовало выслушать тебя, Гай! — выдохнула она. — Мне следовало хотя бы дать тебе возможность объяснить!
— Что объяснить? — спросил он. — Как объяснить, что не следует верить собственным глазам, а надо поверить чужим словам? — он глубоко вздохнул. — Послушай, Марни, если бы мы поменялись ролями, и я бы не стал тебя слушать. И я бы не поверил.
— Думаешь, мне от этого легче? — жестко заявила она. — Знать, что на протяжении четырех лет я наказывала тебя за то, в чем ты не был виноват! Четыре года бессмысленной, глупой борьбы на радость нашим врагам! Четыре года, выкинутых из жизни!
— Я и не предполагал, что мы это обсуждаем для того, чтобы ты себя лучше чувствовала, — насмешливо заметил он. — Я считал, что мы просто говорим друг другу правду!
— И эту правду ты давно должен был заставить меня выслушать! — закричала она. — Эту правду ты мог заставить меня выслушать, если бы считал необходимым!
— Ты пытаешься представить все так, что мне это было безразлично? — не веря своим ушам, спросил он. — После того, как я четыре года позволял тебе вытирать ноги о мои чувства, ты действительно осмеливаешься?
— О боже, нет, — вздохнула она.
Этот его взрыв негодования, конечно, был оправданным. Опять этот стереотип противоречия, борьбы! Не успела она поверить в то, что они оказались жертвами в игре, которая разбила их мир, как опять обвиняет его бог знает в чем!
Она вдруг отчетливо поняла, что на самом деле Гай должен был быть обвиняющей стороной, а ей самой следовало просить прощения.
Просить прощения за очень многое. За погибшего ребенка. О некоторых вещах — слава богу он и не подозревает! И никогда не узнает, мрачно поклялась она себе. Никогда.
Как и было объявлено, они поженились двумя днями позже. Сначала местный чиновник сделал соответствующую запись, а потом их союз благословил католический священник, либеральный образ мыслей которого плюс щедрое подношение в фонд церкви позволили ему забыть тот факт, что молодожены уже однажды заключали брак, а потом развелись.
— На этот раз пожизненный приговор, Марни, — торжественно проговорил Гай по пути домой. — Как ты думаешь, ты его сможешь выдержать?
Она не имела ни малейшего представления о том, что он сказал своему отцу, когда они заперлись в кабинете Роберто накануне вечером. Но все страхи отца он развеял, потому что с тех пор Роберто просто сиял от удовольствия. Не без их помощи, конечно, потому что Гай не упускал случая заставить Марни продемонстрировать их вечную любовь друг к другу в его присутствии.
Роберто поцеловал ее в обе щеки, а потом официально поздравил с возвращением в семью.
— Конечно, — присовокупил он, — мы и не считали, что ты от нас уходила. А теперь вам обоим нужны только полдюжины пар крошечных ножек, бегающих по дому, — улыбнулся он. — Это самый надежный способ добиться того, чтобы ни у одного из вас и мысли не появлялось куда-то друг от друга убежать!
Она почувствовала, что бледнеет. Если бы Гай словно тисками не обхватил ее рукой за талию, она бы потеряла равновесие и упала, потому что у нее вдруг подкосились ноги.
