Шарлотта Лэм - Виновата только я…
— Странно… Если ты говоришь, что она отлично разбирается в бизнесе, то, мне кажется, она должна была уже заподозрить, что что-то не так. Отец, тебе надо раскрыть карты; скажи ей наконец правду. Ты обязан сделать это, все-таки она твоя жена. У нее есть право знать, как обстоят дела.
Остаток ужина они спорили об этом, но в конце концов ей удалось убедить отца поговорить обо всем с Нелли тем же вечером.
— И будет лучше, если ты не скажешь ей, что советовался со мной, — заметила она, и отец ответил ей мрачной улыбкой.
— Не сомневаюсь, что ты права. Я даже не буду упоминать о тебе. Мне так жаль, что вы не ладите, но я понимаю — у нее трудный характер. — Он замолчал, задумавшись. — И брак, должен сказать, тоже вещь сложная. Когда ты столкнешься с этим, хорошенько подумай, прежде чем принимать окончательное решение.
— Не волнуйся, я обязательно так и сделаю!
— Кстати, ты еще встречаешься с тем доктором? Как же его имя? Дэвид?
Она в ответ только покачала головой.
— Извини за бестактный вопрос. — Отец смотрел на нее с сочувствием. — Мне он нравился, видно было, что он хороший человек.
— Так и есть, но мы не были… это не…
— Ладно, не вспоминай об этом, — быстро произнес Гарри Гилби, заметив, как она расстроилась. — Однажды твой принц появится, дорогая.
Гораздо позже, уже войдя в свою квартиру, она вспомнила слова отца: однажды твой принц появится… принц появится…
Закери Вест не был принцем, и тем более он не был ее принцем; но ей бы очень хотелось поговорить о нем с отцом. Ей хотелось поговорить о нем хоть с кем-нибудь, о том, что она к нему чувствовала, но у нее не было такой возможности. Она слушала, как отец с грустью в голосе рассказывал о Нелли, о том, как сильно он любил ее, о том, как непрочны, к сожалению, их отношения; но сама она ни слова не вымолвила о своих запутанных и противоречивых чувствах. В данной ситуации он был последним человеком, с кем можно было поговорить о Закери!
На следующий день отец позвонил ей, его голос звучал довольно бодро и жизнерадостно:
— Вчера я рассказал все Нелли, ты оказалась совершенно права — она действительно нисколько не удивилась.
— Я подозревала, что она догадывается, — сухо произнесла Луиза.
— Я готов задушить себя за то, что не сказал ей раньше. Она, оказывается, осознавала, что у нас какие-то трудности, и работала с таким усердием, чтобы снова поставить фирму на ноги. Она думает, что теперь нам удастся получить больше, если все же придется продать ее.
— Уверена, что она права, — медленно согласилась Луиза, понимая, что ей, скорее всего, придется пересмотреть свое мнение относительно Нелли.
— Это предложение она не хочет принимать. Она сейчас налаживает контакт с каким-то человеком из Бирмингема, у него целая сеть магазинов по всему северу Англии. Мы производим для них несколько наименований товара. Нелли полагает, что он заинтересуется возможностью вложить средства в одного из своих поставщиков, стать партнером. Он уже давно хотел расшириться на юг.
— А тебе самому нравится эта идея? — Это для Луизы было важнее всего.
— Конечно. Я вообще думаю, что мне пора уходить от дел. Я уже устал от бизнеса, я проработал большую часть своей жизни — сейчас самое время отдохнуть. Побольше играть в гольф!
— А тебе не надоест? — забеспокоилась дочь.
— Что мне надоело, так это бизнес. А если я устану отдыхать, то всегда могу вернуться. Я хочу наслаждаться жизнью, пока еще здоров и полон сил. Теперь мне не надо будет работать с девяти до шести шесть раз в неделю.
— Ты уверен, что делаешь это не для того, чтобы увеличить капитал для выплаты Закери Весту? — поинтересовалась она, почувствовав некоторое облегчение, когда отец ответил отрицательно.
— Все-таки, Нелли права. Я потерял всякий интерес к бизнесу задолго до того, как встретил ее. Я буду счастлив уйти в тень и уступить место Нелли и этому человеку. Очевидно, она планирует ежедневно вести дела компании, наш же новый партнер будет только изредка заглядывать, если его устроят наши будущие общие доходы и успех будет сопутствовать Нелли.
— Я уверена, что Нелли будет сопутствовать большой успех, — сказала Луиза, и отец засмеялся.
— Я тоже в этом уверен, — сказал он.
* * *
Вернувшись на работу, Луиза поняла, что не так-то просто будет ей теперь работать с Дэвидом. Разумеется, он был предельно вежлив. Он не относился к тому типу людей, которые могут затаить злобу и мстить или просто опуститься до грубости. Но в его манерах появился холод, который причинял Луизе боль, особенно когда при этом присутствовали посторонние люди.
Она не раз перехватывала значительные взгляды, удивленно поднятые брови. Она знала, что их разрыв стал достоянием всей больницы. Ей с трудом удавалось спокойно улыбаться, непроницаемо выглядеть, делать вид, что она ни о чем не догадывается. Но ей ненавистна была даже сама мысль о том, что люди шепчутся о ней, о том, что чувства Дэвида ранены, что он зол на нее.
Она ничего не могла поделать. Если бы могла, то объяснила ему, что она тоже оказалась жертвой. Она же не специально влюбилась в кого-то еще; это чувство свалилось на нее как снег на голову и разрушило ее спокойную, размеренную жизнь. Но тем не менее она не стала ничего объяснять. Дэвид же поступил как настоящий хирург: он просто вырезал ее из собственной жизни. Луиза не могла не уважать его решение.
Очень скоро она узнала, что Дэвид начал встречаться с другой девушкой. Прямо ей никто об этом не сказал, но в ее присутствии делались довольно прозрачные намеки, а одна из сестер женского хирургического отделения, миниатюрная блондинка с идеальной кожей и большими голубыми глазами, всегда при виде Луизы заливалась краской.
Луизу это не обижало по простой причине: она не любила Дэвида, но все-таки небольшие укольчики ревности она почувствовала, когда увидела наконец их вместе, идущими от больницы к автостоянке. Они не держались за руки, но были близки к этому — их руки слегка касались. В памяти Луизы всплыло, как они с Дэвидом всегда держались за руки, гуляя за городом, улыбались друг другу. Но все это было до того, как она встретила Закери Веста и поняла разницу между теплой привязанностью к Дэвиду и яростным огнем желания, которое она испытывала к Закери.
Отворачиваясь от окна, она одернула себя: что со мной происходит? Она совсем не хотела быть собакой на сене. Она всегда желала Дэвиду добра: он хороший человек и заслужил счастье. Правда же заключалась в том, что она просто завидовала ему и его новой девушке, завидовала тем нежным чувствам, которые они испытывали друг к другу; видно, что они попали сейчас в необычный мир, проникнуть в который можно только вдвоем.
