(не) Родная дочурка для мэра (СИ) - Лорен Лена

Боже, не перестаю удивляться, как лихо порой переплетаются жизни, казалось бы, незнакомых друг другу людей.

— А Глашу ты просто не узнал. Она бывала у нас в гостях, когда ты еще пешком под стол ходил, с тех пор состарилась она шибко, — дополняет Ларион Богданович.

— Я тебе дам, состарилась! — бабуля в шутку грозит своему другу клюкой, а тот смеется.

— Ой, а давайте уже за стол садиться⁈ — предлагает Марина Юрьевна. — А то у нас утка остынет, пока мы тут вспоминаем дела давно минувших лет!

— Правильно говоришь, Мариш, — поддерживает Ларион Богданович свою супругу, — надо же о настоящем разговоры вести, за будущее выпивать и вкусно закусывать, а прошлое пускай остается в прошлом!

Спорить с главой семейства никто не собирается, поэтому мы все дружно возвращаемся к столу.

Сперва бабушка берет слово, произносит тост за любовь и сопутствующие явления, коими можно назвать совпадения. Я, если честно, мало чего понимаю из ее слов, но чокаюсь со всеми и губы шампанским смачиваю.

Вслед за бабулей Мирон поднимается со стула и награждает Богдана взглядом, который выражает высшую степень гордости.

— Ну вот ты и снова меня обскакал, братишка, — усмехается он по-доброму, бросив мимолетный взгляд на меня, а потом одобрительно подмигивает Мирону. — Теперь мне за тобой точно не угнаться. Но знаешь, я безумно рад, что твоя жизнь начала складываться именно так, как ты задумал.

— Спасибо, брат, — кивает ему Богдан с довольной ухмылкой, приобняв меня за талию, и тут я понимаю, что эти двое из ларца одинаковых с лица о чем-то сплетничали, пока мы все находились на кухне.

— Да простят меня наши родители, ведь сегодня их праздник, и за их счастье мы должны произносить тосты, но сейчас я бы хотел, чтобы мы все подняли бокалы за Богдана, — продолжает Мирон. — Брат, надеюсь, сегодня всё сложится как нельзя здорово, и с этого дня начнется отсчет нового этапа твоей жизни, который я с большим удовольствием буду отмечать вместе с тобой. В кругу твоей замечательной семьи. Год за годом.

— Да будет так, родной! — Богдан тянется через весь стол, чокаясь с бокалом брата, а потом выставляет указательный палец перед ним. — Только у меня есть одно условие.

— Какое еще? — вопросительно ведет бровью Мирон.

— Ты забудешь о своих чертовых принципах и тоже обзаведешься семьей!

Мирон всего на миг тушуется, после чего решительно кивает.

— Да черт с тобой! — провозглашает он. — Я постараюсь прислушаться к твоим словам, не обещаю, конечно, но я попробую пересмотреть свои взгляды на девушек.

— Попробуй, конечно. Не все же такие, как твоя Вика, — подначивает Марина Юрьевна назидательным тоном.

— Да не моя она, мам, — с непримиримым чувством проговаривает Мирон. — И уже довольно давно. Пора бы вам всем уже запомнить это!

Ого… Очевидно, в прошлом эта самая Вика сильно насолила Мирону… Да так, что он даже имя ее слышать не желает. Такое у меня сложилось впечатление.

Но хорошо, что ее упоминание не смогло испортить момент. Мирон быстро переключается и снова расплывается в добродушной улыбке.

— В общем, братишка, я держу за тебя кулачки, а ты, так и быть, держи за меня, и кто знает, возможно, в ближайшем будущем мы будем дружить семьями.

— Я только за, братишка, — заключает Богдан радостно, после чего гостиная наполняется звоном бокалов.

А потом Богдан прочищает горло, встряхивает руки и плечи, и я начинаю ощущать на себе его плавящий взгляд. Он долго смотрит на меня ярким и выразительным взглядом, не отпускает из виду ни на секунду. Но мне почему-то кажется, что сейчас он немного волнуется. Затем он подхватывает уже наполненный до краев бокал и с решительным видом поднимается со стула.

— Как вы все уже поняли, Глафиру Никитичну я не случайно пригласил к нам. Вы тоже должны стать свидетелем того, что я намереваюсь сейчас сказать.

— Так, так, так, — навострив уши, бабуля проявляет недюжинный интерес к главному оратору.

Глава 29

— Сегодня я подал заявление на снятие своей кандидатуры с голосования, — сообщает Богдан, отчего Ларион Богданович едва ли не давится тарталеткой.

— Чего⁇! Как это понимать? Что еще за шуточки такие? — негодует он и стучит кулаком по столу, не одобряя затею своего сына.

Я также прихожу в замешательство и виню себя за его решение. Отчасти.

— Это не шутки, отец. Такова реальность, а в моей реальности семья превыше всего, — с твердостью отвечает Богдан. — Так вот, еще с утра я и подумать не мог, что нас с Наташенькой связывает намного больше, чем я мог себе пожелать, — Богдан прочищает горло от сухости и, вновь устремив на меня проникновенный взгляд, продолжает: — Некоторым из вас в это сложно будет поверить, но буквально несколько часов назад я узнал, что стал отцом, — заявляет он, не сводя меня глаз.

И все в доме мгновенно смолкают, включая Лариона Богдановича. Тишина. Даже настенные часы будто бы перестают тикать, а внутри меня напротив — каждая клеточка теперь трепещет, ведь я понимаю, что эти слова обращены в первую очередь ко мне.

— Не передать словами, как я счастлив и горд называться отцом такой чудесной девочки, но знаете, мне чертовски мало просто им называться. Я хочу быть им. Хочу быть отцом! И не просто отцом, но и мужем!

И вдруг Богдан отодвигает в сторонку стул и становится на одно колено. Прямо передо мной, из-за чего я напрочь лишаюсь дыхания.

— Ната, — произносит он с нежностью, подхватывая мою дрожащую руку, которую он тут же принимается согревать в своей горячей ладони. — Понимаю, с моей стороны несколько преждевременно просить тебя выйти за меня замуж, учитывая обстоятельства с твоим браком. Но глупо тормозить то, что так или иначе просится выйти наружу, ведь мои чувства к тебе живут во мне с самых первых дней нашей встречи. И они растут! Растут с каждым днем всё больше и больше! И я уже просто не знаю, как их удерживать в себе, — прижимает он мою ладонь к своей груди, за которой так лихо бьется сердце, в унисон с моим. — Да и не хочу я их сдерживать. На то они и чувства, чтобы делиться ими с теми, кто этого заслуживает, и чтобы дарить их тем, кого по-настоящему любишь!

— По-настоящему… Ох, Богдан… — захлебываюсь я счастьем и восторгом от услышанного, понимая Богдана, ведь во мне тоже фонтанируют эмоции, которые в любую секунду могут разорвать меня, если я сейчас же не найду для них выход.

— Знаешь, сегодня такой особенный день, и я бы очень хотел, чтобы он стал особенным для нас троих, — подмигивает он Катюше, а затем возвращает влюбленный взгляд на меня. — Наташ, ты станешь моей настоящей женой?

Я совсем забываю, что мы находимся за столом, за которым сидят еще как минимум пятеро наблюдателей. Чувства уносят меня куда-то высоко-высоко. Я словно парю над землей, и в этот момент я вижу только Богдана, и то, как он смотрит на меня выжидающе, с толикой нерва и надеждой в глазах.

— Да, — отвечаю я, не раздумывая, глядя на него безмерно влюбленными глазами.

За меня говорят чувства, которым я могу доверять, ведь теперь я точно знаю, что они взаимные. Богдан не стал бы бросаться такими словами перед своими родными и моей бабушкой. Не такой он человек. А значит, в его искренности нет нужды сомневаться.

— То есть ты согласна? — уточняет Богдан с широченной улыбкой, словно не веря своему счастью.

— Да…. Я согласна… Согласна выйти за тебя, — повторяю, и под бурные одобрения и ликования всех родственников Богдан с пылом вжимается в мои губы, заставляя меня тесно прильнуть к нему.

— Горько! Горько! — кричит Ларион Богданович на пару с моей бабушкой.

— Ой, ну какие же они славные и так подходят друг другу. Молодец, сынок, выхватил лакомый кусочек, — размышляет со слезами на глазах Марина Юрьевна.

— А то, — вставляет словцо Мирон, хлопая Богдана по плечу. — Мой брательник своего никогда не упустит.

— Мирон, ты бы брал пример со своего брата! — наставляет его Ларион Богданович, пихая локтем в бок. — Когда уже жениться надумаешь?